Мыс альбатросов

Глава 28 — Гарри

У многих людей есть утренние ритуалы. Кто-то, едва разлепив веки, плетётся на кухню и ставит чайник, кто-то включает плеер и встаёт на пробежку, а некоторые счастливцы переводят будильник на полчаса вперёд и, перевернувшись на другой бок, погружаются в сладкий сон.

Гарри Поттер каждое утро, едва забрезжит рассвет, проверял, на месте ли злосчастный медальон.

Гарри хранил его в ящике низенького комода, прикрыв футболкой с изображением Даффи Дака.(32) Ближайший маггловский магазин не входил в когорту дорогих бутиков, но Гарри не жаловался. Было время, когда он донашивал шмотки за кузеном, только вот Рон и Джинни были достойны большего, нежели дешёвые фланелевые рубашки и колючие свитера. Даже их пришлось украсть, облачившись в мантию-невидимку.

Гермионе бы это не понравилось. Никому бы не понравилось, но вся одежда, что друзья готовили перед побегом из «Норы», так и осталась в бисерной сумочке Грейнджер. Вместе с книгами, запасом еды и Картой Мародёров. Без карты соваться в замок за мечом было безумием, да и с ней, вообще-то, тоже.

Гарри перекинул полотенце через плечо и выглянул в окно.

Солнце стояло у самого горизонта, но мягкий утренний свет уже разукрасил небосклон. Тротуар напротив дома Батильды был щедро засыпан мокрыми осенними листьями: жёлтыми, красными, зелёными… целый калейдоскоп.

В Годриковой Впадине царила осень.

Само время здесь текло иначе — медленней. Дни тянулись, как вечность.

Рон умирал от скуки, занимая себя шахматами сутки напролёт. Джинни помогала миссис Бэгшот по дому. Так их размеренная жизнь выглядела со стороны, но на деле всё обстояло совсем иначе. Дни сменяли друг друга, но вместо сонной безмятежности Гарри ощущал возрастающую в груди тревогу.

С появлением в доме медальона о покое пришлось забыть.

Гарри отдыхал лишь под утро, за ночь вдоволь насмотревшись кошмаров, в которых он снова был Волдемортом. Его тело испещряли язвы. Иногда они обсыпали горло, и он задыхался, словно двухсотлетний старик, а бывало — растирал зудящую кожу так, что она сходила хлопьями. А после Гарри просыпался в холодном поту.

Что это? Взаправду эти бедствия происходили с Волдемортом или Риддл испытывал на нём очередной морок, оставалось только гадать.

Так или иначе, стоя в душе, Гарри тщательно рассматривал руки, боясь отыскать на них борозды от ногтей или что похуже, но ничего не находил, кроме старого «подарка» от Амбридж. Он научился скрывать любые признаки недомогания от друзей, ведь им было и так тяжело.

Рон выглядел бледной копией себя прежнего. Со спутанными волосами, отросшей чёлкой и синяками под глазами, он жадно вслушивался в голоса Фреда и Джорджа и не подпускал никого к приёмнику, даже когда радио источало один треск. Он всё чаще срывался на сестру и пару раз накричал на бедную Батильду.

Джинни, наоборот, сделалась более замкнутой, подолгу молчала, и порой Гарри чудилось, что девушка выпала из пространства, унеслась куда-то мыслями, и однажды она не вернётся, не сможет полностью проснуться.

Ухудшала атмосферу в доме их изоляция от волшебного мира. Вестей о Гермионе не было, да и откуда им взяться. «Поттеровский дозор» вёл подсчёт захваченных Пожирателями магов, но Гарри не представлял, что должно случиться, чтобы враги добрались до его подруги.

Гермиона превратит их в червяков, заставит забыть собственные имена, завяжет им ноги морским узлом, а нет — так по-маггловски врежет в нос при необходимости, но не сдастся! И уж она бы точно придумала, как уничтожить крестраж, добытый с таким трудом.

Гарри тогда едва унёс ноги из Министерства, а она осталась. Сунула ему мантию и осталась.

Худо-бедно расчесав пряди пальцами, Гарри провёл рукой по влажным после душа волосам, вытащил из шкафа серую толстовку — единственную стоящую вещь в его новом гардеробе — и привёл постель в порядок.

Сегодня была его очередь спать наверху. Рон ютился в гостиной, крутился всю ночь на стареньком диване, а значит, с самого пробуждения будет в препаршивом настроении.

Задвигая ящик с вещами, Гарри приподнял футболку с изображением главного недруга Багза Банни и глянул на медальон, с невесёлой улыбкой сказав:

— Ещё один денёк с нами, да, Том?

Риддл никогда не отвечал.

Он затаился, укрылся среди стекла и металла — в кругляше размером с галлеон, но одновременно его присутствие ощущалось во всём доме. Он был везде: в тенях за раковиной, в скрипе оконных ставен, в шуршании дождя, забравшегося в трубы…

Мерлин свидетель, они пытались от него избавиться. Джинни первая выпустила по крестражу череду заклятий, включая коронное Редукто, но куда там… Медальон даже не поцарапало. Огонь его не брал. Примитивная сила — тоже. Молоток миссис Бэгшот разлетелся вдрызг после первого же удара. Осколок металла отлетел в сторону и прошил Рону бровь.

— Шрамы украшают мужчин, — произнесла Джинни, залепив его рану волшебным пластырем.

— Не знаю, — буркнул Рон, покосившись на Гарри. — Тебе виднее.

Всё, что Гарри мог сделать — унести крестраж наверх и запереть в комоде. На некоторое время это вроде помогло.

Он спустился на первый этаж. Рона было не видать за скомканным мерно вздымающимся одеялом. На кухне кто-то хозяйничал с утра пораньше. Запах поджаренного хлеба быстро распространялся по дому.

Радиоприёмник с лёгким потрескиванием выдавал что-то из репертуара Нины Симон. Джинни хлопотала у плиты. Мурлыча себе под нос и качая в такт песне головой, она чуть слышно подпевала.

У Гарри защемило сердце от увиденного. Он покачался с пяток на носки и кашлянул.

Джинни замолчала и обернулась.

— Ты сегодня рано.

Гарри налил себе кофе, понюхал молоко, но не стал добавлять — оно скисло.

— Не спится. Что-то новенькое на завтрак?

— Фирменные гренки Молли Уизли, — сказала Джинни, поставив перед ним тарелку с золотистыми ломтиками хлеба в яичном кляре. К ним прилагались две румяные свиные сосиски в форме хлопушек и половинка помидора. — Не то чтобы я претендовала на лучшее исполнение…

До этого в доме Батильды они никогда не готовили ничего сложнее макарон и яичницы-болтуньи. Кажется, в кладовке завалялся мешок картошки. Ребята отложили его до лучших времён.

Гарри жадно набросился на предложенную еду. За свою жизнь он перепробовал массу тостов и гренок. Некоторые делал сам, потому что чёрствый хлеб, оставленный ему Дурслями на завтрак, нельзя было есть по-другому. Иногда тётка отдавала ему то, что не смог осилить Дадли — само собой, это случалось крайне редко. Гарри доводилось пробовать стряпню Кричера, но его кулинарные способности оставляли желать лучшего: Сириуса он не жаловал, следовательно, его друзей в особняке на Гриммо — тоже.

Джинни — в самом наихудшем смысле — затмила всех. Гарри утешался тем, что кофе без молока оказался убийственно крепким и перебивал все остальные вкусы во рту.

— Ну как?

— Очень даже, — тяжело сглотнув, ответил Гарри, не вдаваясь в подробности.

Джинни просияла. Она села напротив него и затеребила наспех сделанную косу.

Несколько минут они молча сидели на кухне. Гарри, практически не жуя, проглатывал завтрак. Джинни рассеянно смотрела в окно. В призрачном утреннем свете она казалась ему такой хрупкой, беззащитной, тоненькой, как стебелёк. Он вдруг подумал: как она летает? Ей ведь трудно держаться на метле — она же пушинка, а на большой высоте ветер порой бьёт наотмашь.

Поддавшись трепетному чувству в груди, Гарри накрыл ладонью её прохладные пальчики. Джинни бросила на него быстрый взгляд и снова отвернулась, но уголки её губ дёрнулись в намёке на улыбку.

Недосказанность давно висела между ними.

Гарри сжал девичью ладошку сильнее и потянул на себя вокруг стола, чтобы через мгновение Джинни со смехом перебралась на его колени. Он охнул, столкнувшись с ней лбами, но это лишь вызвало новую волну хихиканья. Джинни обвила его плечи руками и подалась навстречу для поцелуя.

Их губы встретились, сначала коснулись робко, а потом всё увереннее, и Гарри выпал из реальности. Он хотел забыться. Не думать… Не думать… Иначе придётся оттолкнуть, и Джинни снова закроется, понурит голову, как цветок под палящим солнцем. Он столько раз её отталкивал — из-за Сириуса, из-за Дамблдора, из-за того, что за его голову назначена награда.

Джинни отстранилась и уткнулась лбом в его плечо.

— Очень мило.

Гарри вздрогнул от того, как злобно прозвучал голос Рона за спиной. Джинни тут же подскочила.

Рон прошагал к раковине, сполоснул стакан под струёй воды и понюхал молоко в кувшине.

— Весь аппетит пропал.

Гарри подозревал, что причина этому была вовсе не в молоке.

— Что это? — угрожающе тихо спросил Рон, уставившись куда-то поверх плеча сестры.

— Ты о чём? — спросила она, нахмурившись.

— Я об этом, чёрт возьми! Кто тебе позволил сменить радиостанцию?

Джинни возвела глаза к потолку.

— Успокойся, Рон, жабы с неба не посыпались из-за получаса музыки. Джордж обещал новый выпуск «Дозора» ближе к вечеру.

— Обычный выпуск, а если будет экстренный? Если что-то случилось с нашими друзьями или родными, пока вы развлекаетесь? Об этом вы, конечно, не задумывались…

Гарри стиснул край столешницы. Не было никаких сил унимать очередное противостояние Уизли.

— Ты прекрасно знаешь, что всё не так! — вспыхнула Джинни.

— Ха, — ядовито протянул Рон. — Я прекрасно знаю, как всё обстоит на самом деле! Ты давно хотела выбраться из-под маминой опеки и быть ближе к Гарри, занять место Гермионы.

— О Мерлин, держи себя в руках. Я не виновата в том, что её здесь нет!

— Нет, не виновата, но и не расстроена. Ты всегда завидовала ей, чувствовала себя лишней в нашей компании. Что я могу сказать? Ты не нужна нам, ты — обуза!

Джинни отпрянула от брата, словно он её ударил.

— Прекрати, Рон, — угрожающе сказал Гарри.

— А что, разве не так? Толку ведь никакого. Она ничего не умеет, не знает, даже колдовать не может вне стен этого дома, её сразу засекут. Одно достижение: засунула язык в рот моего друга.

Звук пощёчины показался Гарри оглушающим.

Прижав руку к щеке, Рон ошарашенно таращился на сестру. Джинни всхлипнула, прикусив палец, сражаясь за крохи душевного спокойствия, но слёзы уже было не остановить.

— А говорят, на правду не обижаются, — произнёс Рон, развернувшись. Он хлопнул дверью с такой силой, что посуда задребезжала в мойке.

Джинни уронила голову на стол — на скрещенные руки. Гарри попытался приобнять её за плечи, но та не далась.

— Мы должны с ним что-то сделать, — отрезала она. Её голос прозвучал надтреснуто, на лице появилось страдальческое выражение. — Как можно скорее.

— С Роном?

— С ними обоими, — Джинни тяжело вздохнула, массируя виски. — С Роном, с Риддлом. Я чувствую его, Гарри. Постоянно. Он повсюду. Даже во сне. Он преследует меня, мучает кошмарами и шепчет, шепчет, шепчет… И Рон, я уверена, ощущает что-то похожее, поэтому так мерзко ведёт себя с нами.

Она потёрла ладонь. Гарри подумал, что ей самой стало больно из-за пощёчины.

— Отнесёшь завтрак миссис Бэгшот, когда она проснётся? Я немного устала.