Полумейстер

191. Старк и Болтон в Винтерфелле

— Лорд Болтон останется моим наместником, но ты, Арья — ты остаёшься Старком в Винтерфелле.

Робб в доспехах с волчьей головой смотрелся странно — не взрослый и не мальчишка, что-то среднее.

— Пообещай, что будешь спать по ночам, — ответила она некстати, потому что Робб плохо спал, когда решал быть лордом.

— Непременно, — серьёзно кивнул тот. — А ты присматривай за всем тут, хорошо?

Серый Ветер ткнулся носом ей в щёку, выпрашивая поглажку. Нимерия держалась с ним рядом, не хотела отпускать, и Лохматик тоже.

— Мы выгоним железян — и тут же домой, — обещал Родрик Кассель, но у глупой Бет всё равно глаза были на мокром месте.

Арья вот не плакала, она была уже достаточно взрослая и понимала, когда плакать нельзя. Нянюшка говорила: когда провожают — не плачут, когда встречают — не смеются, а Нянюшке всяко виднее. Когда провожаешь — надо стоять очень прямо и улыбаться, и подарить на прощанье знак своей благосклонности кому-нибудь из рыцарей. Лучше жениху — её жених с девчачьим именем отправлялся вместе с войском как оруженосец Робба, в конце концов.

Так что она повязала ему на рукав зелёную ленту с вышитым медведем, и показала Бет язык: у той, конечно, вышивка была куда краше, зато повязывать её было некому, кроме отца. А ведь старше Арьи!

Но и немудрено, кому нужна дура Бет или вредина Джейни, если есть Арья?

Дени, конечно, свою ленту повязала Роббу. И поцеловала его, как взрослая: в губы. Дени отправлялась на Стену с той частью войска, которую можно было на это уделить. И с драконом, конечно: Ежевика кружила в небе над удаляющимися всадниками, расправив лиловые крылья, изредка издавая тонкий, высокий вскрик, на который откликались чёрные вороны ехавшего по правую руку от Дени Домерика Болтона.

Домерика нашли в богороще неделю назад, совершенно седого и потерянного, но лорд и леди Болтон его сразу опознали, отпоили горячим вином и привели в чувство. С тех пор он, правда, вести себя странно не прекратил — общался в основном с приезжей леди Мелони Риверс да её подругой, ну или сидел в богороще с древесным септоном — но вроде Болтоны не жаловались.

Арья как-то пыталась с ним поговорить, она ведь тоже богорощу любила, и кому вообще нравится, когда приходишь под дерево сидеть и смотреть картинки, а там этот с голым торсом что-то на перволюдском бормочет? Но разговор как-то не задался.

— И не говори, — сказал Домерик, хотя ничего такого она не говорила, — этот проклятый нос. Сколько поколений Старков, а он превозмог. Просто колдовство какое-то!

— Я тебе говорю, вали из моей богорощи, в бане будешь голый ходить! — рявкнула Арья, и Нимерия согласно зарычала.

— Уверен, тётя Мэр бы плакала от гордости. Её кровиночка с настоящим большим лютоволком, жаль, подходящего жениха нигде нету.

— У меня есть жених, дурья башка! Джен Мормонт! Ты вообще меня слушаешь или нет?!

— А? — взгляд блёклых глаз наконец изволил на ней сфокусироваться. — Девочка, что тебе, я занят.

Она думала пойти к лорду Болтону — а лучше сразу к леди Болтон, потому что её боялся сам лорд — но зелёный септон подсказал, что стоит просто очень громко сказать над прудом, что Домерик плохо себя ведёт и мешает Арье молиться. Она, правда, не молилась — смотрела картинки, молиться перед деревом у неё пока не получалось, оно было слишком странное всё-таки — но сказать сказала.

Минуты не прошло, как Домерик явился извиняться и пообещал в следующий раз непременно застегнуть рубашку. Вид у него при этом был такой, словно его кто-то держал за ухо, а леди Риверс за его спиной стояла с видом суровой септы, надзирающей за особо невоспитанным ребёнком.

И вот теперь он ехал на Стену, и леди Риверс, и Дени тоже. Потому что на Стене творилось что-то, в чём никак не разобраться без дракона — а дракона никуда не увезёшь без его хозяйки. А Робб ехал воевать с железянами.

А Арья... Арья оставалась Старком в Винтерфелле.

* * *

Русе задумчиво озирал карту Северных Земель, вырезанную на стене одной из светлиц. Думал он обо всяком разном: о странных метаморфозах Домерика, которого если бы не жена, и не узнал бы — но глаза, глаза-то были свои, значит, всё в порядке; о приближающейся зиме, к которой необходимо было как следует приготовиться; о бесконечном количестве птичьих и звериных трупов, которые надо было куда-то деть. Об армии, которая идёт в сторону Гловеров и которую нужно как-то обеспечивать провиантом, чтобы не дошло до фуражировки. Армии, выживание которой, победа которой — в его руках, ведь голодный солдат драться не сможет...

...и о том, что вот он, Русе Болтон, смотрит сейчас на карту Севера, сидя в кресле лорда Старка. И что в общем-то не так много ему и надо, чтобы это кресло — и трон там, в главном зале — занять: всего-то послать весточку своим людям в войска, да прирезать пару детишек.

И всё, останется только девчонка с малолетним драконом да лорд Нед с женой там, на Югах — но что на Юг попало, то пропало и потеряло право и возможность влиять на северные дела.

Если он решит действовать, никакой Нед ему будет не помеха: даже Таргариены не рискнули идти войной на эти земли, даже андалы застряли в болотах Перешейка. Кто бы ни был хозяином Севера, он им останется вне зависимости от воли Юга.

Что до молодой леди (к слову о Таргариенах)... её дракон мал, а ножи Болтонов остры, как и всегда. Не зря он дал сыну с собой фамильный свежевальный ножик — мальчик умный, догадается, как его использовать.

Вековая мечта Красных Королей, вот она, рядом...

— Знаете, зачем нужен Старк в Винтерфелле?

Девчонка. Разумеется, она и сюда за ним пришла. И со своей животиной, конечно. Нормальные дети, такие, как молодой Старк, шарахались от одного его взгляда. Девчонка следовала за ним, как тень — спасибо, в супружескую постель не лезла. С тех пор, как Домерик окончательно поработил своё новое тело, мстительный бастард оставил Русе и его жену в покое, поэтому возможность свободно действовать в оной постели он оценивал весьма положительно.

— И зачем же?

Очередное суеверие, вероятнее всего. Что-то вроде «похорони первенца заживо под чардревом — и зимы будут коротки, а лето плодородно»; бабка была просто кладезь. Хотя он сомневался, что кто-то всерьёз додумался хоронить заживо первенцев: зима дело житейское, а дети рождаются совсем не так легко и часто, как это кажется сочинителям подобного бреда.

— Потому что Король Ночи, — объяснила она. — Он идёт с Севера и однажды придёт.

— И все умрут? — Русе скептически поморщился.

— Нет же! — девчонка аж ногой топнула (и её волк ощерился). — В этом-то всё и дело! Когда он придёт, надо выйти к нему с хлебом и солью и проводить в крипту, чтобы он мог наконец найти покой. А кроме Старка этого никому не сделать. Он ведь из наших Брандонов. А все остальные ему чужие. Хотите, покажу его могилу?

На языке дурно воспитанных детей это означало «мне охота показать тебе могилу, не сопротивляйся».

По дороге вниз он размышлял о том, что суеверия суевериями, но ведь духи-то существуют — в этом он и его бедная жена убедились на собственном печальном опыте. Крайне бестолковые, как и при жизни, и весьма раздражающие духи.

А значит, была вероятность и того, что Король Ночи — очередной Брандон — тоже был вполне реален и вполне реально шёл сюда, в Винтерфелл, за хлебом, солью и возможностью поспать. Тем более, что со Стены как раз писали о воинстве вихтов...

— И что, — осторожно уточнил он, — кроме Старка его встретить некому?

— Ну да! — девчонка радостно перепрыгнула несколько ступеней и отчего-то не упала при этом. — Сам подумай...те, ну. Возвращаетесь вы в Дредфорт, весь холодный и мёртвый, а вас встречает какой-нибудь, я не знаю, Мандерли. И такой: «Вот хлеб-соль, могила там». А у вас воинство вихтов есть, между прочим!

Русе счёл объяснение совершенно удовлетворительным.

— Я подумал, нам всё-таки не стоит захватывать Винтерфелл, — сказал он тем вечером своей жене.

— Ой, да зачем он нам! — всплеснула та руками. — Он же огромадный, ты представь, сколько денег на ремонт уйдёт! Я еле-еле у нас-то в Дредфорте порядок навела, а ты — Винтерфелл! Одна эта башня чего стоит, от неё неприятностей не оберёшься.

И Русе подумал, что его жена, несомненно, очень умная женщина.