Кулак

Именно здесь хрупкая и миниатюрная Анастасия Семеновна, чудом избежавшая заражения, получила свой первый опыт в составе похоронной бригады. Умерших хоронили в общих могилах без указания имен и дат смерти. Те, кто хотел выжить и уйти из бараков, пытались рыть землянки в промерзшей земле. Правильнее было бы назвать это подобие жилища норой! Вырытая яма, накрытая жердями и ветками, сверху которых насыпалась земля, и впрямь напоминала нору. Стены для крепости подпирались плетнем, дабы не осыпалась земля. Внутри этого убогого обиталища ‒ сколоченные нары, на верхнем ярусе которых, под грудой тряпья исхудавшие кулацкие дети.

Вслед за семьей отправили по этапу и Федора Спиридоновича вместе с такими же главами кулацких семей, отсидевшими в застенках ОГПУ около года в ожидании приговора. Тифозного, опухшего от голода, привезли его из Усьвы по замерзшей реке на лошадях с волокушами. Эту очередную партию «бывших кулаков» этапировали вот таким речным зимним способом: больше половины из них были на грани жизни и смерти. Очень тяжело болел Федор Спиридонович, ‒ едва не умер. Но выжил, провалявшись на грязных нарах в бреду больше месяца.

Как часто слышала я от матушки это слово ‒ Усьва!.. К концу жизненного пути многое стирается из памяти… У старого человека уже нет будущего ‒ все, что у него остается, это прошлое. И, в первую очередь, ‒ идеализированные образы юности и молодости. Недаром же почти все мелодрамы заканчиваются свадьбами. Да и зачем знать сентиментальным зрителям, что как раз после свадьбы и начинается настоящая обыденная жизнь с ее рутиной, горестями и мелкими радостями. Тут уж кому как повезет!.. И жизнь после свадьбы гораздо длиннее, чем до нее… И событий в ней гораздо больше… Но в старости человек чаще всего вспоминает свою юность, первую любовь и дорогие сердцу места.

Вот и мамины воспоминания были связаны с этой железнодорожной станцией и дикой таежной речкой с одноименным названием. В Усьве матушка во время войны окончила среднюю школу; после войны в той же школе работала учителем начальных классов. А по редким выходным и праздникам добиралась в родительский дом через коварную реку. Во время весенних разливов вместо обычных двадцати километров приходилось в обход преодолевать все тридцать…

Усьва-река и сейчас такая же извилистая, как в далекой маминой юности. И ледяная вода в ней до сих пор так прозрачна, что сквозь ее толщу на дне, засыпанном охристыми камнями разного калибра, видны и юркие рыбешки, и сосновые иглы, и тени прибрежных деревьев и утесов… И все также она переменчива: летом так сильно мелеет, что в отдельных местах ее можно перейти вброд; а весной, насытившись талой водой с горных откосов, настолько разливается, что ее многочисленные перекаты и пороги привлекают сплавщиков всех мастей.

За очередным речным поворотом у подножия утеса под названием Громовой, сегодняшние любители острых ощущений, могут лицезреть небольшой поселок с аналогичным названием. Почему-то в документах он фигурирует по-разному: где-то пишут «Громовая», где-то «Громовое». Да и не поселок уже, а так ‒ дачный выселок!.. Сплавщики здесь даже стоянку не делают, потому что нет в обезлюдевшем поселении ни магазина, ни автобусной остановки…

А тогда ‒ холодной зимой 1933 года ‒ именно сюда: в спецпоселение «Громовая» из барачного «рая» Вилухи пригнали очередную партию кулацких семей, среди которых были и Шергины. Расселили вновь прибывших в недавно сколоченных домиках на двух хозяев. Совсем небольшая площадь полагалась на семью советских изгоев: одна комната, в которой едва помещались две кровати и стол между ними; да маленький темный закуток у печи, где можно было поставить только сундук, превратив его в дополнительное спальное место. Для семейства Шергиных это было еще по-божески: на четверых ‒ такие «хоромы»! За стеной, на такой же половине, обитала семья с девятью детьми.

Что такое спецпоселок? Создавали такие небольшие аналоги концентрационных лагерей в труднодоступных местах в 30-ые годы якобы для перевоспитания кулаков. На самом деле, строили для грошовой рабочей силы: слишком много требовалось леса для нужд развивающегося Советского Союза. Основным руководящим звеном в спецпоселке была комендатура во главе с комендантом, назначенным управлением ГУЛАГа. Только после окончания войны, когда началось массовое освобождение «бывших кулаков» эти правящие органы, наделенные неограниченной властью и творящие беззаконие на местах, были ликвидированы.

Как бы то ни было, но тогда все-таки появился свой угол с казенными кроватями и столом; появилась возможность хоть немного зарабатывать на лесоповале. Государство стало платить за работу, исходя из ежедневных неподъемных норм. Но и здесь «бывших кулаков» наказывали. Им выплачивали только 75 % от зарплат вольнонаемных, которые работали вместе с ними, а из оставшихся денег 5 % дополнительно забирали на нужды комендатуры. А так как обнаглевшие бригадиры из бывших уголовников и вольнонаемных, придираясь к каждой мелочи, тоже требовали своей мзды, то оставалось из зарплаты совсем ничего! Но все это было потом!

А тогда ‒ сразу после заселения ‒ накатила другая эпидемия. Еще не успел оправиться от тифа Федор Спиридонович, как новая напасть: натуральная оспа! Много кулацких детей она подкосила. Чудом выжила моя будущая матушка ‒ семилетняя Тамара. Так и остались на всю жизнь следы от бывших язв на ее лице. Красавицей была мама в молодости, но очень стеснялась этих оспин…

Глава 7