Ханахаки

К концу завтрака Джемс так и не появился, но зато пришел Ремус. И то хорошо.

— Ремус, привет. А где Джеймс? — Лили подбежала к Люпину, догоняя его и задавая при этом вопрос.

— Джеймс? Он... Э... Немного приболел, — уклончиво ответил Ремус. Ему сейчас вообще не хотелось разговаривать. Особенно на эту тему.

— Он у Помфи? С ним все хорошо?

— Ну, относительно, — блуждающий взгляд Ремуса говорил совсем об обратном.

— Ремус, что с Поттером? Если ты мне не скажешь, я сама узнаю, — в голосе Лили пробивались сердитые нотки. Зная Эванс, Люпин решил не рисковать. Фраза "сама узнаю" обозначала "я пойду к Поттеру", а кто знает, может болезнь заразная? Может вирус какой-нибудь.

— Лили, я не знаю что с Джеймсом.

— В смысле?

— У него какая-то странная болезнь... Очень странная.

— Ремус, что у него? Голова болит, насморк? Что?

— Ну... Голова болит — раз. Тошнота — два. И кровь изо рта выливается вместе с лепестками лилий — три, — Ремус посмотрел на девушку. Ее глаза расширились и, казалось, вот-вот выпадут, покатятся по полу. Бледное лицо, поджатые губы. А она еще и идти куда-то собиралась.

— Мне нужно к нему, — с этими словами Лили побежала к выходу, задев при этом плечом Люпина.

— Лили, постой! Лил, нет! — но бесполезно — Эванс не желала его слушать. Состояние Поттера ее сильно напрягало. "Это все из-за меня!" — вертелась одна мысль в голове девушки. Но зачем же? Зачем она на него накричала?

Голос Рема звучал где-то на втором плане — сейчас он был не важен.

Эванс как сумасшедшая ворвалась в лазарет, будучи похожа на гарпию. Рыжую гарпию.

— Мадам Помфи, где Джемс Поттер? — спросила она подбегая к медсестре и пугая её.

— Вон в том углу комнаты лежит, но к не нель... Мисс Эванс, постойте! — но Поппи опоздала — Лили мало что могло на данный момент остановить.

— Джеймс!... Джеймс, ты слышишь меня? — Эванс присела около его кушетки. Голос Лили ворвался в сознание Поттера сразу, но он не сразу смог сообразить кто говорит.

— Лили, это ты? — глаза были жутко тяжелыми, но парень попытался их открыть, чтобы увидит ее.

— Да, Джеймс, это я. Джемс, прости, прости меня! Это из-за меня все это. Я все знаю. У тебя ведь все вчера началось, да?

— Да... — кашель. Вместе с кашлем из его горла вырывается кровь вместе с лепестками лилий — любимых цветов Эванс. Она до конца не верила что это возможно, но увидев, как белая простынь покрывается очередным кровавым пятном, Лили стало так больно и жалко своего друга. И друга ли? Да, Лили до конца не признавала этого, но ей нравилось, когда Поттер предлагал ей пойти на свидания. Ей нравилось, когда он в очередной раз устроив какой-то розыгрыш вместе с Сириусом. Ей нравился он таким — веселым, жизнерадостным.

— Да. После того как ты сказала фразу "я никогда не буду встречаться с тобой". Мне стало больно и… — дальше Поттер сказать не смог закончить предложение. Слишком больно в груди.

— Ты любил меня, да?

— А ты только что поняла это, Рыжая? — по левой щеке Эванс скатилась слеза. Она сто раз просила не называть её так, но сейчас услышав это прозвище, перед Лили встал образ веселого Джеймса. А не такого.

— Я соврала тебе, Поттер. Я врала себе, когда думала, что ты идиот. Нет, ты прекрасный человек. И ты мне нравился. Ты был моим солнцем.

— А ты была моим небом. Я правильно понял, что ты любишь меня? — этот вопрос застал Эванс врасплох. Любит она его? Да, определенно, да. Но признаться в этом себе самой трудно. Но такова правда.

— Да, Джеймс. Но для того, чтобы понять это, мне пришлось чуть не потерять тебя, — сказала Лили. Правильно говорят — мы начинаем что-то ценить, когда теряем это.

Боль в груди утихла. И дышать стало легче. Голова перестала болеть. И все это будто бы по какому-то волшебному щелчку случилось. Одновременно. Будто бы какое-то проклятие или порча перестали действовать. Только тогда Джеймс смог раскрыть глаза и наконец почувствовать себя хорошо. Заметив, что его девушка, а Поттер не сомневался, что Эван уже его девушка, плачет, он произнес:

— Лил, не плачь. Мне больше не больно. Правда. После твоих слов не больно.

— Прекрати врать, так не бывает!

— Но мне же не больно!

— Джеймс, это было все подстроено? Чтобы я раскаялась перед тобой, да? — Лили посмотрела на него своими пронзительными глазами.

— Что? Нет, конечно же. Я же при тебе кровь извергал! — пошутил Джеймс, но неуместно.

— Придурок!

— Эй, ты пару секунд назад говорила, что я прекрасный человек.

— Безусловно, но над твоим отношением к Северусу надо поработать, — улыбнулась Лили, а Поттер не стал возражать. Ради такой девушки, как Лили можно и потерпеть такого человека, как Снейп. Ради такой девушки, как Лили можно потерпеть все и всех.

* * *

— Привет, Бродяга! — Джеймс пропустил в дом Сириуса.

— И тебе того же, Сохатый! Как там Гарри?

— Буянит. Лили не справляется, но послала меня куда подальше. Говорит, что мешал. А я лишь помочь хотел, — Поттер закатил глаза, но тут же улыбнулся Блеку.

— Как думаешь, Гарри будет играть в квиддич? — спросил его Блек.

— Определенно. В нем же моя кровь, — гордо ответил ему друг.

— И моя тоже, — к своему мужу и другу подошла Лили, но уже Поттер, держа на руках маленького ребёнка.

— Гарри, поприветствуй дядю Сириуса! — сказал Джеймс, обращаясь к Сириусу. Малыш замахал руками и что-то промямлил. Ну ничего — тоже сойдёт.

Вслед за Лили вышел и Ремус — он прибыл домой к Поттерам раньше всех.

— Привет, Сириус, — сказал Люпин.

— Привет, Лунатик! У нас сегодня случайно не полнолуние? — Сириус видимо не мог без своих шуточек. Но все к ним уже привыкли и не обращали на них никакого внимания. Лишь улыбались.

Лили, как настоящая хозяйка, накрыла на стол и усадила гостей. Ужин в кругу друзей и семьи — что может быть лучше?

— Кстати, пока вспомнил, все помнят странную болезнь Джеймса? После который он с Лили начал встречаться? Вот. Я нашёл название болезни и её описание. Это было Ханахаки — болезнь, при которой больной откашливает любимые цветы возлюбленного из-за неразделенной любви. Она возникает лишь у тех, кто искренне влюблен в кого-то. То есть, человек, который влюблен в знаменитость или другую персону, не может заболеть ханахаки. Симптомы: боль в груди, кашель с кровью и лепестками цветов, тошнота, частые головные боли и слабость. Все, что было у Джеймса. Болезнь отступает лишь тогда, когда любовный объект отвечает взаимностью. Иначе больной умирает либо от удушья, либо от того, что цветы высасывают все силы, либо от того, что они прорастают в сердце, останавливая его. Так что Лили спасла Джеймса от смерти, — закончил свой рассказ Люпин.

— Хах, вот это поворот! Сохатый, мы могли тебя лишиться! — засмеялся, почти загавкал Блек.

— Все хорошо, что хорошо кончается. Тем более, что если бы не эта болезнь, я бы не был с Лили, — Поттер нужно посмотрел на свою жену и улыбнулся ей. Все у них будет хорошо. И у маленького Гарри тоже.