Полумейстер

183. Цена даров

Дженна Ланнистер смотрела в зеркало и не узнавала в нём себя. Толстая, неприятного вида женщина напротив неё не могла похвастать ни золотыми волосами, ни изумрудно-зелёными глазами: волосы у неё были какого-то мышиного невыразительного цвета, глаза — выцветшие и блёклые. И Дженна знала, что это не трюк зеркала. Знала, потому, что её дети и внуки изменились точно так же, потеряв последнюю красоту и превратившись в противных хорьков.

Только младшенький всё ещё был рыжим и синеглазым — но это потому, что и отец у него был Талли.

— Пустая порода, — каркнула старуха Ленора. — Золото ушло, осталась одна пустая порода.

И как ни противно было Дженне, она и сама задумалась: а вдруг? Вдруг и правда существует она, могущественная Хозяйка, которая нынче отвернулась от рода Ланнистеров?

Мальчишка в короне — ложный Джоффри — дрожа всем телом и голосом, известил её, что лорд Тайвин хочет видеть свою сестру, и пришлось, торопливо подобрав юбки, подниматься по лестнице наверх, на самый верх Скалы Кастерли — туда, где теперь устроил себе логово её хозяин. У входа она разминулась с серым человечком с улыбчивым мятым лицом — тем самым чародеем.

— Леди Дженна, — поклонился он. — Не волнуйтесь, лорд Ланнистер просто желал лично сообщить вам добрые вести. Скоро начало нашей победы, — пообещал он.

И с чего же, интересно, ей начинаться? В чудеса и колдовство Дженна всё-таки не верила.

Хотя...

Бакенбарды брата, утратившие свой цвет, напомнили ей: в мире есть масса странного и непонятного.

* * *

Джой закрыла глаза, шепча молитву, и резким движением отсекла ещё кусок пряди. Вода в источнике была холодная-холодная и обожгла запястье, когда она осторожно положила волосы в воду. Всё как учила старая Линора: за золото Ланнистеров Хозяйка заплатит чудом, а вода и так волшебная, значит, если поить и умывать ей отца, он непременно, непременно выздоровеет.

Вот только завтра лорд Старк покинет монастырь — и Джой покинет его вместе с ним. Поедет в ставку короля Роберта вместе с Мирель и Серенной, якобы потому, что там безопаснее, чем в септрии. Наверное, впрочем, и правда безопаснее — ставку не станут атаковать железяне... вот только до безопасности девочек дела никому не было. Уж это-то она отлично понимала.

Нет, им предстояло быть заложницами доброй воли отца (ес... когда он выживет) и Давена. Гарантами того, что они, если больше Ланнистеров не останется, займут сторону короля и его людей. «Ничего страшного, — твердила она себе. — Леди Дорна тоже была заложницей, но вышла замуж и была счастлива».

Но у леди Дорны не было раненого отца, жизнь которого зависела бы от чародейской воды и её волос.

— Зачем ты бросаешь волосы в ручей, девонька?

Странно, Джой и не заметила, как подошла эта старушка. Маленькая, сгорбленная, с сучковатой клюкой из белого дерева, в красном платке и платье такого же тёмно-красного цвета. Марена, простонародье красит ей ткани, но не может добиться того ярко-алого, который дают эссосские жучки...

— Здравствуйте, матушка. Не хотите водицы? — сказала она перво-наперво, пока думала: как отболтаться-то?

Ей нельзя было признаваться, что она Ланнистер, а штука с волосами ведь больше ни для кого не работала...

— Отчего не хотеть, хочу. Подашь ли, девонька?

— Подам, конечно! — она поспешно поднесла тяжёлое ведро к губам старой странницы. — А волосы... я слышала, за золотые волосы можно у Хозяйки купить воды короля Томмена. А мне она очень нужна, у меня отец раненый!

— И зачем же Хозяйке золотые волосы? Нешто у неё золота мало?

— Много, — растерянно ответила Джой. — Но... нужны ведь зачем-то!

Старушка покачала головой. Глаза её — глубокие, яркие, удивительно зелёные — смотрели строго и чуть лукаво:

— Ей ли они нужны?

— А кому тогда?

— А вот сама суди. Я слышала, Хитроумный Ланн играл с Хозяйкой в загадки и выиграл дважды, получив от неё за то золотую гору и золотые волосы. Но один, третий, раз он проиграл. И остался ей навсегда должен. В знак этого долга он хоронил своих детей внутри Скалы Кастерли, возвращая Хозяйке то, что от неё получил, надеясь, что она простит ему долг. Вот и рассуди сама, кто здесь нуждается и в чём.

— Значит, ей не нужны мои волосы?! — грустно спросила Джой. Она слышала то же самое, но никогда не связывала две легенды воедино. А получается, следовало. — Значит, я зря их резала? Но как тогда мне добыть воду короля Томмена?!

— Разве король платил за эту воду?

— Ну... она его любила, разве нет?

— А он любил её, — согласилась старушка. — Но это не было платой, это было велением сердца. Помнишь, что было дальше?

— Король вернулся к людям с дочерью на руках и объявил её своей наследницей, и больше никогда не был с женщиной. Говорят, Хозяйка отдала королю единственную дочь, а себе оставила тысячу сыновей.

— Так был выплачен долг Хитроумного, — покивала старушка. — Так, а вовсе не волосами: любовью и верностью.

— Но я её даже не знаю, — тоскливо сказала Джой.

— Ты знаешь своего отца. Ради него ты отдавала свои волосы, ты носила ведра золотой воды. Зачем Хозяйке человечья шерсть, если она уже видит, как много ты готова за него отдать?

Джой задумалась, глядя в воду на лежащие на дне прядки — сегодняшнюю, и вчерашнюю, и позавчерашнюю... они казались не золотыми, а блёкло-коричневыми.

А когда она обернулась ответить, старушки уже нигде не было.

* * *

— Это хорошо, что ты пришла, сестра, — голос Тайвина был как обычно холоден, но в нём чувствовалась какая-то отстранённость, которой раньше не было.

Как будто он говорил не с ней, а с самим собой для неё.

— Ты звал, — ответила она. — Твой чародей несёт что-то про скорую победу?

— Мейстер Квиберн, — несколько недовольно поправил брат. — Да, нам осталось совсем немного, и войска наших врагов падут. Их сила обернётся их слабостью, наши потери — нашей силой. Но мне потребуется твоя помощь.

— Конечно, я готова тебе помочь... — начала она и с лёгкой тревогой заметила, что брат отчего-то смотрит мимо неё. Раньше он всегда смотрел собеседникам прямо в глаза. — Чем?

— Видите ли, леди Дженна, — мягко вступил в разговор чародей, — ваша племянница, увы, больше... не в форме и не может нам помогать. А вы женщина крепкая, в самом, так сказать, соку... — его взгляд её словно ощупывал, но не так, как у нормальных мужиков.

Скорее так, как щупает взглядом коровку или овечку мясник: на сколько фунтов потянет.

Невольно она отшагнула к двери, и с уже совсем не лёгкой тревогой заметила, как тот шагнул ей наперерез.

— Тайвин, о чём идёт речь?! — спросила она как-то заполошно.

— Не бойся. Это не будет больно. Ты уснёшь и будешь спать, — сказал тот почти ласково.

И она рванулась к двери.

Чародей — неожиданно сильный для своих габаритов, и правду видно говорят, нечистая сила — рванулся ей наперерез, загородил проход... Дженна не думала, когда толкнула его в грудь, обеими руками, всем немалым весом — так, что тот спиной открыл дверь и вывалился, и покатился вниз, вниз по крутой каменной лестнице.

Она выскочила вслед за ним и привалилась спиной к двери, чтобы не слушать крики ярости и не думать, что, кажется, сейчас по двери саданули мечом.

Она только думала, что раньше Тайвин никогда не кричал.