Полумейстер

35. Про кровь

Старинный брачный плащ — плащ Арьи Флинт — хранил её пятно, а рядом, пониже, ещё одно, должно быть, Лиарры Старк. Дейнерис прицелилась и комаром, как кистью, изобразила третье — своё. Вписала себя в историю семьи, как эти женщины, навеки, навсегда. Брачные плащи не знали стирки, пятна крови на них были как шрамы на груди воина: драгоценная память о прошлом, свидетельство доблести одних и добродетели других. Украшения не хуже, чем камни или золотое шитьё.

Идею Дени подала когда-то Косая Джо, кухонная девица:

— А кровь-то не у каждой бывает в первый раз, — сказала она, когда обсуждали свадьбу Фины. — У многих не бывает. Но нет крови — нет брака. В лубках-то как: порезала руку и радуйся, но в жизни мать невесту потом осмотрит, увидит порезы — и всё, гуляй. А я что сделала: я комара поймала, нажравшегося, и им нарисовала себе на плащ всё как надо. Свекруха не заметила, а муж был только рад, что я не кровила, им тоже страшно же поранить человека своим же хером...

И с одной стороны, ей было странно думать, что можно прилюдно надевать одежду, в которой кто-то сношался, на которой осталась чья-то кровь (с которой, наверное, счищали чьё-то семя). С другой... в этом северном обычае, пусть странном и неприятном, пусть варварском, было что-то, что грело душу. Связь поколений, связь незнакомых женщин с ней, с Дени, просто тем, что она вышла в ту же семью, легла на тот же плащ... ну, или, точнее, лёг комар.

Осталось подождать и счистить лапки-крылья, чтоб не осталось улик. Потом поймать второго — что не составит труда, по вечерам их много летит из богорощи — и завершить картину.

* * *

Роберт поставил кружку на стол. Они с Бриенной, душевнейшей девахой, решили выпить по две за встречу и за здоровье друг друга, и надо бы за драку — но зарок.

— Я пить больше не буду, ты извиняй. Зарёкся. Однажды так напился, что жена мне нагуляла троих ублюдков, — сказал он честно.

— Вот же... — сочувственно ответила Бриенна. — И как?

— Каком кверху, как она любит, уверен. На старшего плевать, он отморозок, весь в мамочку, но младшие... такие ангелята, я так не радовался, как на них, с тех пор, как дочку бросить пришлось, бастарду. И вот что делать?

— Ничего, — сказала Бриенна. — Если любишь, зачем их гнать? Они твои. И пусть твоя кикимора в гробу ворочается, что не смогла их у тебя отнять. Я так думаю. А дочку почему бросил?

— Так жена грозилась, что убьёт, — Роберт вспомнил Мию, вздохнул невесело. — Так и сказала: привози, конечно, но если сдохнет — сам будешь виноват.

— Вот стерва! — Бриенна стукнула об стол кружкой. — Детей-то за что? Они не виноваты!

— Роберт, за что детей? Они не виноваты!

— Отродья крылатых ящериц не дети, а твари, Нед. Сдохли — и хорошо, спасибо Тайвину, хоть какая от него польза.

— Роберт, мы не за тем... мы не за тем сражались с Таргариенами! Эйрис тоже так говорил, когда твоих племянников...

— Молчать! Кто тут король? Ты мне ещё резню оленей будешь поминать? Зачем? Чтоб я заплакал, извинился и отказался от трона? Драконы сдохли, нам хорошо. Драконы живы — нам плохо. Всё просто, Нед.

Роберт опустил голову. Эта девчонка с большими голубыми глазами была права. Нед был прав. Но как же неприятно было такое признавать...

— Эй, жирный! И ты, молодчик! Чего расселись, там за три улицы отсюда набор ведут.

— А что вдруг на болоте? Львоящеров ловить? Или, — Роберт достал за лапку закусь из маринада, повертел, — лягушек?

— Смешно, — не улыбнулся вербовщик. — Не хочешь на Гору, так и скажи, что трусишь. А если не трус, так платят хорошо. И наш лорд, и три соседских скинулись на шкуры львов и их цепных собак.

— Львов, значит... — Роберт нахмурился. — Спасибо, мил-человек. И много тех львов?

— На твой век хватит. Видели десятки, лорд Квагмир говорит, что сотни. И Гора. Собачью голову видали многие, как и мантикору.

— Спасибо, мил-человек, — повторил Роберт. — Бри, душа, прости, бежать мне надо.

— Волка ноги кормят, хоть ты и не Старк, — понимающе кивнула та. — До встречи?

— До встречи!

* * *

Просто неспешная прогулка в саду, сказал полумейстер. Пока Санса приходит в себя после утопления, выгуляем её Леди и твоего Призрака. Он забыл предупредить, что собирается говорить о... таких вещах.

— Ты помнишь свою мать? — вот так вот и спросил, прямо в лоб, как будто не знает, что Джон не помнит, как ни старался припомнить. Или придумать. Ничего, глухо, пусто.

— Прости, — продолжил Верис. — Просто... мне сказали, что ты мой родственник.

— Кто сказал?

— Родня. Точнее, они сказали, что в Винтерфелле нас трое. Я начал думать, кто третий. Кроме тебя, выходит, некому.

— Правда?

Джон хотел быть Старком, больше жизни хотел, но другая родня — родня, которая его, личная, и не из милости, а просто так, по крови... это была мечта покрепче — постарше — чем быть Старком.

— А мне есть смысл врать?

— Тоже верно. Значит, если ты мне родня, то Рид мне тоже... кузен?

— Дядя, — Верис улыбнулся. — И я тоже, выходит, кстати, — он задумчиво смотрел вперёд, в темноту листвы.

Вдруг Призрак развернулся, ощерился, а Леди сдала назад, потом рванулась вперёд и замерла. Что-то было не так.

— Там люди? — он перешёл на шёпот.

Верис всмотрелся в темноту. Они с ним оба неплохо видели без света, это Джон выяснил уже давно. И Дени тоже. «Если Верис — мой дядя, значит Дени — тётя? Я хотел жениться на тёте? Фу...», — Старки, конечно, женились на кузинах, но тётя и племянник — это другое. Почему-то.

— Лорд Нед на празднике у лорда Квагмира... — сказал Верис. — Значит, мы здесь одни.

Призрак рванул вперёд, Леди вскинула морду, воя, и пошла за ним. Кто-то в темноте тащил кого-то, голоса и звон доспехов раздавались всё ближе. Между деревьев бежали отсветы от факелов.

— Они пришли с той стороны, пока мы были в саду, — осознал Джон. — Теперь уходят, схватив кого-то. Что делать?

— Горим! — заорал Верис. — Беда! Пожар! Горим! — и ткнул локтем Джона. Тот тоже заорал:

— Беда, пожар, горим!

* * *

Бандиты побросали свою ношу, заозирались. Кроме одного, огромного и страшного. Этот держал свой куль цепко и уверенно. Ничего, старый трюк был обязан сработать.

— Запомни, большой король: никто не идёт на помощь жертве грабежа, насилия, убийства... но стоит крикнуть пожар? Все выбегут, как милые, — говорила ему Камайла, а Камайла знала мир.

Джон крикнул «Фас», и Призрак рванулся на бандитов, за ним и Леди... и отлетели, скуля, от тёмного гиганта. Отбросить двух волков, пусть ещё подростков... какая силища.

— Беги. Зови на помощь, — велел Визерис. — Беги!

Джон медлил. У него был меч, он мог сражаться — Визерис был бесполезен. Но именно поэтому остаться должен Визерис: его потеря не будет значить много для исхода этого боя, а Джон — боец.

— Беги!

Тот побежал. «Хорошо. Что дальше?» — придумывать не пришлось, тёмный человек шагнул, ломая ветки, и оказался прямо перед ним. Под мышкой он держал не куль с вещами, нет. Женщину. Длинные волосы мазнули по траве, рыжие волосы...

«Санса. Это Санса. Я бесполезен, а это — Санса». Визерис ненавидел — себя, громилу, этот вечер и этот мир, и то, что он не умеет, не способен драться, а Санса в руках злодея, обмякшая, безвольная, бесчувственная.

Ему бы только пару секунд... он отступал, громила приближался, всё ближе, всё крупнее — да есть ли люди такого роста, он же больше, чем Ходор... только пару секунд, и он сообразит.

«Макара. Макара должна быть где-то здесь. Жойен заснул в другом крыле, но Макара осталась в саду. Мне бы только пару секунд, мгновений, боги, пожалуйста... не для меня, для Сансы...»

— А ты неплох, — прорычал громила. — Я девок предпочитаю, как вот эта, рыжая. Не дал мне поразвлечься... — он бросил Сансу на траву. — Так я с тобой оттянусь, а потом и с ней.

Визерис засунул пальцы в рот и громко свистнул, и приготовился терпеть. Пускай, пускай — его позор и боль купят те самые секунды, и Санса будет спасена, громила Макаре по зубам, в нём много мяса.

Рыжая молния пробила темноту, ударила в лицо громилы, растеклась пятном.

Птица? Бабочка?

Громила заревел, пытаясь оторвать от своего лица вцепившееся нечто, Визерис кинулся к Сансе — поднимать, пока тот занят, оттащить в сторонку. Секунда, три, десять... наконец, пятно оторвалось, упало, отброшенное. Громила развернулся... и заорал.

В ногу ему вцепились зубы львоящера и выдрали немалый кусок.

Когда всё стало тихо — громила ухромал навстречу Джону и страже, Сансу подобрали слуги, Призрак и Леди кое-как пришли в себя и взяли троих бандитов — Визерис, побеждённый стыдом от своей бесполезности и эхом страха вернулся на место боя. Он хотел найти, кто его спас.

Искать пришлось недолго. Он вылетел навстречу, пища от радости и боли — пытался вылететь, но не смог, крыло было помято. Сломано.

Они бежали друг другу навстречу, Визерис — и крохотный, оранжевый как солнце и апельсины Дорна, сияющий во тьме, его дракон. Его... его... «Шиповник».