Полумейстер

187. Море всегда право

— Песня? — Аша скривилась. — Дядюшка, ты в самом деле считаешь, что песня поможет тебе получить солёный трон?

Сестра явилась в Десять Башен, стоило ей получить письмо — чуть позже Праведника, чуть раньше Коттера Фарвинда. Но настрой у неё был совсем, совсем иной, чем у этих двоих.

— Почему нет? — дядя Родрик задумчиво перелистнул страницу. — Песни, знаешь ли, удивительная вещь. Они способны на куда большее, чем решить диспут за корону между двумя незначительными провинциальными лордами. Судьбы целых народов, истории целых государств подчас решались благодаря песням.

— Ты перепутал, дядя. Ты не шут, ты хозяин Десяти Башен, — презрительно бросила Аша. — И брат моей матери, поэтому я не скажу отцу о твоём предательском плане. Она не переживёт новых потерь. И ради неё же, прошу тебя, откажись от этой дурацкой затеи. Не дело разумному человеку идти на поводу сухопутных крыс и их выкормыша! — в голосе её мешались гнев, отвращение и брезгливая жалость.

— Что не дело, так это дочери гранд-лорда оскорблять гостей в чужом доме, — подала голос тётка Гвис. — Или подставлять зад своим матросам, как мальчишка-юнга. А мой брат волен решать, чьих советов слушать — твоего отца или честнейшего человека в Семи Королевствах, корабельной шлюхи или святого человека.

— Я капитан! — крикнула Аша, хватаясь за рукоять топора. — А мой брат...

Дольше стоять и молчать было неправильно — надо было как-то подать голос, вмешаться. Остановить ссору внутри семьи.

— Твой брат здесь, Аша, — сказал он, делая шаг вперёд. — Что ты хочешь мне сказать? В чём обвинишь меня?

Она растерялась. Он знал, почему: не очень-то он сейчас был похож на того Теона, которого сестра знала по письмам или помнила с детства. Он, конечно, не собирался прощаться с любимой золотой цепкой или не менее любимой сорочкой из тонкого льна, но сорочка его была мокрой насквозь, и в волосы он вплёл водоросли, как заведено. Здесь, дома, он был не просто человеком — он был голосом моря, а это накладывало определённые обязательства, и отказываться от них было бы неправильно.

Бог бы не одобрил.

— Думаешь, кто-то примет тебя за жреца? — сестра опомнилась и нарочито расхохоталась. — Правду ли говорят, что ты платил золотом даже за любовь?

— Посмотри на меня и скажи, какая девица в здравом уме откажет такому красавчику, — фыркнул в ответ Теон. — Но я посмотрю, ты предпочитаешь тех, кто платит железную цену?

Вообще это был нехороший намёк — лорд Старк точно бы не одобрил, а полумейстер сказал бы своё «это некрасиво». Женщин не спрашивают, сколько раз их брали силой и кто — тем более здесь, на островах, где за это не голову рубили, а поощрительно хлопали по плечу и звали настоящим железянином. Но он был обижен — обижен за себя и своего бога, которому всяко виднее, кому доверять.

— Я предпочитаю мужчин, — холодно начала сестра.

— А я женщин, у нас ничего общего! — перебил он. — Другие расхождения у нас есть?

— Я не предам отца. А ты предал всё, что можно предать, и притворяешься после этого святым человеком. Мне всегда было плевать на богов не меньше, чем отцу — нам нужен закон, а не боги. Но притворяться святым человеком, когда сам... сам...

Сестра покинула замок, и он долго смотрел вслед её челну, пытаясь понять, что же всё-таки пошло не так.

— Она выросла с твоим отцом, — тётка попыталась говорить мягко. — Он обещал ей свою любовь и солёный трон в придачу, называл сыном, которого у него нет. Диво ли, что она будет за него сражаться до последнего? Не удивлюсь, если он...

— Гвис, давай без грязи, — попросил дядя Родрик.

— Грязь не грязь, когда она правда. Нездорово так отцу с дочерью тетёшкаться, — упрямо сказала тётка. — Наш папаня меня любил, но сыном не делал.

— Наш отец был нормальный разумный человек, — печально ответил дядя. — Один раз в жизни ошибся.

— Ну, хоть Теон ничего так вышел из этой ошибки. Нис на него не нарадуется. Говорит, принесёт ей голову этого мудня.

— Гвис!

— Мудень и есть мудень, брат. Возьми Стеффи с собой.

— Ему всего семь! — ужаснулся тот.

— Он Харлоу. Если ты взойдёшь на трон, Стеффи должен быть с тобой, как твой наследник. И старый мудень будет ждать именно его, раз ты «умер».

— Мы вроде договорились...

Теон быстро вскинул руки перед собой:

— Да не нужен мне этот трон! Мне с богом разговаривать надо, это да — он меня послал напомнить, что, вообще-то, совсем другому учил и всё такое. А правит пусть Стеффи, если захочет. Ему и король, небось, благоволить будет. Родня же.

— И когда на островах будет править брат нового короля... — дядя Родрик поправил свои стёклышки. — Ты думаешь, правда получится что-то изменить?

— Бог сказал, надо стараться. Ему виднее, нет?

Богу было виднее.

Роберту Баратеону, чтобы взять Пайк, потребовалась катапульта и смельчаки, что решились ворваться в пробитую брешь с палубы кораблей, под градом стрел. Теон ещё помнил грохот взрывов, шум и крики людей — хотя они с матерью прятались в подвалах Кухонного Замка, где за стенами шумело море, мало-помалу просачиваясь через древнюю кладку и заливая полы.

Родрика Харлоу к причалу Морской Башни пустил сам Грейджой. Точнее, конечно, его ладью, «Морскую Песнь», со всеми воинами и маленьким, но очень гордым Стеффи в новеньком чёрном костюмчике с вышитым серпом. Экономная тётка Гвис просто отпорола с него вышивку в виде золотого молота — остался только герб главного дома Харлоу. Теон крепко сжал руку племянника, расправил плечи, перебрал несколько узелков на чётках из вицы.

— Мой сын, я смотрю, стал святошей? — каркнул отец, выходя на причал к самому подвесному мосту. — Надо же, чего не случится! Я слышал, вино и бабы тебе были дороже всего, даже родного дома.

— Как и мой дядя, я изменился, — сглотнув, ответил Теон. — Мы поднимемся?

— Почему нет? Ты мой сын, хоть и чучело сухопутное, возомнившее себя праведником, — бросил отец равнодушно, развернувшись спиной. — Если хочешь быть железянином, выброси пащенка в море. Отродью сухопутного короля не место в Десяти Башнях, его следовало вытравить ещё до рождения. Я говорил это Родрику ещё когда.

— Бог не велел нам убивать родную кровь, — напомнил он дрожащим голосом.

— Это не родная кровь, а олений ублюдок, — ответил отец. — Или мне самому всё сделать?!

Челны Блэктайдов, Фарвиндов и Ботли были уже в гавани Старого Замка, Теон знал это потому, что внутри себя отсчитывал время — сколько понадобится на то, сколько на это. Значит, сейчас должен был начаться бой. Вот только отец этого не знал — и что помешает ему выполнить свою угрозу? Из воды можно выплыть, но он ведь может и ножом ударить...

Из воды можно всплыть.

— То что мертво, умереть не может, — выдохнул он, и, прижимая к груди племянника, нырнул с моста вниз, в водяную бездну.

Вполне себе вышел сигнал для начала штурма, не хуже прочих.

Они выбрались на каменный берег сильно не сразу — выплыть дело одно, а перебороть течение и не дать прибою расшибить себя о камни — совсем другое. Особенно с ребёнком на горбу, который сам хоть и не тонет, но плавает пока не особо. На вершине Морской Башни развевался чёрный с серебром флаг Харлоу, а на берегу стоял Сандор — ухмыляющийся, заляпанный кровью, опирающийся на свой здоровенный меч.

В руке он держал...

— Вот, мамке своей отдашь. Я схоронил! — гордо сказал он.

— Сберёг, — поправил он, не особо задумавшись, взял в руки и развернул затылком вверх. Так не видно было злобный, отчаянный оскал. — Спасибо, брат.

— Да не за что.

Стеффи закашлялся и пришёл в себя. Его первый утопленник, получается.

— Ну что? Сильнее и крепче, чем прежде? — спросил он.

Племянник неуверенно кивнул.