Полумейстер

198. На Востоке

Его настоящая невеста была похожа на фарфоровую куклу — даже сейчас, закутанная в шубу, с волосами, заправленными под серую шапку. Там, где фальшивая Дейнерис была серебро и сталь — настоящая больше походила на тонкий весенний лёд, на лёгкое облачко, на белый горный цветок. Нежная, хрупкая, с огромными лиловыми глазами, с улыбкой ребёнка...

— Прекрати пялиться, Арри, — буркнул сьер Торрен, пиная его в щиколотку.

— За погляд денег не платят, нет? — отозвался он, всё ещё размышляя о том, как не похожи были брат и сестра, фальшивая невеста и настоящая.

— За погляд на леди Старк, парень, платят головой, — ответил тот. — А леди Дарклин — жена молодого Старка, не забывай.

А могла бы быть его женой, если бы он выиграл войну и стал королём. Если бы не позарился на подделку — даже не слишком-то похожую на оригинал, если присмотреться. Позорище.

Без шубы и шапки Дейнерис была ещё более тонкой, хрупкой, кукольной. Облако белых волос, чёрно-красная кольчуга, обнявшая тонкую талию, кожаные штаны для верховой езды — эта женщина была создана для того, чтобы её защищать, сражаться за неё, повторять её имя, как святую молитву. На руках она держала сонного малыша с белыми кудряшками. Сын от Старка? Но нет, принцесса слишком молода, чтобы у неё был пятилетний сын...

— Чёрный Замок атакован с юга, капитан Уотерс, — и голос у неё был подстать всему: высокий и звонкий. — Я привезла Монтериса сюда, здесь есть хотя бы надежда...

— Что третий раз они не нападут, — кивнул тот.

Шляпа с помятыми перьями лежала на столе, а сам капитан — на лавке, с подушкой под спиной: берёг раны, полученные в недавнем бою. Так приказал септон Гутри, протрезвев впервые за много лет и припомнив, что когда-то, оказывается, учился в Цитадели и даже сковал два серебряных звена.

— Надежда — паршивая штука, — мрачно прокомментировал Торрен. — Ненадёжная, уж простите, ваша милость.

— Это сьер Торрен, — пояснил капитан Уотерс. — Наш единственный рыцарь. Рядом с ним мой племянник Арстан, он славно показал себя в прошлой битве. Взял на себя командование, когда я лежал никакой, а Пайк лишился головы.

— Это мой дракон, Ежевика, — ответно представила лилового зверя Дейнерис. В самом деле, если Дейнерис — то ежевика. Логично.

Но что за зверь это был! Совсем не такой кроха, как Шиповник — с хорошего охотничьего пса размером, переливающийся всеми оттенками лилового — от почти чёрного до нежно-сиреневого, с радужным блеском на тонких крыльях... дракон был столь же прекрасен, сколь его хозяйка.

— Меня сопровождал сьер Джон, он...

— Немного не в себе, мы знаем. Называл вас серебряным принцем? — капитан выверенно-ленивым жестом поднёс к губам глиняный стакан с вином. — Это что-то вроде недуга, сьер Джон скоро придёт в себя, обычно его сознание покидает его только на пару часов в день.

Было стыдно за Джона, за то, что он опозорился перед принцессой — но радостно, что он здесь и можно будет его увидеть. Хотя чему радоваться? Скорее всего, опять начнутся разговоры про Рейегара, наследие и трон.

Как будто больше и говорить не о чем!

Новое имя — Арстан Уотерс — его в сущности устраивало. По крайней мере, пока он не выяснит, как всё-таки его назвала мать. Ведь не могла она оставить родного сына безымянным? Зачем-то ведь она рожала его, не вытравила лунным чаем, ромашкой или травой последнего шанса. На что-то надеялась.

Ему хотелось верить, что надеялась. Визерис говорил — на то, что он сможет прожить свою жизнь и быть хозяином самому себе и никому больше.

— Это главная надежда рабов и господ, — серьёзно пояснил он. — Что дети избегут их горького жребия и обретут свободу.

— Свобода на Стене...

— Мы об этом уже говорили, нет? Здесь больше свободы, чем кажется. Нет господ и простолюдинов, нет мужей и жён. Только чёрные братья, и кем ты будешь среди них — зависит от одного лишь тебя.

— Рыбаком, — горько ответил он. — Я хочу быть рыбаком. С толстой женой и тремя детьми, которых я научу чинить сети и ловить рыбу.

— Это сложнее, — признал Визерис. — Но я могу что-нибудь придумать. Только дай мне время.

И признай себя моим племянником осталось несказанным, но Арстан не возражал. Теперь не возражал. Когда король Визерис вернётся — он присягнёт ему на верность в обмен на... он не знал, на что. На разрешение попросить знак милости у принцессы Дейнерис, наверное. Хотя зачем рыбаку знак милости? Да и принцессе нужен был рыцарь, не рыбак.

Арстан щурился во внезапно упавшую темноту, кутался в меховую парку и пытался понять: чего вообще ему нужно от этой жизни?

* * *

Дени не ожидала, что её будут слушаться.

Она была голова ругаться, огрызаться, защищать своё право говорить и быть услышанной... но никто не спешил бросить ей вызов.

Капитан Уотерс предпочитал лежать на самодельной кушетке и пить лекарство пополам с вином. Голова его была замотана, половина лица распухла, рука висела на перевязи — словом, пострадал он серьёзно, странно, что вообще ходил своими ногами. Его племянник Арстан, красивый юноша, чем-то похожий на портрет отца в молодости, смотрел Дени в рот и спешил выполнить любое её желание так, что ей было даже как-то неловко.

Мужняя жена не должна кружить головы незнакомым юнцам валирийской наружности!

Оставались ещё септон Гутри и сьер Торрен, но для обоих достаточно было того, что она — будущая леди Старк. Для северян Старки были непогрешимы и каждое их слово было свято — даже если от имени древнего рода говорила никому не известная Дени.

Дени Дарклин, потому что брат и его схемы, и если бы она только знала, что он затеял на этот раз!

— Вы... непохожи на вашего брата, — Уотерс-племянник набрался смелости открыть рот и всё-таки заговорить, а не тут же закрыть его и покраснеть.

— Ты знаешь моего брата? — живо спросила она. — Как вы познакомились? Твой дядя вёз его на корабле, да?

Всё-таки Уотерс-капитан был, ну, капитан. Должно быть, одного из тех кораблей, что стояли в гавани.

— Нет, мы познакомились в Тамблтоне, — почему-то ещё больше покраснел тот. — Он был там с поручением от короля Роберта, и заодно согласился взять нас сюда, на Стену.

— Мой друг Джон тоже хотел быть дозорным, — Дени вздохнула; доля её вины в этом его желании точно была.

— Сьер Джон Найтшильд? — спросил тот. Она недоумённо моргнула. — Чёрные волосы, серые глаза, длинное лицо, любит играть на лютне?

— Да! — обрадовалась она. — Ты и о нём знаешь?!

— Ну, он присяжный рыцарь лорда Дарклина, а его жена, мистрис Мия — внебрачная дочь самого короля Роберта. Они очень любят друг друга, — заверил юноша. — Он играет для неё, и они обнимаются и даже целуются.

Брат стал придворным Узурпатора, а Джон женился. Что за странные дела творились на свете!

— Расскажи ещё про брата, пожалуйста!

— Ну... он очень ответственный? Даже если ему что-то не нравится, он будет держаться, потому что так надо для дела? — начал было тот, и тут рожок пропел три раза и он резко замолчал и нахмурился: — Вам надо прятаться, леди Старк! Это сигнал, что идут мертвяки!

Но Дени не собиралась прятаться. Она была леди Старк, она была мать дракона Ежевики. Её место было на передовой.

* * *

Арри в принципе ожидал, что дядя капитан Уотерс наденет поверх повязок свою дурацкую шляпу и полезет на рожон. Но вот что точно так же себя поведёт принцесса Дейнерис...

— Вы ведь леди Старк! — он бежал за ней, едва поспевая. — Вы должны себя беречь!

Но нет. У неё был дракон, она была Таргариен. А Таргариены должны быть там, где огонь и кровь. Как хорошо, что он — всего лишь Уотерс и к нему это никак не относилось.

Но бросать принцессу без защиты — всего лишь с драконом, недостаточно большим, чтобы на нём можно было подняться над полем боя — не следовало, поэтому он поспешил за ней, покрепче сжимая нелепое оружие, сработанное Торреном: длинную палку с примотанным к ней острым куском обсидиана. Что-то наподобие копья, только совершенно не сбалансированное, неудобное и вообще не созданное для реального боя.

К счастью, вихтам хватало одного тычка, чтобы развалиться в прах.

* * *

Мальчишка преследовал её, конечно. Не мог понять, что она не просто девица в беде — она Старк и Таргариен, и когда зима пришла с огнём и кровью, Дейнерис должна была выйти ей навстречу. Что ей ничего не грозило — не тогда, когда Ежевика парит у неё над головой и лиловый огонь уничтожает всё на своём пути.

Она чувствовала спиной, как смотрят на неё измождённые защитники Восточного Дозора — с надеждой, с восторгом, с благоговением — и это придавало сил, и она шла, легко ступая по чёрному от золы снегу, вперёд и вперёд.

Мать дракона, леди Старк, принцесса Таргариен. Неудержимая сила природы, которой подвластно всё. И кто-то мнил её нуждающейся в защите!

* * *

Арри еле поспевал за принцессой — та шла слишком быстро, без шапки, без шубы, лёгкая и свободная, окружённая лиловым пламенем своего дракона. Шла, пока навстречу ей не плеснул ледяной туман и не вышел высокий воин с устало-равнодушным прекрасным лицом, с ледяным мечом. Воин повёл рукой — и дракон упал с небес, скорчился у его ног, как жалкая ящерица.

Воин занёс меч...

* * *

Дени никогда не было так страшно, как в этот миг, когда Ежевика упала с небес, когда она смотрела в ледяные глаза своей смерти. Когда мальчишка — как же его звали, Уотерс-племянник — одним длинным выпадом воткнул своё нелепое копьё в Иного.

С криком, похожим на шипение, тот плавился, а Дени стояла, не в силах двинуться с места.

Она только прижала к себе Ежевику и смотрела, как от её смерти остаётся ледяная лужа, а рука Уотерса-племянника, лежащая на древке копья, медленно белеет и чернеет.

Только тогда она сообразила, дёрнула его на себя, заставила выпустить оружие.

Вместе они похромали назад к замку, пользуясь тем, что со смертью своего хозяина мертвецы перестали рваться вперёд и только отупело топтались на месте.

* * *

На сей раз некому было прийти им на помощь. Дракон был выведен из строя, его хозяйка захлёбывалась слезами, племянник-самозванец, похоже, лишился правой руки...

Ауран Уотерс поправил шляпу и опёрся на меч, готовый в любой момент полить лезвие диким огнём и дать свой последний бой. Умереть, но с честью и с оружием в руке.

Огромная крылатая тень проскользила у него над головой, и на медленно надвигающихся мертвецов обрушилось бледно-алое пламя, расчищая дорогу к гавани. Кроваво-красный зверь тяжело опустился наземь, с него соскочила высокая женщина:

— Ты должен меня услышать, потомок! — строго сказала она. — Продержись ещё немного. Ещё час. От Скагоса идёт мой внук Алин, он ведёт за собой людей. Продержись. Мы поможем.

Он смотрел на неё, как на дивное виденье — она и была дивным виденьем — и строки старой песни сами собой поменялись в его уме:

Не удержат королеву ни огонь и ни вода:

Она с морем в час прилива возвращается всегда.