Судья. Том 1

Конец интерлюдии.

К прессе меня не допустили или лучше сказать их ко мне не пустили, несовершеннолетняя интервью без разрешения опекунов или родителей давать не может. А прибывшая представительница опеки по наущению агентов ФБР встречи с журналистами запретила, по соображениям типа моей безопасности, да и я сама на такие встречи прямо сказать не рвалась, рано мне ещё в этом мире становится медийной личностью, тем более с такой не однозначной славой как девочка, которая выжила, хе-хе где-то это уже было. И так пришлось фактически отбиваться от местного психолога, решившего отработать на мне свои навыки. Ещё бы, девочка, да ещё с тяжёлой психотравмой, в добавок если даже она что-то сделает не так, то я вообще то сирота и отвечать ей все равно не придется.

Правда Медведь после одного случая зачастил навещать, конечно его одного ко мне не пускали, сопровождал его во время таких посещений его друг шериф, вот только тот при этом был уж с сильно кислой рожей и с нами в это время почти не разговаривал, ограничиваясь односложными фразами. Обиделся что в отставку отправляют. Так в чем моя вина, что кот мышей дома не ловил и те считай в конце концов, съели самого кота. А Медведь хороший дядька, во-первых, всегда приносил с собой хорошую еду, я даже за эти пару дней при такой кормежке полностью восстановилась. Так он, ещё узнав, что я осталась сиротой, хотел меня даже удочерить. Но тут всполошились толстожопая, ой, то есть черножопая из опеки, кто даст такое сделать индейцу, да ещё одинокому, а вдруг он это делает в корыстных целях, кто же краснокожему отдаст в руки белую девчонку, да ещё тут же всплыли грехи его молодости, когда они ещё по примеру чернокожих пытались отстаивать какие-то свои права. В общем мужика, не успел он начать собирать бумажки, побрили и поставили на место.

Но я, так как он был очень смурной, думая, что эта новость меня расстроит, пообещала ему писать письма, зачем хорошего человека расстраивать. Тем более, когда вырасту и, если доживу до того времени чтоб уйти на покой, почему бы не осесть в том месте где я и пришла в этот мир. Место то неплохое.

Меня, конечно, для приличия спросили, хотя лучше сказать проинформировали о том что со мной, когда необходимость моего присутствия в Джексоне отпала, сообщив что отправят в какую то приют в Бостоне, судя по тому как главный из спец группы при этом ехидно так скалился, от него кстати так неплохо пованивало на моём интуитивном уровне, но не настолько чтоб я его могла судить, а отправлять на перерождение просто так, мне система не советовала, он типа числился пока, что как мирный житель за убийство которого на меня мог бы упасть немаленький штраф на получаемый мною опыт. Вот если бы он мне смертельно угрожал, тогда бы я его и прирезала, но пока что ни-ни.

Я же, опять получив информацию о точке куда меня отправят, снова задействовала свои чуйку, и чуйка дала добро, так что или в самом городе или даже школе дело не чисто и естественно будет весело, бу-гага я зловеще улыбнулась и судя по тому как побледнели окружающие меня люди, снова слегка не удержала свою жажду крови под контролем, да и в общем-то не сильно то хотелось.

Доставить меня в место моего будущего проживания выпало, я думаю вы уже догадались кому, инспектору из опеки.

Что я могу сказать про Аманду Капфер. Ей на меня в принципе было совершенно насрать. Она и глазом не моргнула, когда услышала о месте моего назначения, хотя даже я, попросив у Медведя мобилу, через интернет навела про это заведение справки. Меня фактически отправляли в детский концлагерь, по количеству пропавших оттуда сирот ежегодно он буквально зашкаливал, но из-за того, что в основном туда, как специально, отбирали детей без каких-либо других родственников, всем было плевать. После прочитанного меня буквально стало туда уже тянуть, а это о чем-то да говорит? Правда во избежание конфликта, потому что Медведь, да и шериф, который по концовке всё-таки оттаял, оказавшись нормальным чуваком, подняли бы целую бучу, узнав куда меня законопатили под предлогом защиты агенты. Я не подала виду и изобразила радость. И поэтому провожали меня мужики с лёгким сердцем.

Продолжу по поводу инспектора. Ей на вид лет 45–50, очень полная. Ей эти командировки, как она мне призналась, доставляли настоящее наслаждение, но не из-за того, что она посещала новые места и знакомилась с новыми людьми, или радела о благополучии сироток. Но нет, все было до чёртиков банальней, питание и проживание в дороге ей оплачивал штат, и она таким образом экономила свою зарплату на своем содержании. Поэтому на протяжение целых двух тысяч миль мы не пропускали на своем пути ни одной забегаловки, где она нисколько не стеснялась заказывать все самое дорогое и в больших количествах. Останавливались мы тоже в достаточно дорогих номерах отелей, включая всевозможные дополнительные услуги. Из-за этого она частенько просто закрывала меня в комнате, пока сама уходила развлекаться, если бы мне не надо было в Бостон, я бы давно уже сбежала из-под такого надзора.

12 чертовых дней, да вы не ослушались, целых 12 дней мы добирались до места назначения, и дело было не в дороге и не в машине, где-то на 10 день даже я не выдержала и слегка психанула, наговоров гадостей слегка струхнувшей женщине. И да, последние 800 км мы преодолели как раз за эти два дня. Для сравнения, те же 2000 км я семьёй никуда не спеша проехали где-то за два, ну может три дня. Но хотя бы я посмотрела местную страну, и да, в интернете цензура рулит, описанная там глянцевая картинка родины демократии не соответствовала действительности, реальность же была дерьмом в глянцевой упаковке. Все увиденное можно было описать всего лишь несколькими словами, у кого власть денег, тот и хозяин жизни.

Здание интерната представляло собой слегка обветшалое трёхэтажное здание, по периметру которого на каждом окошке имелись массивные решетки, ещё больше придавая зданию образ тюрьмы, как и массивная, закрытая изнутри двустворчатая дверь. Звонок, расположенный у двери, похоже не работал, так как звонка мы с Амандой не услышали, пришлось по старинке стучаться сначала руками, а когда наши руки стали побаливать, в ход пошли и ноги. Где-то через пол часа нам открыли входную дверь.

— Сегодня нет посещений, — открывшееся маленькое оконце продемонстрировало чьи-то глубоко посаженные маленькие глаза, смотревшие на нас с сильным недовольством.

— Мы не посетители, — в ответ Аманда в кое то веки даже слегка нахмурились, ведь ей пришлось ждать, — открывай давай, я из службы опеки. Привезла вам новую постоялицу, преподобный отец Теодор в курсе.

Оконце резко захлопнулось, я уже подумала, что нам снова придется в нее долбится, но нет. С той стороны забряцала металлическая цепочка и различные засовы, пока наконец через пару минут дверь не открылась. Встречал нас настоящий боров в человеческом обличье, маленькие красные глаза, обвисшие щеки кое как сходящаяся на необъятном пузе голубая рубашка, черные форменные брюки. От него разило, причем достаточно сильно, немытым телом, из-под обвисшего брюха выглядывал ремень, на котором помимо связки ключей висела радиостанция и полицейская дубинка, так же там весел и шокер.

— О, свеженькое мясо, — нисколько не стесняясь моей сопровождающей, поинтересовался он, оглядывая меня похотливым взглядом. Ну а чего стесняться, та даже ухом или какой-то другой частью тела не повела, словно так и должно быть. Затем его взгляд зацепился за сжимаемый мною рюкзак.

— Прежде чем я вас впущу, я должен проверить девчонку на запрещённые вещи, — скорее даже потребовал этот извращенец, буквально раздевая меня своим похотливым взглядом, еще немного и у него бы даже закапала слюна с подбородка, и это типа брат, послушник церкви. Фу, мерзость, меня аж передернуло.

— Делайте как считаете нужным, — пожала безразлично плечами моя сопровождающая.

— Ну-ка, мелкая давай ка сюда для начала сюда свою сумку, — потребовал он, протягивая в мою сторону потные лапы.

— Ещё чего, у меня там личные вещи, и я не арестантка, — изобразив испуг стала отыгрывать я жертву.

Но он меня даже слушать не стал, а как-то очень быстро для своей жирной туши сократил между нами расстояние, и схватив мой рюкзак за одну из лямок, отвесил мне хорошую такую плюху, от которой если бы я была не такой крепкой, меня бы точно отшвырнуло на пол, но все равно мою щеку обожгло острой болью, и я на несколько секунд даже слегка поплыла и ожидаемо выпустила лямку из рук. Тот, в свою очередь, перевернув рюкзак над стоящим у стены столом, по-видимому, как раз и предназначенным для этого, вывалил туда все мои вещи и запустив руки, сосредоточенно начал там рыться.

Я, чтоб окончательно утвердится с отношением к женщине, поинтересовалась у той.

— И вы это так оставите? Он только что при вас ударил ребенка! — поинтересовалась я у Аманды. — И сейчас проводит никем не разрешенный обыск, я уже могу кричать о рукоприкладстве.

— Я бы на твоём месте лишний раз свой длинный язык держала при себе, данный сотрудник действует согласно своей должностной инструкцией, — пожала эта корова своими плечами и отвела в сторону свои глаза.

«Видимо мне не очень повезло с инспектором» подумала я. Или же ее совершенно достали мои нравоучения по поводу наших остановок и того что она постоянно жрала, вот она сейчас и воспользовавшись случаем решила отыграться. Ладно, что хотела, я выяснила. Похоже, я попала куда нужно, решила про себя. Перерыв мои личные вещи и найдя там около 50 долларов мелкими купюрами, и да, для обычного ребенка это была весьма существенная сумма, так называемый послушник, со словами что мне они не положены и их я смогу получить, когда меня отсюда выпустят на выходе в город, положил их себе в карман. Угу, чувствую я этих денег больше не увижу. Затем он двинулся в мою сторону, растопырив свои лапы и гадко улыбаясь.

— А теперь проведем личный досмотр, — оповестил он меня. Но поразвлеклись и хватит! Этого я допускать уже не собиралась. Тот же, посмотрев мне в глаза, словно кролик замер на месте. Я высвободила сдерживаемую до этого момента свою жажду крови, на востоке именуемую как яки.

— Ещё шаг в мою сторону, — тихим шипящим голосом, уведомила его я, — и я выцарапаю тебе твои грязные похотливые зенки.

Судорожно сглотнув и действительно испугавшись, пересохшим горлом, он перевел в поисках помощи свой взгляд на инспектора. Но та, тоже получила свою порцию страха, и по лёгкому аромату мочи даже с перепугу сикнула в свои труселя.

— Давайте наверно сделаем исключение, — решив со мной не связываться, проблеяла эта корова испугано, под мою личную ответственность. Я была с ней 12 дней и могу ручаться, при ней нет ничего запрещённого.

— Ладно, раз так вы говорите, — решил не настаивать на своем охранник. — Но я доложу об произошедшем инциденте падре. Можешь забрать свое барахло, — кивнул он на мои личные вещи, в беспорядке разбросанные по столу.

Надо будет все перестирать, прежде чем в что-то из этого переодеваться, решила я про себя, должна же у них быть тут прачечная.

— Следуйте за мной, — пригласил он нас, после того как я все сложила. — Отец настоятель сейчас у себя и уже ждёт.