Анархизм. Сочинения одного из лидеров мирового анархического движения начала ХХ века

Все признают истину, что любой бизнес, если его доходы не покрывают расходы, неизбежно приходит к банкротству. Однако занятые производством богатства не усвоят даже такой простой истины. Каждый год цена производства в человеческих жизнях все больше и больше растет (50 000 убитых и 100 000 раненых в Америке за прошлый год), а доходы масс, помогающих созданию богатств, все уменьшаются. Тем не менее Америка продолжает закрывать глаза на неизбежность банкротства в производственном бизнесе. Но это не единственное ее преступление. Еще фатальнее преступление по превращению рабочего в простой придаток машины, у которого меньше воли и решительности, чем у его стального и железного господина. У человека отняты не только продукты его труда, но и право свободной инициативы, оригинальности, интереса к производимому и самое желание производить.

Настоящее богатство заключается в полезных и красивых вещах, создать которые помогают сильные, красивые тела, а также в окружающих условиях, рождающих желание жить. Но если человеку суждено в течение 30 лет жизни наматывать хлопок на веретено, катать тачки с углем или строить дороги, то ни о каком богатстве не может быть и речи. От такого работника мир получит только безобразные вещи, отражающие скучное и безобразное существо – слишком слабое, чтобы жить, и слишком трусливое, чтобы умереть. Удивительно, что есть еще люди, которые восхваляют этот мертвящий метод централизованного производства как прекраснейшее достижение нашей эпохи. Они абсолютно не в состоянии понять, что если мы будем продолжать так же подчиняться машине, то наше рабство будет полнее, чем во времена короля. Они не желают знать, что централизация означает не только смерть свободе, но и здоровью и красоте, науке и искусству, ибо все это невозможно в механизированной атмосфере, где все протекает по часам.

Анархизм может только отвергнуть подобный способ производства: его цель – самое свободное по мере возможности выявление всех открытых сил человека. Оскар Уайльд описывает совершенную личность как развивающуюся в совершенных условиях и не раненую, не изуродованную и не находящуюся в опасности. Совершенная личность, таким образом, возможна только при таком состоянии общества, когда человек может свободно выбирать себе характер труда, условия труда и сам труд. Поскольку для одного человека мастерить стол, строить дом или обрабатывать землю может быть тем же, что для художника рисовать, для ученого делать открытия, – трудом вдохновения, страстного желания и глубокого интереса к делу, дающему человеку творческую силу. Если таков идеал анархизма, то экономическая его система должна сводиться к добровольным производственным и распределительным кооперативам, постепенно развивающимся в свободный коммунизм, как лучший способ производства с наименьшей потерей человеческой энергии. Однако анархизм также признает за каждым отдельным человеком или группой людей право устраивать в любое время другие формы организации труда, соответствующие их вкусам и желаниям.

Поскольку такое свободное проявление человеческой энергии возможно только при полной личной и общественной свободе, то анархизм направляет свои силы против третьего и величайшего врага всякого социального равенства, а именно регулирующего человеческое поведение государства, организованной власти и писаного закона.

Как религия сковала человеческий ум, а собственность или монополия на вещи подчинила себе и сузила человеческие потребности, так государство поработило человеческий дух, диктуя ему каждый шаг поведения… «Всякое правительство, – говорит Эмерсон, – в сущности, тирания». Совершенно не важно, действует ли правительство от имени божественного права или от имени большинства. В любом случае оно стремится к абсолютному подчинению человеческой личности.

Рассуждая об американском правительстве, величайший американский анархист Давид Торо говорит: «Правительство есть не что иное, как традиция очень давнего происхождения, оно стремится перейти к потомству в неизмененном виде, но каждый раз теряет в своей целостности, оно лишено жизненности и силы отдельного человека. Никогда закон не сделал ни одного человека нисколько лучше, и именно из уважения к закону даже самые лучшие люди ежедневно превращаются в агентов и слуг несправедливости».

На самом деле основная черта всякого правительства – несправедливость. С высокомерием и самонадеянностью короля, который не может ошибаться, правительство отдает приказы, вершит суд, осуждает и наказывает за самые незначительные проступки, держась у власти посредством величайшего из всех преступлений – уничтожения личной свободы. Уйда права, утверждая: «Государство имеет в виду внушить своему народу только те качества, при которых его приказы будут воплощаться в жизнь, а казна – наполняться. Величайшее достижение государства – низведение человечества до степени бездушного часового механизма. В его атмосфере все утонченные и изысканные свободы, требующие попечения и обширного пространства, неизбежно засыхают и гибнут. Государство взыскует машины, платящей налоги и работающей без перебоя, казны, в которой никогда не бывает дефицита, и народа послушного, бесцветного, монотонного, бездушного бредущего, как стадо овец, вдоль прямой дороги меж двух стен загона».

Однако даже стадо овец восстанет против интриг государства, не употребляй то для своих целей методов тиранических, репрессивных и развращающих. Поэтому Бакунин отвергает государство как синоним отрешения от свободы личности и меньшинства, синоним разрушения общественных отношений, урезывания или даже полного отрицания самой жизни ради интересов государства. Государство – жертвенник политической свободы, и как религиозный жертвенник он принимает человеческие жертвоприношения.

Вообще вряд ли хотя бы один из современных мыслителей не согласится, что правительство, организованная власть или государство необходимы единственно для поддержания или защиты собственности и монополии. Только в этом оно доказало свою состоятельность.

Даже Бернард Шоу, при фабианстве надеющийся на чудеса от государства, тем не менее признает, что «в настоящее время государство – это огромная машина ограбления и насильственного обращения бедняков в рабов». Раз это так, тогда трудно понять, почему этот умный пропагандист все-таки хочет сохранить государство даже после того, как исчезнет бедность.

К несчастью, немало людей продолжают упорно верить, что правительство основано на законе природы, оно поддерживает общественный порядок и гармонию, сокращает преступность и не позволяет бездельнику обманывать ближних. Рассмотрим эти утверждения.

Закон природы в человеке – это такой фактор, который проявляется свободно, внезапно, без всякого внешнего принуждения и в полной гармонии с требованиями природы. Например, потребность в пище, свете, воздухе, физических упражнениях, сексе – это закон природы. Однако для проявления ему не требуется правительственный аппарат, полицейская дубинка, оружие, наручники и тюрьма. Подчинение естественному закону, если его вообще можно называть подчинением, требует лишь спонтанности и свободной благоприятной возможности. То, что правительства основываются не на таких гармоничных факторах, доказывает уже тот ужасный список насилий и принуждений, к которым прибегают все правительства мира для поддержания своего существования.

Блэкстон был прав, сказав: «Человеческие законы плохи, ибо они противны естественным законам природы».

Трудно представить, что правительство способно к установлению порядка или социальной гармонии, если только под этим не понимать того пресловутого порядка, который царил в Варшаве после избиения тысяч людей. Порядок, достигнутый путем подчинения и поддерживаемый террором, гарантия ненадежная, но это – единственный порядок, поддерживаемый всеми правительствами. Подлинная общественная гармония вырастает из солидарности интересов. В обществе, где у постоянно работающих людей нет ничего, а у никогда не работавших есть все, солидарности интересов, разумеется, нет, а потому и общественной гармонии быть не может. Однако организованная власть реагирует на эту сущностную ситуацию лишь раздачей еще больших привилегий уже монополизировавшим в своих интересах всю землю и еще сильнее порабощает обездоленные массы. Так, весь арсенал правительственных мер – законы, полиция, солдаты, суды, парламенты, тюрьмы, – все это ревностно работает над «гармонизацией» наиболее враждебных элементов в обществе.

Но самая абсурдная апологетика власти и закона в якобы сокращении преступности. Не говоря уже о том, что государство само по себе есть величайший преступник, нарушающий все писаные и естественные законы, ворующий под видом налогов, убивающий под видом войны и смертной казни, государство обанкротилось в борьбе с преступностью. Оно оказалось совершенно не в силах уничтожить или даже сократить ужасное чудовище, которое само же породило.

Преступление – это не что иное, как неверно направленная энергия. Пока все сегодняшние институты и экономические, политические, общественные и моральные ситуации действуют лишь в одном духе, направляя человеческую энергию в ложные каналы, пока большинство людей чувствуют себя не на своем месте, выполняя ненавистную работу, влача отвратительную жизнь, преступление останется неизбежным злом и все законы и кодексы его не искоренят, а лишь приумножат. Что знает общество сегодня об отчаянии, о бедности и нищете, ужасной борьбе, через которую должен пройти человек по пути к преступлению и падению? Тот же, кому этот страшный процесс знаком, не может не увидеть правду в следующих словах Петра Кропоткина: «Те, кто сравнит приписываемые закону и наказанию выгоды с развращающим влиянием, оказываемым им на человечество, те, кто поймет, какое страшнее разложение вносит в человеческое общество сыщик, покровительствуемый судьей и оплачиваемый правительственными деньгами под предлогом, что он помогает разоблачать преступления, те, кто пойдет по тюрьмам и увидит, во что превращается человеческое существо, лишенное свободы, подвергающееся грубому обращению тюремщиков, выслушивающее жестокие, грубые слова, претерпевающее тысячи едких, оскорбительных унижений, те согласятся с нами, что весь тюремный и пенитенциарный аппарат – проклятие, подлежащее полному уничтожению».

Устрашающее воздействие закона на бездельника слишком ничтожно, чтобы о нем стоило говорить. Если избавить общество от тщетной траты сил и средств, от расходов по содержанию праздного класса и таких же громадных расходов, которые этот праздный класс требует на свою охрану, то на общественном столе будет всего в достаточном изобилии для всех граждан, включая и случайного бездельника. Кроме того, нужно помнить, что безделье – или результат особых привилегий, или физической и умственной ненормальности. Наша современная нездоровая система производства покровительствует и тому и другому, и в высшей степени удивительно, что народ вообще еще хочет работать. Анархизм очистит труд от этого мертвящего, скучного элемента – от унижения и принуждения и стремится превратить труд в средство увеличения радости, силы, ярких красок, истинной гармонии, чтобы самый бедный человек почерпнул в труде и развлечение, и надежду.