Разведчицы и шпионки - 2

Пруссия переживала не лучшие времена: страна была по существу оккупирована французами — в самом Берлине стоял французский гарнизон, король Фридрих-Вильгельм III, личность слабая и нерешительная, канцлера назначал с согласия Наполеона; как писал историк Э. Дени, «среди полного молчания, воцарившегося в Германии, слышны были лишь плаксивые голоса трусливых министров, стремившихся умилостивить Наполеона».

Правда, были среди немцев и патриоты-герои.

Вскоре после приезда в Берлин Доротея оказалась свидетельницей зрелища в оккупированном городе невиданного: некий майор Шилль вывел свой гусарский полк на городскую площадь и стал проводить учения. При этом, по описанию очевидца, «Шилль показывал, как надо держать шашку, чтобы отрубить голову французу, и как, переменив позицию, можно отрубить голову и другому французу».

Фридрих-Вильгельм III отстранил Шилля от должности и выслал из Берлина. Шилль возглавил партизанский отряд и погиб в бою с французами.

В 1809 году велись боевые действия Франции против Австрии, за всеми перипетиями которых супруги Ливен, находясь в прусской столице, внимательно следили. Им одним из первых стало известно о намерениях австрийского канцлера Меттерниха выйти из войны с Францией и заключить с ней союзный договор (который и был подписан позже, в марте 1812 года). Об антироссийском характере прусско-французских и австро-французских переговоров и о планах Наполеона напасть на Россию супруги Ливен сообщали заблаговременно.

24 февраля 1812 года Пруссия и Франция подписали договор о совместных действиях против России. Фридрих-Вильгельм предоставил в распоряжение Наполеона корпус в двадцать тысяч человек, но, отправляя его в поход против России, тайно послал в Петербург с «покаянием» своего приближенного, прусского фельдмаршала фон Кнезебека, переодетого купцом. Сообщение Ливена об его выезде было последней депешей посла из Берлина. Супруги Ливен покинули его и вернулись на родину.

События развивались стремительно. Еще до нападения Наполеона на Россию было заключено российско-шведское соглашение, направленное против Франции, к которому 5 апреля 1812 года присоединилась Англия, а 18 июля Англия заключила с Россией договор о союзе и помощи. Наступает новый этап российско-английских отношений.

Граф Ливен получает назначение на должность посла в Лондоне. На этом посту он пробудет двадцать два года, период, который явился вершиной разведывательной деятельности светлейшей княгини Доротеи Ливен. Этому титулу она обязана матери мужа, графине Шарлотте-Екатерине Карловне, которая начиная со времен Екатерины Великой находилась в фаворе у царской семьи на протяжении четырех царствований. В 1826 году по случаю коронации царя Николая I она со всем нисходящим потомством была возведена в княжеское достоинство с титулом «светлости».

Лондон нисколько не походил на тихий захолустный Берлин. Да и княгиня Ливен стала уже не той женой дипломата, которой она была в Берлине.

Доротея, получившая кое-какой опыт, знакомая с методами сбора информации, умеющая заводить новые связи и создавать вокруг себя атмосферу всеобщей приятности и взаимного доверия, сумела оказаться в центре дипломатической жизни Лондона. Она создала великосветский салон, где собирались выдающиеся дипломаты, политические деятели, писатели, журналисты. Горячие споры о политике, сплетни о жизни королевского двора, писательские диспуты — ничто не минует ушей любознательной Доротеи.

Один из гостей, лорд Гауэр, бывший посланник в России, рассказывает о своем чудесном спасении:

— Одиннадцатого мая некий Беллингем явился в вестибюль палаты общин, чтобы убить меня. За что? Я ведь его никогда не встречал. Ему, видите ли, не нравилось развитие англо-российских отношений. Несчастный Персиваль, премьер-министр, попался ему под руку и был убит выстрелом из пистолета. Я спасся только потому, что задержался в этот день в конюшне, где моему «Сен-Жермену» делали операцию…

В соседнем кружке Доротея слушала рассказ лорда Гренвиля об очередном скандале в королевском семействе:

— В свое время принц Уэльский по настоянию отца, упрашивающего его остепениться, согласился жениться на одной из своих немецких кузин Каролине Брауншвейгской при условии, что будут уплачены его долги. Несколько лет спустя и принц, и Каролина, как бы это помягче сказать, заимели пассий на стороне. Каролину отстранили от дочери, но его величество Георг III признал ее невиновной. Вскоре принц стал регентом и совершенно отнял дочь у матери. Та обратилась в парламент, решения вынесено не было, но было сказано: «Поведение, подобное поведению регента, может привести к падению королевской власти. Члены королевского дома, по-видимому, единственные люди в стране, которые нисколько не заботятся о своей чести. Принц не должен себя обманывать относительно впечатления, производимого его поведением, и воображать, что он выйдет целым и невредимым из всех этих историй».

Ни рассказчик, ни Доротея не могли и подозревать, что через сто двадцать, а потом еще через шестьдесят лет подобные скандалы с принцами Уэльскими повторятся…

Но все это было лишь светской болтовней, а русскому правительству нужна была точная информация о политике Англии в отношении России и европейских государств, где в эти годы шли наполеоновские войны.

На смену правительства Персиваля пришло правительство Ливерпуля, который занял место премьера на целые пятнадцать лет. Министром иностранных дел стал лорд Каннинг, который впоследствии займет важное место в жизни Доротеи. Пока же молодой министр был нечастым посетителем ее салона, вежливым поклонником и приятным рассказчиком.

Многое из того, что говорил он и его собеседники, становилось достоянием супругов Ливен. Они были постоянно в курсе всех политических новостей и слухов. Начало их деятельности в Лондоне совпало с «золотым веком» отношений между Россией и Англией, объединенных войной с Наполеоном. Но все равно российский МИД должен был знать обо всем.

Как-то раз Доротея поделилась с мужем случайно услышанной фразой и своими размышлениями по этому поводу. Тот пришел в восторг и… предложил жене самостоятельно составить депешу министру иностранных дел Нессельроде.

Надо сказать, что граф Ливен старался не утруждать себя излишней работой, и коль скоро у него появилась такая помощница, постепенно отстранился от переписки и других дел. Не случайно в истории русской дипломатии граф Ливен, проведший послом в Лондоне двадцать два года, почти не упоминается. По свидетельству известного писателя-мемуариста Ф. Ф. Вигеля, Доротея «при муже исполняла должность посла и советника и сочиняла депеши».

Надо добавить, что несколько лет спустя в Лондон на должность секретаря посольства прибыл молодой А. М. Горчаков, будущий министр иностранных дел и канцлер Российской империи, тот самый, которому еще в лицее Пушкин предсказал блестящее будущее:

Тебе рукой Фортуны своенравной
Указан путь и счастливый и славный.

Понятно, что при таких помощниках Ливену оставалось лишь наслаждаться жизнью, чем он, в сущности, и занимался, предоставив те же возможности и своей супруге, так что их брак вскоре приобрел довольно свободный характер.

Война с Наполеоном шла к счастливому завершению.

Граф Нессельроде, вступивший в прямую переписку с Доротеей, обсуждал с ней вопросы послевоенного устройства Европы. Она с мужем (точнее, муж при ней) были приглашены на знаменитый Венский конгресс, собравшийся в октябре 1814 года. Еще до официального открытия в ноябре он был, как теперь говорят, «обречен на успех». Ведь он стал первым в истории блестящим собранием почти всех властителей европейских государств. Был приглашен и представитель побежденной Франции Талейран.

Конгрессу предшествовали закулисные переговоры союзников друг с другом, а иногда и с бывшими противниками: их интересы во многом расходились. Именно из депеш, поступивших из Лондона, русское правительство узнало о тайном договоре между Австрией и Англией, подписанном в Праге 27 июля 1813 года о фактической передаче итальянских монархий во власть австрийского императора Франца. А Россия могла дать на это свое согласие только при решении в ее интересах прусской и польской проблем. От их решения зависел успех конгресса. Сообщения Доротеи Ливен помогли Александру и графу Нессельроде сформулировать российскую точку зрения на обсуждавшиеся вопросы.

Вот как французский историк А. Сорель описывает обстановку конгресса: «Вена была переполнена дипломатами. Все настоящие или мнимые государства, которые с 1798 года либо подвергались грабежу, либо сами грабили других, требовали возвращения своих владений или хлопотали о подтверждении своих прав… Всего здесь собралось двести шестнадцать представителей разных стран. Затем начали съезжаться и монархи… Начались бесконечные, ставшие легендарными празднества, и по преданию, издержки на них достигли сорока миллионов франков. Но, несмотря на празднества, настроение там было далеко не мирное. Немецкий дипломат Гагерн рассказывает, что приехав в Вену 15 сентября, он уже 21-го слышал разговоры о войне…»

Конгресс проходил в атмосфере непрерывных интриг, секретных встреч, взаимоисключающих обещаний, подкупов высших должностных лиц и использования всех методов тайной дипломатии с привлечением к ней великосветских львиц и многоопытных куртизанок.

Главными действующими лицами конгресса, не считая монархов, были представители России, Англии, Австрии и Франции — Нессельроде, Кэсгльри, Меттерних и Талейран.

Доротея, давно уже находившаяся в переписке с графом Нессельроде, впервые встретилась с ним в Вене. Это был опытный дипломат, ведающий внешней политикой России практически с 1812 по 1856 год.

Ему было тридцать четыре года, ей двадцать девять, и между ними сразу возникли доверительные отношения, не прекращавшиеся до последних дней жизни Доротеи. Хотя они встречались много раз, эти отношения не перешли за порог дружеских, и Карл Васильевич, отменный семьянин, оставался ее наставником и наперсником. С ним она делилась своими даже интимными секретами и выполняла его поручения, зачастую носившие, скажем, нескромный характер.

Именно Нессельроде познакомил ее со своим старым приятелем князем Меттернихом, которого весьма уважал и считал образцом государственного мужа и политика. Но уважение уважением, а дело надо было делать, и Нессельроде посчитал, что Доротея окажется ему хорошей помощницей.

Так и случилось.

29 ноября 1814 года Людвиг ван Бетховен в присутствии коронованных особ дирижировал патриотической кантатой «Славный миг». Он был на вершине славы, короли и министры стоя аплодировали ему, и как раз в эти минуты всеобщего подъема и взаимного обожания Нессельроде сумел свести Доротею с Меттернихом.

По свидетельству современников, она не отличалась классической красотой (хотя портреты свидетельствуют об обратном), была худощава, выше среднего роста. Однако привлекала всех, кто с ней сталкивался, своим обаянием, острым умом, умением вызвать к себе интерес. Она умела влюблять в себя.