Полумейстер

74. Проблемы львов в непривычном хабитате

Тирион согласился бежать, потому что... право, а кто бы отказался? Он карлик, а не идиот — о чём, разумеется, добрейший король Роберт и его любезные придворные не забывали напоминать. И в конце концов, мизинец — карлик среди пальцев, может, им судьба была работать вместе (нет, конечно, работать с этим типом будет или слепой, или самоубийца, или тот, у кого нет иного выхода), но кое-что мешало наслаждаться обретённой свободой.

Комары. Мухи — гигантские, с оранжевыми пятнами на толстой жопе и челюстями, как у собаки, мухи. Паршивая погода — жара и тяжёлый туман, как в моссовитской бане. Отсутствие вина и доступных девок. Отсутствие бабла на вино и доступных девок — при нём была одежда, всё бабло ждало в отцовском лагере. И хуже всего — Джоффри.

Первые часы ублюдок Джейме мирно спал, спасибо несуществующим богам, но стоило ему проснуться... наёмник по кличке Бронн начал скрежетать зубами уже к закату. Тирион и того раньше. «Ещё четверть часа — я стану Станнисом и запрещу бордели, а это было бы не в моём вкусе».

— Клянусь моим уставшим слушать хером, — сказал он наконец, — если я ещё раз услышу «Я король», вот этот тип, — он кивнул на наёмника, — получит золотой за каждый зуб, который тебе выбьет. Невелика потеря, я-то знаю, они ещё молочные по крайней мере наполовину.

Наёмник хохотнул, погладил рукоять дешёвого меча. Наёмники — как шлюхи, ребята честные: ты пока ты платишь, ты их любимый лорд, и за тебя они в огонь и в воду, и зубы ребёнку выбьют, была бы хороша цена.

Про короля тот больше не упоминал, но ныть не перестал, не перестал и угрожать повесить, расчленить и расстрелять за недостаток уважения. Грозился дедом, матерью, Великим Иным и возможно, почём знать, Владыкой Света — Тирион не слушал.

«Если отцу нужен ублюдок Джейме — пусть отец с ним мается». Были бы у него деньги, он дал бы стрекоча уже сейчас — подальше от отца и через море. Но денег не было. Но где есть воля, там путь к победе — деньги можно будет найти. «А дальше? Найти Тишу, сказать, что я всегда её любил, мой брат и в самом деле оказался мерзавцем и предателем... и что?» — отвечать на последний вопрос он не хотел. Он хотел её найти, и чтобы сразу всё стало хорошо.

А потом — Джейме. Теперь у него много отличных братьев, таких же, как он сам. Вот пусть они его же и накажут — Тирион заплатит, деньги покупают всё. Золотая цена важней железной.

Каждый Ланнистер об этом знает.

* * *

— А ты-то, значит, не промах, а, ворона?

Тормунд. Этот шут звался Тормундом — гигант среди своих сородичей, но не среди гигантов, высокий, как Клиганы и жирный, как Роберт Свинолень, с белой бородой лопатой и кучей звучных кличек, бессмысленных, как всё здесь за Стеной.

— Да, не промахиваюсь, не то, что твои сынки, — Джейме смерил его тяжёлым взглядом.

— Мои сынки себе воруют баб сами, а не ловят рыбу в чужом ручье, — заметил тот, неспешно надвигаясь.

— У вольного народа есть чужие ручьи и есть свои? Не знал, не знал. Вы так гордитесь тем, что не знакомы с идеей собственности, с которой кое-как смирились даже безмозглые придурки с Лунных Гор...

Тормунд на что-то намекал, но черти пусть дерут Джейме, если он знал, на что.

Какие бабы? Он хочет Вель? Пусть берёт, всю с потрохами — даром её не надо. Что он, собственно, ему и сообщил.

— А при чём тут Вель? Вель не король. Это он тебя пригрел, а ты ему за это отплатил, пристроив своего ублюдка в пузо его жене, — ответил тот, и Джейме изрядно опешил.

Какое дело этим одичалым до короля, Серсеи и детей?!

Неужто Север — заразная болезнь, все тут страдают честью, как Эддард Старк, и морщат нос на всех нормальных людей, у которых в жизни случаются ошибки? Он принял чёрное, он держал свои обеты и видят боги, он старался всё искупить! Не диким людоедам судить его.

— Ублюдка? — он скривился. — А трёх ублюдков не хочешь?

— Не хочу, — тот нахмурился.

— А зря. Два пацана и девка. Один, конечно, очень не подарок, зато второй... а девка — загляденье. Твоей дочурке, стерве, и не снилась такая красота. Ей вообще никакая не снилась, мечте тюленеёба.

— А вот Мунду не трожь, а то въебу и не замечу как уебу, — старик расправил плечи. — Я-то нормальный, я пойму, у вас любовь, ты рядом муж... где-то в Застенье, шут знает, где. Но портить жену Манса — не по понятиям, приятель. Ты мне морду набил, и я тебе набил, мы квиты — но другие уже шумят.

«При чём тут Манс?!»

— Я портил Серсею, — неторопливо поправил он. Это было важно — учитывать детали. — Иногда под боком у Роберта. Свою сестру. Раком, стоя, лёжа и во все дыры. Я её напортил на троих ублюдков. За это я здесь, приятель — я стал вороной за свою сестру, чтоб её черти драли, ей придётся по вкусу — меня ей было мало, как и мужа.

— Парень, у тебя проблемы, — пробасил Тормунд. — Ты зачем мне это говоришь? Пойди к чардреву, ему пожалуйся на свои грехи. Оно поймёт, простит. А если у корней закопаешь хоть кролика, хоть белку — тогда точно простит. Застенские дела нас не касаются, ты Даллу зачем трахал? Похожа на твою сестру?

— При чём тут Далла? Я даже свою жену не трахал! — сорвался он. — Я богам не вру, а я им обещал: больше ни-ни.

Крепкий застенский эль горячил лицо и голову и несколько мешал внятно мыслить. Тормунд задумчиво отпил из своей кружки:

— Ну, ты так говоришь. Я даже верю, — подумав, добавил он. — Ты ж, лошара, честный. Сестру оттрахал, вон, и то страдаешь до сих пор, хотя ленивый не трахает сестёр — ведь хер-то шевелится, а они всегда под боком, и у них, опять же, тоже чешется.

Выпил ещё и завершил:

— Я верю, но другие поверят Вель, а не тебе. Она своя, ты — нет. Но мы подрались, и ты неплох. Так что — бери-ка Даллу и валите вместе, пока я их всех отвлеку. Лес большой, авось вас не найдут.

Вот так вот Джейме и оказался в Зачарованном Лесу с беременной свояченицей.