Бухтарминские кладоискатели
- Автор: Александр Лухтанов
- Жанр: Путешествия и география / Приключения
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Бухтарминские кладоискатели"
Егорка
Подхоз, пасеки — всего-то мальчишек и девчонок в школе интерната наберётся полсотни. Все наперечёт, все знают друг друга, но на вкус, на цвет товарищей нет. Кучковались по интересам. К братьям Дементьевым льнули ребята из классов помладше: Егорка и Агафон.
Егорка — белобрысый мальчик лет четырнадцати. Вихрастые его волосы почти белые, с желтоватым оттенком. Из-за них в школе его прозвали альбиносом. Это как белая ворона среди тёмных и чернявых пацанов. Когда Егорка был маленьким, мама ласково называла: «Ты мой блондинчик». Но это давно было — теперь Егорка почти взрослый, и мамка уже не такая ласковая, всё ворчит, всё недовольна, а может и подзатыльник дать.
Сколько себя помнит Егор, вокруг всегда был лес. Лес, изба о четырёх окнах, рядом приземистые сараюшки для скота, которые на Алтае называются стайками. Там, в тёмном хлеву стоит корова Зорька с телёнком. Стоят, пережёвывают жвачку. По утрам мать гремит подойником, бродят по двору куры с крикливым петухом. Молчаливый отец все дни проводит на пасеке, поставленной невдалеке на лесной опушке. Восемь месяцев в году школа в интернате в Столбоухе с отлучкой домой лишь по выходным. Есть у Егорки любимое дело — охота. Да вот времени на неё маловато, да и припасы — дробь, порох — надо добывать. Они денег стоят, а денег в доме всегда не хватает. А ещё у Егорки есть друг — непородистая лайка Байкал. Весёлая, ласковая и, так же, как и Егорка, любительница погоняться за тетерями в берёзовом лесу. Родители ворчат: помогать им всегда надо по хозяйству. А ведь Егорка редко возвращается пустым — то косача принесёт, а бывает, и зайца. Всё родителям подмога, в семье ведь ещё есть младшие брат и сестрёнка. Осенью, в сентябре-октябре, бродит Егорка с Байкалом, гоняет тетеревов в зарослях калины, рябины, шиповника, а как снег в ноябре ляжет — может и из шалаша на берёзах косача сбить или подстеречь с подхода, когда они в мороз под снегом сидят. Конечно, бывает, и рябушки-рябчики попадаются, но так уж они малы, что и заряд на них жалко тратить. Любимые места у Егорки — опушки берёзовых колков по гривам и хребтам над Хамиром или Большой Речкой. Тут уж Егор знает каждый куст, каждую косачиную ухоронку в шипичнике или кисличнике, где они кормятся, пока снегом не засыплет, не заровняет все карагайники. Из всех охотничьих приключений больше всего Егорке запомнился случай, когда он, перебираясь через замёрзший ручей, провалился в яму с водой. Как тогда Байкал сочувствовал ему — скулил и прыгал вокруг, а помочь ничем не мог! В обмёрзшей одежде прибежал он домой и тут уж был руган по первое число, прежде чем разделся и забрался на печь отогреваться.
В школьном интернате ребята все друг друга знают, и хотя Егорка на год младше Стёпы, братья с ним подружились. Рома со Стёпой тоже на косачей хаживали, и тут Егор даже опытнее их. Стёпа весной как-то предложил:
— А что, Егор, ты всё по одним и тем же горам бегаешь, а что если мы летом подальше подадимся? Как ты на это смотришь?
— Это куда ещё и для чего?
— Ну хотя бы побывать в соседних ущельях. Говорят, долина Тургусуна красивая. На Тегерек можно сходить. А ещё мы старину ищем.
— Значит, историей интересуетесь?
— А я думаю, летом надо обязательно в Уймоне побывать, — словно отвечая на вопрос Егора, задумчиво сказал Роман. — Там же был второй центр каменщиков. И не так уж это далеко, надо только Холзун перевалить. Возможно, там лучше старина сохранилась.
— Ура! — обрадовался Егор. — В Уймоне когда-то моя бабушка жила.
— Может, и сейчас там есть кто из родственников? — поинтересовался Роман. — Кстати, у вас в семье не сохранилось что-нибудь из старинных вещей? Иконы, книги?
— Есть самовар медный, утюги чугунные. Какая-то книжка древняя, вся замасленная и потрёпанная, лежит у матери. Но она мне её не даёт.
— Церковная, значит. Возможно, ещё с восемнадцатого века, — высказал догадку Роман.
— Значит, мы тоже живём в стране каменщиков, хотя здесь уже никто не знает об этом и не помнят о своих предках.
— Знают про кержаков, — добавил Стёпа. — Вот, например, Егор наш из кержаков. Правда, Егорша?
— Сам ты кержак! — недовольно огрызнулся тот.
— А-а, извиняюсь, из старообрядцев, — поправился Стёпа. — Совсем забыл, что здесь это слово не любят, даже обижаются.
— А зря, — вступил Роман, — кержаки нормальные люди, и ничего нет обидного в этом слове.
— Такая репутация о кержаках только у нас, здесь, на Алтае, а в России никто бы не обиделся.
Егор, недовольный, произнёс целую речь:
— Кержаки, не кержаки, батька говаривал не раз: «Из местных мы, здесь испокон века обитали». Дед на шахте в Зыряновске робил. Бергал, значит, был. Это уж отец мой крестьянством занялся. Тогда многие из бергалов ушли кто в пчеловоды, кто пахарем — благо земли было навалом. После «горы», шахты значит, земледелие благополучней оказалось. В шахте чахотка губила, ревматизма и всякие другие хвори, а в поле, на пашне, хоть и забот ещё боле, а всё же здоровей на вольном воздухе.
— Я вот что думаю, — сказал Роман, — неплохо было бы поискать следы этих каменщиков здесь у нас на Хамире.
— А как? — не понял Стёпа. — Ни курганов, ни древних руин у нас нет.
— Курганы здесь ни при чём, это древность. Истории каменщиков двести и меньше лет. Следы поселений, землянок надо искать. Расспрашивать стариков. Может, кто что помнит или знает. Ходить, смотреть, искать. Живём и не знаем, что вокруг нас.
— Я люблю бродить, — обрадовался Егор, — особенно с ружьём, а можно и с удочкой.
— Это дело нехитрое — бродить просто так, — а вот заниматься исследованиями куда интереснее, хотя и сложнее.