Сила, способная изменить мир. Душа

Экстра. Осколки прошлого. Часть 5

Есть такие простые,

Страшные вещи,

От которых вся жизнь

Прахом.

Есть боль, которая будет

Почти вечной.

Есть то, что уже

Не исправить.

«Жить дальше» («Немного нервно»)

Ожидание нервировало. Энвиса расхаживала по кабинету от стены, на которой красовалось полотно с битвой на Выжженной пустоши — кому вообще пришло в голову вешать такую гадость в кабинете короля — до стеллажа с книгами. Книги в Лютерии пока были роскошью — ещё не все производства были восстановлены. Молодое королевство ещё только поднималось. В первую очередь нужно было налаживать простые, она бы даже сказала, бытовые вопросы: дома, еда, одежда, мебель. Ещё нужна была армия — та же Шеакрия алчно скалилась на залежи руфенитов на юге королевства. Да и Загорье было не самым дружелюбным соседом, хотя огрызаться не торопилось, присматривалось и выжидало.

Энвиса тоже выжидала, когда же уже закончится заседание Большого Королевского Совета. Её туда никогда не звали. Её участие в политической жизни Лютерии ограничивалось Малым Советом, где были она, Лютеран и Рунарт. Правда, Советом это было в первые минуты три, а потом превращалось в перебранку с Рунартом. С чародеем они так и не поладили, а ведь уже десять лет прошло. Энвиса слышала, что люди с годами становятся мудрее, но первого королевского советника миновала сия участь. Рунарт с годами становился только зануднее.

Стена, стеллаж. Стена, стеллаж. Стена, стеллаж. Картина, книги. Ожидание невыносимо давило на грудь. Она вслушивалась, но в коридоре не было слышно знакомых звуков шагов.

Сколько можно обсуждать прокладку дорог?!

Пусть в политической жизни королевства её участие было минимальным, но огромную помощь в развитии Лютерии признавал даже Рунарт. Пару недель назад Энвиса закончила с расчётом системы порталов. В Рохэнделе это чудо магической мысли уже давно использовалось силлинами. В человеческих землях было сложнее — слишком мало магов, но всегда можно положиться на природные источники или попробовать договориться с духами Серебряных ключей. Порталы всяко быстрее и удобнее, чем прокладывать километры дорог.

Взгляд скользил по обстановке кабинета. Тяжелый стол из красного дерева со следами когтей — нашли в одном разрушенном замке. Кресла: одно королевское и два для посетителей. Все разные — тоже везлись едва ли не со всей Лютерии. Книжные шкафы и те разномастные. Книги бережно собирал Рунарт. Увы, их сохранилось очень мало. Занавески Энвиса собственноручно сшила из ткани, найдённой в какой-то заброшенной мастерской, вероятно, до вторжения демонов это было ателье. Видавший лучшие годы ковёр откуда-то притащил Рунарт. Напольная ваза со сколом на горловине прикрывала дыру в ковре. Из нового в кабинете короля была только мерзкая мазня, которую люди гордо называли «искусство». На картине был изображен Лютеран, пафосно поставивший ногу на поверженного демона. Будущий король гордо воздел к небесам длань с сияющим Шай’Соларом, чем поверг орду демонов в бегство. Это выглядело настолько нелепо, нереально, что даже смеяться было неловко. Она прекрасно помнила, какой ужас творился на Выжженной пустоши. Все помнили, кто пережил то сражение. Да, Лютеран был героем, эсдо, но уж точно он не был таким чистым, да и доспехи были попроще, без самоцветов и позолоты. Демоны тогда не разбегались в ужасе, а бездумно бросались в бой, стремясь оторвать от них кусок посочнее. Да и был Лютеран не один, но и об этом забыл художник…

Скудная обстановка королевского кабинета никого не смущала. Лютерия была основана всего десять лет назад. Земли эти были разорены демонами. Не осталось практически ничего. Приходилось заново строить дома, сажать деревья, восстанавливать шахты, искать саженцы и семена для полей. Если бы не требования Рунарта и нескольких представителей выжившей аристократии, они бы и строительство дворца отложили до лучших времён.

Энвиса снова прошлась от стены к стеллажам. Время не шло, оно ползло со скоростью хромой улитки. То и дело она прокручивала в голове заготовленные фразы и мяла при этом манжеты. Разговор предстоял не из простых.

Едва слышно скрипнули петли дверей, и в коридоре раздался гул голосов — совещание наконец-то закончилось. Казалось, что сердце подскочило и застряло в горле, отчего в груди осталось ощущение неприятной, будто сосущей пустоты. Среди разговоров и топота отчётливо выделялся звук шагов короля. Твёрдый, уверенный, размеренный. Лютеран стал королём, но не перестал быть рыцарем.

Он открыл дверь в кабинет и замер на пороге. Энвиса поражалась тому, как быстро меняются люди. В их первую встречу он был юношей, у которого едва пробивался пушок на щеках. Когда он успел стать мужчиной, она толком и не заметила. Наверное, война что-то изменила в них обоих.

— Что случилось? — он настороженно смотрел на неё. — На тебе лица нет.

— Когда я последний раз смотрелась в зеркало, было, — отшутилась Энвиса, отходя к окну и стараясь успокоиться. — Как всё прошло?

По тому, как он нахмурился, можно было понять, что не очень.

— Как обычно, — ровно ответил мужчина, садясь в кресло. — Ты в последние несколько дней странно себя ведёшь и как будто избегаешь меня. И ты больше не создаёшь со мной связь… Всё в порядке?

— Да, — она улыбнулась.

Всё было не в порядке. Совершенно нет. Приходилось делать над собой усилие, чтобы не начать нервно что-то теребить и сохранять хоть какую-то видимость спокойствия. Она несколько дней готовилась к этому разговору, а решение принимала и того дольше. Вот только времени у неё осталось катастрофически мало. Ещё немного — и её тайна станет достоянием общественности. Уж Рунарт не может не обратить внимания. Молчать колдунишка не станет. Не в тех они отношениях, хотя сама Энвиса не болтала о том, что первый советник короля — маг крови. Увы, после войны люди снова стали предвзятыми к тем, кого боги одарили способностями к запрещённому искусству.

— Нам нужно поговорить, — неуверенно начала она.

— Надо, — внезапно помрачнел лицом Лютеран.

Все заготовленные слова как будто выдуло из головы порывом ветра. Она растерянно бегала взглядом по кабинету, опасаясь смотреть в глаза своему мужчине. То, что начиналось как лёгкий флирт, зашло слишком далеко. Она любила Лютерана. Всем сердцем, всей душой. Энвиса желала быть с ним рядом. Они прошли плечом к плечу через хаос и разрушения, что принесло в Акрасию Второе Вторжение. Рука об руку строили практически из руин королевство. Она готова была разделить жизнь с этим мужчиной. Не только фигурально, но и буквально. Младшие боги, создавая своих детей, позаботились об этом. Мало кто знал, но если обряд единения сердец провести с небольшим дополнительным ритуалом, то можно разделить жизненную энергию, сравняв продолжительность жизни.

Повисло неловкое молчание. Почему-то чем меньше трудностей было перед ними, тем больше сложностей возникало между ними. Порой Энвиса задумывалась о том, что им постоянно нужен какой-то общий враг, чтобы не рассориться.

— Я хотела поговорить о том, кто я для тебя, — к концу фразы её голос дрогнул, и Энвиса опустила глаза в пол.

— Я люблю тебя, — Лютеран встал и подошел к ней, обнимая. — С того момента как увидел, ты ведь знаешь об этом.

— И всё же будет какое-то «но», — она устало вздохнула, прекрасно зная, о чём пойдёт речь.

— Я не могу бросить королевство, которое создал…

— Ты уже говорил мне это, — Энвиса упёрлась ладонями в грудь мужчины, отстраняясь. Всё это она знала так же хорошо, как и шрамы на его теле, оставшиеся после войны.

— Лютерии нужна правительница. Ни Совет, ни аристократия не примут королевой силлина…

— Не рассказывай мне про политику, — фыркнула она. — Я состояла в Совете Ард Дроу в Рохэнделе. Меня волнует не то, что думают они, а что думаешь ты, Лютеран.

Она посмотрела ему прямо в глаза, стараясь взглядом передать всю ту гамму чувств, что испытывала. Он отвёл взгляд и выглядел при этом не как король, а как побитая собака. Всё было слишком очевидно. Все те шепотки, случайно подслушанные обрывки разговоров с Рунартом. Она до последнего не верила, что так получится.

— Поверить не могу… — прошептала Энвиса. — Ты пойдёшь у них на поводу!

— Энвиса, послушай, — начал было Лютеран.

— Нет, это ты меня послушай! — от гнева в волосах заплясали молнии. — Я осталась. Мой народ ушел, а я осталась здесь. С тобой. Строить твоё королевство. Я была рядом с тобой всё это время. Как у вас принято говорить? В горе и в радости. Я всегда была рядом. Я всегда тебя поддерживала. Я тебя к себе в сердце пустила. В душу!

— Это был твой выбор. Я не прошу тебя уходить. Никогда не попрошу об этом, — он потянулся взять её за руки, но Энвиса отшатнулась.

— Не просишь уходить?! О чём ты вообще говоришь? Кто я для тебя?! Я тебе не постельная девка, Лютеран!

— Энвиса, послушай, прошу…

— Ответь на вопрос. Кто я для тебя?

— Я люблю тебя, — твёрдо ответил мужчина.

— Тогда в чём дело?! — она чувствовала, как пекут глаза подступающие слёзы. — Почему то, что я другой расы, для тебя так важно? Если ты любишь меня, то почему всё, что ты можешь мне дать — роль любовницы?! Почему ты не готов сказать о своих чувствах перед ликом богов? Почему не заступишься за нас перед Советом?

— Пойми, Лютерии нужен наследник, и тогда Совету не будет дело, с кем я провожу ночи… — спешно начал Лютеран, будто боялся, что она не захочет слушать. — Я должен думать не только о себе, но и о том, что будет лучше для королевства. Я не принадлежу себе.

— А мне будет дело, с кем ты спишь! Как ты себе вообще это представляешь, Лютеран? — внутри всё клокотало от сдерживаемого гнева. — Я должна буду прийти на твою свадьбу и улыбаться?! Жить бок о бок с твоей женой? Это же бред!

— Ты не будешь жить с ней рядом. Я построю для тебя особняк за городом и буду приезжать…

— Ты серьёзно?! Выставишь меня из города, чтобы наделать наследников? А чем наследники от меня не устраивают Совет, можно узнать?

— Полукровки? — растерянно спросил Лютеран.

Энвиса ошалело смотрела в ответ, открывая и закрывая рот. Кончик языка пекло от невысказанных слов. Внутри было так гадко, будто ей в душу выплеснули ведро помоев. По щеке, прочертив влажную дорожку, скатилась одинокая слеза. Лютеран переменился в лице и шагнул к ней, намереваясь обнять. Энвиса отпрянула, будто к ней подошел прокаженный.

— Это всё временно, пойми. Всего на пару лет. Я всегда любил только тебя…

— Нет, — она развернулась, направляясь к двери.

— Постой, прошу, — Лютеран схватил её за запястье.

Энвиса медленно обернулась. Видимо что-то такое было в её выражении лица, что Лютеран разжал пальцы, настороженно смотря в ответ.

— Я бросила родину. Я отказалась от положения в Совете Ард Дроу. Я оставила друзей. Я осталась, когда мой народ вернулся в Рохэндель. Я осталась, когда моя поддержка была нужна подруге. Я оставила отца одного в Рохэнделе. Я осталась, потому что люблю тебя, и ничего не просила взамен до этого дня. Я готова была отдать тебе свою жизнь. Я верила твоим словам о любви. Но то, что ты мне предложил… Я никогда не приму это. А теперь оставь меня. Мне нужно подумать.