Сокровище Родины
- Автор: Михаил Волконский
- Жанр: Русская классическая проза / Исторические приключения
- Дата выхода: 2017
Читать книгу "Сокровище Родины"
XVII
— В конце подземной галереи, — понизив голос до шёпота и близко наклоняясь к Урвичу, заговорил Дьедонне, — вы найдёте подземелье довольно просторное и в нём… Но вы должны приготовиться заранее, чтобы голову не потерять от того, что увидите. Вы увидите там такое количество золота, такое богатство, что один вид его может свести с ума человека… Заблестят перед вами груды монет, куски золота в слитках, вы и представить себе не можете, какое впечатление производит их вид. Видеть эти богатства и чувствовать в своей власти возможность распоряжаться ими, взять сколько хочешь… Да, тут есть от чего растеряться. И вот, я предупреждаю вас — приготовьтесь, убедите себя, воспитайте свою волю, чтобы для этой минуты сохранить полное своё самообладание. Будет безумством с вашей стороны — слышите ли, безумством! — если вы наброситесь на это золото и захотите унести его. Если бы вы могли целый месяц таскать на шхуну столько, сколько поднять в состоянии, вы бы получили лишь малую часть того, что можете унести сразу из подземелья. Запомните это хорошенько и пренебрегите золотом. Для него не стоит стараться. Повторяю, вы сможете унести лишь слишком малую часть в сравнении с тем, чем будете иметь возможность воспользоваться. Минуйте золото и направьтесь к отдалённому углу подземелья. Можете ли вы понадеяться на себя, что совладаете с собою?
— Может быть, — улыбнулся Урвич. У него никогда не было особенной страсти к деньгам, и он удивлялся даже, слушая, с какою жадностью говорил француз. Ему эта жадность была неприятна.
— Только «может быть»! — воскликнул Дьедонне. — Значит, вы не уверены в себе?
— В каком смысле?
— То есть что не соблазнитесь золотом.
— Послушайте, — сказал серьёзно Урвич, — золото это не моё, а ваше, или, во всяком случае, вы, по-видимому, можете им распоряжаться. Значит, если вы мне запрещаете его брать, а я возьму его, выйдет… что я украду… На это я не чувствую себя способным.
— Ну, вот это дело, что вы говорите, — подхватил Дьедонне, — это дело. Я вам положительно запрещаю трогать золото.
— Ну и довольно об этом говорить, — заключил Урвич. — Что же дальше, что я найду в отдалённом углу подземелья?
— В этом углу, — опять зашептал француз, — стоит бронзовый сундук без замка и петель, так что он имеет вид, будто и открываться не может. Нажмите, однако, угловой гвоздь с правого угла, и крышка легко поднимется… В сундуке вы увидите…
В это время на палубе раздался громкий крик, и Дьедонне с Урвичем вскочили и выбежали туда, чтоб узнать, в чём дело.
Кричал старый Джон, держась за щёку. Когда он увидел хозяина шхуны, крик его перешёл в слезливый и жалобный стон.
— Что случилось? — стал спрашивать Дьедонне. — Вас ударили? Кто ударил вас?
— Я его ударил! — коротко проговорил шкипер Нокс, подходя.
— За что же?
— За дело!
— Какое же дело! — завопил старый кок. — Я шёл к господам, чтобы предложить им, не захотят ли они, чтоб я им приготовил ужин, а вдруг шкипер…
— Не ври, — оборвал его Нокс, — ты подслушивал, что говорилось в каюте.
Старый Джон начал клясться и божиться, что у него и в помышлении не было проделать такую вещь.
— Я знаю, что делаю! — проворчал Нокс.
— Во всяком случае вы могли, — заметил ему Дьедонне, — просто отогнать его, но зачем же драться.
Нокс вспыхнул.
— Уж позвольте мне управляться самому на шхуне, если вы отдали её в моё командование, — резко ответил он. — Если вам не нравится, я и уйду.
— Нет, этот человек слишком груб, — сказал Урвич по-французски, обращаясь к Дьедонне.
— У них в море свои обычаи, — отозвался тот также на французском языке. — Всё равно уж, теперь поздно искать другого шкипера, да и лучшего не найдём. Они все одинаковы насчёт кулачной расправы. А старику поделом досталось, если он желал подслушать.
— Но он всё равно ничего не понял бы, — проговорил Урвич, — мы говорили на языке, не понятном для него. Трудно допустить, чтобы старый англичанин свободно понимал по-французски.
Они вернулись опять в каюту.
— Итак, — начал снова Дьедонне, — вы, не тронув золота, откроете сундук и увидите там драгоценные каменья. Сундук полон бриллиантами, изумрудами, сапфирами и жемчугами, но вы полюбуйтесь только блеском их, но и их не берите.
— Что же мне взять, наконец? — спросил Урвич.
— Поверх драгоценных камней в сундуке лежит мешочек. Он не велик, но достаточно тяжёл. Имейте это в виду. Вот этот мешок вы возьмите.
— И что же в этом мешке?
— Отборные камни. Ценность этого мешка равняется ценности всего, что есть кроме него в подземелье… Тут каждый бриллиант, каждый сапфир, изумруд и рубин стоит сотни тысяч, миллионы даже. Вы знаете, что в короне русского императора есть огромный бриллиант — глаз Великого Могола?
— Знаю, — сказал Урвич.
— Ну, так вот, другой глаз хранится в этом мешке, и он не самый ещё большой там камень… Есть больше его и ценнее. Теперь вы можете себе представить, какое состояние, какое богатство заключено в этом мешке! Так вот, вы возьмите только его, пренебрегите остальным и привезите его… Взяв мешок, вы опять по подземной галерее и по лестнице выйдете на середину искусственного озера, пройдёте через него вброд и спуститесь по тропинке со скалы; тут, спускаясь, старайтесь смотреть себе под ноги и не глядите по сторонам, чтобы не закружилась голова на стремнине. Спустившись, вы в лодке вернитесь на шхуну, удостоверьтесь, все ли спят из команды, проберитесь к себе в каюту и лягте спать… Наутро, когда все выспятся, отправьтесь на берег, сделайте вид, хотя бы что вы снимаете местность острова; словом, выдумайте какой-нибудь предлог для вашего посещения неизвестного острова и, оставаясь там не более двух суток, сейчас же возвращайтесь назад.
— Такая поспешность необходима?
— Необходима.
— Зачем же?
— Хотя бы для сохранения припасов. На обратном пути вы можете заштилевать и неизвестно, сколько времени вам нужно сохранить припасы и пресную воду, поэтому долго оставаться на острове нельзя.
Хотя такое объяснение было вполне правдоподобно, но Урвичу показалось, что у Дьедонне есть и ещё какая-то тайная причина, по которой он не желает, чтоб они долго оставались на острове.
— Но отчего же я должен так скрываться от экипажа и действовать крадучись от него? — спросил он, желая этим косвенным вопросом выпытать что-нибудь у француза.
Тот сейчас же ответил:
— Очень просто. Если экипаж узнает, что у вас в каюте драгоценные камни, стоимость которых составляете миллионы, у этих людей может явиться мысль воспользоваться ими, и тогда расправа с вами и с капитаном может быть коротка.
— Ну, — заметил Урвич, — если кого и бояться, то именно этого грубого шкипера.
— Не судите по наружности. Вообще в таком деле, как наше, чем меньше знает народу о нём, тем лучше. Уже и без того о нём знает двое нас, хотя достаточно было бы одного… В каюте у себя вы спрячете мешок в потайной ящик, механизм которого вы знаете, и, обманув команду ложным предлогом вашего посещения острова, вернётесь сюда в Сингапур. Вот что должны вы сделать. Вы человек молодой, не трусливый. Не думаю, чтоб из трусости вы пошли бы теперь назад и изменили данному мне слову, после того, как узнали всё.
— Нет, — возразил Урвич, — о трусости говорить не надо. В том, что мне, по вашим словам, надо сделать, ничего страшного нет. Меня смущает только одно…
— Что же именно?
— Имеете ли вы право распоряжаться в этом подземелье и посылать меня туда, чтоб я взял мешок с каменьями?
— Ведь этот вопрос мы обсуждали уже, и вы убедились.
— Убедился, но не совсем.
— Вы, может быть, думаете, что я не отправляюсь сам за этим сокровищем, потому что путь к нему не так безопасен, как я говорю, и что я сам боюсь этих опасностей, а потому поручаю вам и подвергаю вас риску… Могу вас уверить, даю вам честное слово, что всё будет так, как я рассказал вам, и никакой опасности не предстоит…
— Дайте мне слово, — перебил Урвич, — или нет, лучше поклянитесь.
— В чём?
— В том, что, взяв мешок с драгоценностями, я не сделаюсь… вором, не возьму их у кого-нибудь потихоньку — словом, никого не заставлю сожалеть о них.
Дьедонне задумался и ответил не сразу.
— Вы ставите это непременным условием? — спросил он.
— Непременным.
— Хорошо. Я дам вам эту клятву.
После этого всякие сомнения Урвича исчезли, и он согласился отправиться в путь.