Психология манипуляции. Феномены, механизмы и защита

Эта внутренняя коллизия — результат интериоризации всей системы межличностных отношений, мотивационным обеспечением которой служат потребности в объединении и в индивидуализации.

3.4. Имя ему — легион (манипулятор в каждом из нас)

Среди индивидуальных источников манипуляции можно указать как минимум два: невротические потребности и инерционные процессы (характерологические особенности, привычки и т. п.). Последние уже были по существу обсуждены в предыдущем разделе под видом стандартных паттернов межличностного воздействия. Нам остается обсудить лишь невротические потребности.

Тот перечень проманипулятивных мотивов, что был дан в начале главы, в большей части состоит именно из невротических потребностей. Нет смысла снова перечислять их — невозможно ни доказать, что чья-то точка зрения наиболее точно описывает причины, по которым люди прибегают к манипуляции, равно как нет нужды доказывать, что верным может оказаться любой из возможных взглядов в том или ином конкретном случае. Мы ограничимся обсуждением того, какие процессы реализуют формирование подобных потребностей.

Если ранее мы обсуждали в известном смысле внешние по отношению к отдельному человеку источники манипулятивной установки, то здесь речь идет об особом виде моти-вационного «самообслуживания» — причины к манипуляции становятся уже независимы от того, с кем и в каких условиях человек вступает в контакт. Невротически расщепленный субъект замыкается на себе — теперь любая ситуация психологически может оказаться ситуацией неудовлетворенной потребности: в запущенных случаях такой оказывается каждая ситуация. Ради удовлетворения своей невротической потребности — в принципе ненасыщаемой, поскольку в своей мотивирующей части она уже мало зависит от особенностей ситуации — субъективно кажутся допустимыми уже любые средства... Манипулятивные среди них кажутся далеко не худшими и вполне привлекательными.

Для подавляющего большинства членов человеческого сообщества, как уже было показано, характерны частичность, внутренняя раздвоенность (растроенность, множественность). Для понимания того, какими путями множественность личности может выводить к манипулятивной установке, а также какие процессы реализуют внутриличностную динамику в условиях манипулятивного воздействия, нам необходимо сделать дополнительное теоретическое обоснование этого тезиса.

В последующих рассуждениях я буду исходить из положения, что между внешним и внутренним, социальным и индивидуальным нет четкой границы — лишь континуальный переход [Выготский; Леонтьев А. Н.; Modell 1984; Roberts 1987; Сарджвеладзе 1987]. Образно говоря, «психическое дыхание» (взаимная смена интериоризации и эксте-риоризации) обеспечивает непрерывный обмен одних и тех же содержаний между субъектами разного уровня (человечество, государство, группа, личность, психические структуры). Вероятно, данное утверждение требует более полного доказательства. Такое может быть сделано в одной из дальнейших публикаций. Пока же ограничимся теми предварительными, которые изложены в данном разделе.

3.4.1. Множественная природа личности

Первые различения субъектов, с которым имеет дело младенец, это членения исходного субъективного универсума по линии «Я» — внешний мир. А внутри «Я», кроме того, происходит членение «Я» — мать [Guntrip 1977; Modell 1984]. Но поскольку полная отделенность наступает далеко не сразу, то все членения долгое время еще остаются внутрипсихичес-кими. Кроме того, в процессе отзеркаливания и модификации матерью реакций младенца происходит образование кольцевых потоков взаимодействия, которые начинают интериори-зироваться: внешнеэффекторные звенья, первоначально локализованные на полюсе матери, постепенно сворачиваются и погружаются внутрь, превращаются во внутренние действия. Все это ведет к тому, что внутренний мир человека по своей сущности оказывается многосубъектным, по крайней мере для такого описания есть основания.

Справедливость утверждения, что вычленяемые структурные образования могут быть рассмотрены в качестве субъектов, заключается в том, что они действительно обладают основными признаками субъекта: являются источниками и одновременно носителями активности. Несмотря на то, что в период широкого распространения идей нейролингвистического программирования это представляется почти очевидным; предлагаемое утверждение, однако, опирается на более широкий контекст идей.

В первую очередь следует вспомнить представления 3. Фрейда о структуре личности и внутриличностной динамике. На «макроуровне» им были предложены понятия «Оно», «Я», «Сверх-Я», которые находились между собой в отношениях взаимодействия, вполне схожих с отношениями субъектов. Достаточно вспомнить используемые ими действия: сдерживание, борьба, изгнание, побуждение, провокация и т. п.

Еще шире перечень внутриличностных «деятелей» оказался у К. Г. Юнга: архетип, комплекс, анима, анимус, персона, самость, тень. Даже само «Я» в аналитической психологии оказывается лишь одним из комплексов (первым среди равных). Все они обладают заметной самостоятельной побудительной силой. К. Юнг говорит, что «комплекс с присущей ему энергией имеет тенденцию образовывать как бы отдельную маленькую личность. У него есть некое исходное тело и определенное количество собственной физиологии. ...Подобные свойства просто вынуждают нас говорить о наличии определенной силы воли комплекса» [Юнг, с. 47]. Известно, что сила побуждения со стороны комплекса может оказаться столь значительной, что он подчиняет своим устремлениям всю личность — захватывает право управления поведением человека.

Оригинальный понятийный язык Э. Берна тоже порожден идеей мультипликативной природы личности, структурными элементами которой являются Родитель, Взрослый и Дитя. Каждый элемент затем также может быть расчленен по тому же принципу [Берн 1992, с. 161—169]. Побудительная функция берновских структурных элементов также не подвергается сомнению. То же относится к «собакам» Ф. Перл за и к паттернам В. Сатир.

Популярная техника шестишагового рефрейминга начинается с вопроса к некой субличности о ее желании вступить в контакт с Эго. Не менее известная технология психосинтетической интеграции также рассматривает субличности как субъекты со своими интересами и устремлениями. То же относится и к методам гештальттерапии.

Приведенный перечень далеко не полон, но и он дает представление о том, насколько широко распространена идея мотивирующей роли личностных подструктур. Менее отреф-лексирован вопрос об их субстрате — собственно носителе. К. Юнг и Э. Берн говорят о мозге или его участках как физиологической основе психических процессов, не конкретизируя своих рассуждений.

Если обратиться к более мелкой — и, по-видимому, элементарной — единице всех мотивирующих структур, а именно, мотиву, то проблема может получить свое удовлетворительное разрешение. Каждый отдельный мотив в свою очередь можно считать самостоятельным «субъектом», поскольку он, несомненно, является источником активности, а своим субстратом имеет ту предметную реальность, с которой соотнесен. (Разумеется, если мотив определить как предмет потребности [Леонтьев 1975]). Релевантное мотиву предметное содержание, будучи отраженным, и таким образом интериоризированным, образует тот слой образов (субстрат означает буквально «нижний слой»), на котором записывается системное качество — мотив. В такой интерпретации особенно свежо выглядит определение юнговских комплексов — совокупность образов, объединенных одним аффектом. В этом же ряду оказывается замечание В. К. Вилюнаса [1990], что эмоции выступают основными деятелями в психическом мире, а образы — это лишь строительный материал, из которого эмоции собирают различные конструкции.

Подобный взгляд на процессы внутриличностной коммуникации не вносит принципиально новой идеи, но позволяет в едином языке ассимилировать существующие в различных школах концептуальные решения, близкие по своей внутренней сущности.

3.4.2. Внутриличностное взаимодействие

Продолжим разворачивание заявленного в начале раздела тезиса об отсутствии жесткой границы между внутриличност-ными и межличностными процессами. Здесь мы намерены показать наличие онтологического слоя, в рамках которого видна условность различения между ними. Анализ обнаруживаемых там феноменов позволяет лучше понять процессы, благодаря которым производится межличностное воздействие.

В качестве модельной ситуации возьмем процесс совместной работы психолога-консультанта и клиента над проблемой последнего. То, что делает психотерапевт по просьбе клиента, есть целенаправленное психологическое воздействие, по психологическим механизмам не отличающееся от того, что делает манипулятор. Законы психики едины, они лишь по-разному используются: в одном случае —: по просьбе клиента и с соблюдением экологических требований, в другом — в обход желания адресата и в стремлении извлечь пользу для себя. Как это становится возможным? Каким образом внешний деятель получает доступ к внутренним процессам?

Клиент — назовем его Виктор — обратился с жалобой на психологические затруднения в ситуациях, когда на него обрушивается некоторая неожиданность. Особенно беспокоит, что такие ситуации чаще всего случаются в его коммерческой работе, в частности, при совершении сделок. Опрос по сути жалобы и наблюдение за клиентом показали следующее. Во-первых, у Виктора высокая «проработанность» психических процессов — осознанность и подконтрольность волевой регуляции. Во-вторых, сбои возникают на этапе микрогенеза произвольности: в первые мгновения происходит психологическая дестабилизация, которая затягивается порой, до 2 — 5 минут — время достаточное, чтобы совершить ошибку в принятии решения. В-третьих, особенность того, что «обрушивается» в виде неожиданности, заключается в психологическом давлении, направленном в основном на личностные структуры: самооценку, притязания, смысловые опоры, достоинство и т. п.

Цель коррекционной работы состояла в том, чтобы «развернуть» микрогенез до макроуровня, выявить причину сбоя и внести необходимые изменения во внутреннюю стратегию организации психической активности. Разумеется, как это чаще всего и случается в непосредственной работе, так называемые техники теряют свою «классическую» однозначность — принадлежность к породившей их школе и начинают «сотрудничество» между собой. В данном случае разворачивание свернутой стратегии происходило так. Сначала традиционная просьба «вспомнить одну из таких ситуаций», затем не менее традиционные вопросы о том, что происходило «перед тем как...», «между тем как...» и «сразу после...». Далее мы остановились на тех пунктах, которые выглядели как возможные противоречия и «развернули» их подробнее уже в технике гештальттерапии: каждому устремлению (желанию, побуждению) придавался статус субличности (части «Я») или находилась одна из персонификаций среди близких клиенту людей, которым затем предоставлялось персональное место в комнате и «право голоса» по существу обсуждаемых проблем. Поскольку Виктор уже в первых диалогах сделал для себя несколько важных находок, эта техника очень быстро перешла в «многосторонние переговоры», а затем и в «четырехстороннее соглашение» о правилах взаимодействия в напряженных ситуациях, то есть в вариант психосинтетической процедуры.