Полумейстер

168. Помолвки и помолвленные

— Что значит — невеста?! — Станнис посмотрел на верного сьера Давоса с тихой ненавистью и ощутил лёгкий укол совести.

Несправедливо.

Тот всего лишь передал ему приказ Роберта. Это на Роберта следовало посмотреть. И поговорить с ним тоже следовало — например, спросить, чем того не устраивает совершенно здоровая (каким-то непонятным чудом, которого не может быть) умная племянница. Наследников ему подавай!

— Самая обычная. Вам её дочка лорда Старка выбрала из лучших девиц Вестероса, — за что он уважал бывшего контрабандиста, так это за умение не дрогнуть под самым суровым взглядом и продолжить говорить по существу.

Дочка Неда, значит. Действительно, если издеваться над братом — то зачем мелочиться? Пусть новую малолетнюю невесту ему выберет дочка Неда из числа пользованных Робертом прошмандовок, которых со всего континента собирали на радость королевской похоти.

И снова: несправедливо.

Он злился на Роберта, а бранил девиц, которых всех тот переиметь не смог бы при всём своём желании. Их в Харренхолле была пара сотен, не считая служанок. Просто статистически на всех не хватило бы ни времени, ни возможностей.

Так недолго длился этот разговор, а он уже дважды позволил эмоциям перевесить разум и совесть. Нехорошо.

Но он очень не хотел жениться снова.

Даже не потому, что боялся где-то в глубине души, что Роберт опять найдёт способ всё испортить. Он был уверен: найдёт.

Просто он слишком привык ко своему старому, в чём-то доброму и главное — знакомому усатому злу. Менять его на зло незнакомое, молодое и полное сил, да ещё и расположенное производить на свет наследников... а если будет сын?

По закону, ему будет принадлежать всё, что до сих пор принадлежало Ширен. И что она скажет? Ничего, она хорошая и воспитанная девочка. Но что она подумает?!

И ведь все знают поучительную историю об одном неразумном человеке, который после дочери с драконом завёл сына и новую молодую жену. Ничем хорошим это не кончилось — а хранил бы целомудрие, и как знать, может, и сегодня бы на троне сиживали Таргариены. Чернявые, высокие и подозрительно сильные, но зато с живыми драконами. Он, конечно, не король, да и Ширен — не прошмандовка-растратчица, опозорившая всех, кого только могла... но на то и исторические параллели, чтобы не быть буквальными, а предоставлять людям намёк на вероятное — весьма вероятное — развитие событий.

Ведь однажды Ширен станет всадницей и взлетит под небеса — а все остальные останутся ходить по земле.

Станнис не завидовал дочери; его грёзы о небе давно остались в области детских снов и пустых мечтаний. Скорее, его радовало и завораживало воображать её, плоть своей плоти и кровь своей крови, летящей там, где сотни лет не было ни единой человеческой души, видящей мир глазами птиц и драконов и богов.

— Кто она, хотя бы? — потребовал он.

Должен же он знать имя своего проклятия.

— Некая девица Тита Фрей двадцати семи лет.

Ну, хоть не совсем малолетка. Хотя, конечно, если девица до столь преклонных лет осталась девицей — это само по себе вызывало вопросы и подозрения.

Девица Фрей ожидала его в Опрокинутой Кружке — останавливаться в военном лагере она сочла неприличным, что говорило о её трезвом взгляде на жизнь и знакомстве с приличиями.

Она даже не была уродиной — насколько мог судить Станнис, конечно. Его представления о женской красоте ограничивались двумя полюсами Серсеи и Селисы, и второй был как-то приятнее, невзирая на все недостатки.

По крайней мере, усов у неё не было, да и бёдра были достаточно детородными.

Блёкло-голубое платье её имело, правда, вид застиранного — но это тоже много доброго о ней говорило, ведь стирают одежду те, кто относятся к ней с должной экономией. Впрочем, в случае Фреев пристало говорить скорее о скупости...

— Приветствую, — сказал он сухо.

Она сделала книксен и ответила:

— Здравствуйте, принц Станнис.

И по её лицу и напряжённой спине он понял, что она рада не больше его.

— Я не намерен лишать мою дочь её законного права наследовать мне, — сказал он резко.

— Я не намерена от вас требовать, чтобы вы её лишали, — фыркнула та, скрестив руки на полной груди. — Зачем это мне?

— Все женщины хотят видеть наследниками своих детей, — ответил он известной истиной.

— Вовсе нет. Некоторые, для начала, не хотят никаких детей.

Такая мысль ему в голову, конечно, не приходила. Он собирался жениться именно чтобы у него появилось больше детей, в конце концов.

— Бесплодие — причина для расторжения брака, — напомнил он.

Почему дочь Неда выбрала для него именно эту женщину? Что она в ней увидела? Упрямство и дурной нрав, чтобы наказать его? Нет, это нелогично. За что девочке четырнадцати лет его наказывать? Наверняка она искала кого-то, кто по её мнению будет достоин, пусть на время, стать наследной принцессой Вестероса.

— Так я и не собираюсь быть бесплодной. На нас женятся в ожидании уймы детей, и мы не обманываем. Не в этом.

— Уйма мне не нужна. Достаточно пары-тройки, — быстро заметил он. Что делать с уймой детей, он представлял слабо. У Давоса и Марьи было семеро, и они как-то справлялись, но для Станниса их жизнь была больше похожа на кошмар из шума и мельтешения.

— По рукам, мой принц. И не сомневайтесь, я им вложу в голову, что их сестра — наследница, а они — её помощники. Хотя, конечно, совсем без надела их оставлять будет некрасиво.

— Мой брат не планирует жениться. Ширен получит Штормовой Предел, а значит, твой старший сын будет хозяином Драконьего Камня.

Как быстро они перешли к торговле!

Впрочем, это выдавало в ней приятную практичность и трезвость мысли.

Ещё через час был готов первый черновик брачного договора.