Таруса - древний город на Оке

Во время Отечественной войны в селе Истомине Тарусского уезда, находившемся на правом высоком берегу реки Тарусы в 7 км к западу от города, проживала дочь М. И. Кутузова - А. М. Хитрово с семьей. Имение Истомило еще в 1681 г. принадлежало фамилии Хитрово. В 1802 - 1822 гг. владелицей имения была мать генерала Н. 3. Хитрово (1779 - 1826 гг.) - Александра Николаевна, урожденная Маслова. Генерал И. 3. Хитрово женился на дочери М. И. Кутузова Анне Михайловне в 1801 г. Н. 3. Хитрово участвовал в войнах с Наполеоном в 1805 - 1807 гг.

В селе Истомине сохранился двухэтажный каменный дом, в котором в 1812 г. проживала дочь М. И Кутузова со своей семьей (ныне в нем помещается средняя школа). До революции при доме со стороны парка имелся просторный балкон на белых колоннах. Рядом с домом стоит каменная с колокольней церковь Успения богородицы. Обращает на себя внимание то, что окна и колонны церкви одного стиля с окнами и колоннами дома Хитрово. Очевидно, дом и церковь были построены одновременно (в XVIII в.). При доме сохранился густой парк. К этому парку с восточной его стороны раньше примыкал большой фруктовый сад, где был проточный пруд. В настоящее время пруд сильно затянут илом.

Дом Н. 3. Хитрово в Истомине. Фотография 1955 г.

19 августа М. И. Кутузов, назначенный незадолго до этого главнокомандующим, послал письма жене 364 и дочери Анне 365. Оба письма были написаны около Гжатска. В письме к дочери Кутузов писал: «…ваше пребывание возле Тарусы мне совсем не нравится. Вы легко можете подвергнуться опасности, ибо что может сделать женщина одна, да еще с детьми».

Интересно, что в этом письме Кутузов просил сохранить в глубокой тайне его мнение: «…я хочу, чтобы вы уехали подальше от театра войны. Уезжай же, мой друг! Но я требую, чтобы все сказанное мною было сохранено в глубочайшей тайне, ибо если это получит огласку, вы мне сильно навредите».

Иной характер носят письма Кутузова к жене, посланные из-за границы в 1813 г. 31 марта 1813 г. Кутузов писал жене из Трахенберга «в Шлезии».

«Письмо твое, мой друг, от 20 марта получил, где пишешь об празднике Дашинькином, и стихи Костинькины очень милы. Вы и меня в слезы ввели. Покой мне нужен, я устал, так давно мне покоя не было.

В Шлезии мне очень приятно, как возвышают дела паши. Сегодни дам с двадцать съехались издалека и собрались перед окошком. Увидя, наконец, что я долго не показываюсь, просили адъютантов, чтобы я подошел к окошку. Я их позвал к себе и слышал множество комплиментов, что они приехали видеть своего избавителя, что им теперь не надобно смотреть на портреты мои, что мой образ запечатлен в сердцах их.

На улицах кричали: „Vivat Kutusoff! Vivat der grofie Arte". Иные просто кричат: „Vivat unser groBfater Kutusoff". Этого описать нельзя и этого энтузиазма не будет в России. Несть пророк честен в отечестве своем. Посылаю новый марш, который немцы поют. Голицын сегодня приехал. Детям благословение.

Верный друг Михаила Г. К.

Новая победа! Вице-король италийский побит близ Магдебурга» 366.

За пять дней до своей смерти, И апреля 1813 г., Кутузов продиктовал последнее письмо к жене, из Бунцлау:

«Я к тебе, мой друг, пишу первый раз чужою рукою, чему ты удивишься, а может быть и испугаешься, - болезнь такого роду, что в правой руке отнялась чувствительность перстов.

Долго не ехал Дичканец, а потому нельзя было сделать ращоту в деньгах, а теперь посылаю 10 т. тал. на уплату долгов, 3 т. Аннушке и 3 т. Парашеньке - всем, кажется, по надобностям; ты можешь требовать от меня еще.

Я отстал от государя: он уже в Дрездене, а я еще за 17 миль от него. При мне живет Виллие; и король, проезжая, оставил своего лейб-медика.

В Бреславле при маленьких великих князьях и при великих княжных живет Гуфеланд, которому также велено быть сюда, надеюсь, придет он сегодня: это Франк Северной Германии.

Прости, мой друг.

Князь К. Смоленский» 367.

После 1812 г. в Тарусе была распространена песня неизвестного автора о Москве:

Где ты, матушка белокаменная,

Москва красная, златоглавая,

Царства русского дочь любимая,

Царя белого самопервый град,

Древней старости слава вечная!

Ох, где блеск твоих лучей солнечных?

Где глава твоя престарелая?

Уж не видим мы золотых крестов,

Уж не слышим мы колокольный звон:

Смрад да пепел, да развалины -

Вот что видится каменной Москве.

А Москва река обагрилася:

Не струей течет, а котлом кипит,

Не суда плывут, жертвы кровные,

Сокрушил ее враг неистовый,

Самозванец злой, ада выродок.

Полилися слезы горькие

У старушки каменной Москвы,

Начала так вопиять она:

Где вы, где вы, мои милые

Соколы, орлы могучие?

Ой куда, вы, друзья, разлетелися?

Как звезда я красовалася,

Вы слетались со всех сторон -

Настал черный день, вы покинули.