Алукард и Первый Метаморф

Именно благодаря этому свойству Юхтин смог в сжатые сроки достучаться до рабочих, и из раздолбаев или простых обывателей, которых интересовала лишь зарплата, он начал ковать радеющих за общие результаты пролетариев.

Люди горели работой, задерживались по вечерам, позабросили «перекуры», а между собой стали поговаривать, что можно и в три смены работать, нужно только полномочия перераспределить…

Вот только дальше разговоров это не пошло, ибо от таких «революцьонных» идей волосы зашевелились уже у нашего начальника цеха.

— Вы что это, совсем охренели? Вы так весь процесс угробите! — орал Балашов.

— Нет границ у пролетарской выносливости! — зло скалился Юхтин, — или вы против повышения выработки в нашем цеху? Против пламенного трудового порыва пролетариев? Гляньте — показатели за две недели почти в полтора раза взлетели, и это не предел!

— Какие полтора раза? — ярился Иван Терентьевич, — у нас же процент брака так вырос, что больше половины вашего «прироста», — это слово специалист выделил особенно, — перекрывается! А износ оборудования? А нарушение взаимодействия между цехами? А техника безопасности? Что вы мне скажете после первого облитого расплавленным металлом? Сгорел на работе? А ведь это не вы — это я за людей отвечаю! И не позволю увеличивать число жертв на производстве! Люди должны успевать восстанавливаться и отдыхать, после чего их нужно учить работать КАЧЕСТВЕННЕЕ, а не просто БОЛЬШЕ!!! -бушевал начальник цеха.

— Качество мы тоже подтянем, — отмахнулся Юхтин, — вот, я половину брака перехватываю и правлю. А вот вы…

— А потом при проверке качества ваши правки приходится выискивать и выбрасывать, — снова взорвался Балашов. — Вам же говорили — учить матчасть! Вы же не думаете, что если пирог должен сидеть в печи час при двух сотнях градусов, то почему бы для ускорения не поддать жару, да за 5 минут на 1200 градусах всё быстро приготовить? — мужик чуть с кулаками на революционера не кидался. — Не всё можно заткнуть магией без расчетов да голым энтузиазмом. Головой иногда думать надо! Головой! После вашей обработки детали серьёзно проседают в прочности! И их нельзя пускать дальше!

Поорали они тогда знатно. И даже не бесполезно. В том плане, что Юхтин теперь народу больше с вопросом качества, а не за количества на уши приседать начал, но при этом на весь инженерный состав таким лютым волком смотрел… В общем, я бы на месте инженерного коллектива этому революционеру в темном переулке не попадался, а то ещё спалит в пыль да по ветру развеет…

По воскресеньям я теперь чинно сижу в библиотеке. Причем добираюсь до неё на трамвае — чтоб по чужим улицам лишний раз не шляться… Дома, кстати, мой внезапный порыв к знаниям был воспринят с большим энтузиазмом. Мать разошлась, размечталась. В её голове я уже стал самым молодым мастером нашего завода, или, чего уж мелочиться, помощником начальника цеха! Отчим с новыми силами принялся агитировать за «морской путь» и поступление в новогирканскую мореходную школу (мол, флот у нас развивается, а толковых специалистов дюже как не хватает), а также снял с меня обязанность на закупки бегать; «Ты лучше учись давай, а до лавки уж я как-нибудь сам дойти смогу, всё равно пока я на суше, делать то особо и нечего».

Ну, это он зря так сказал. Мать тут же из-за двери вырулила, да не одна, а со списком. Всё о том, в чем её благоверный может по дому помочь, «пока без дела на суше прохлаждается»…

В общем — Библиотека. Каждое воскресенье я теперь прихожу обогатиться знаниями из книг, которых в читальном уголке не найти, ну и чтобы ещё немного пообщаться с милой, приятной в общении девушкой…

Виктория, как мне кажется, записала меня в гении и решила взять надо мной шефство. Так что теперь активно помогает «гранить алмаз моего таланта».

И должен отметить, что эта пламенная комсомолка буржуазных кровей была прекрасно образованна, эрудированна и чрезвычайно ответственна. Из-за чего на третей неделе моего обучения она нагрянула в цех и с ходу насела на Юхтина, завалив его бумагами и пламенной речью. И пока тот приходил в себя, подхватила меня под ручку и увела в Красный уголок…

Так что с того момента моя рабочая смена стала на три часа короче, а в оставшееся время я отряжаюсь в помощь активу завода. Час-полтора я действительно занимаюсь хозяйственными вопросами (перетащи, сколоти, покрась, привинти), а остальное время учусь… Причем вполне официально, с письменного разрешения директора завода, начальника цеха, главы профсоюза и вожака заводской ячейки комсомола, заявление на вступление в который мне пришлось написать…

И конечно же Виктория всех заверила, что приложит все силы, чтоб я стал достоин такой чести и не посрамил честь завода, комсомола, партии, советского государства и земной цивилизации до кучи… Эххх… Я даже в первом детстве не припомню таких реактивных, деятельных и при том искренних общественников, готовых тебе помогать на голом энтузиазме, и не слезающих с твоей шеи, пока не добьются результата…

Отдельным пунктом в моем ежедневном распорядке дня значилось изучение текущей общественно-политической ситуации. То есть я просто читаю газеты, которые в изобилии, целыми подшивками по годам (начиная с двадцатого) хранятся в читальном уголке. Да и экземпляры более раннего революционно-журналистского творчества имеются.

А разбираться в политике мне помогали регулярно проходящие в Красном уголке лекции и обсуждения Политпросвета.

Вот я и попал на жаркую дискуссию об Аллоизыче.

— В Новогирканских Известиях за май этого года напечатана статья: «Лидер НСДАП Адольф Гитлер обратился с личной просьбой к советскому государству о возможности покупки или аренды картины В.В. Верещагина «Апофеоз войны», с которой чувствует глубокую духовную связь» — не отрывая глаз от текста, сосредоточенно зачитал Савелий — руководитель нашей заводской Комсомольской ячейки, — ну что, товарищи, какие у вас мнения по данному вопросу? Прошу высказываться!

— Категорически отрицательно! — с ходу рубанула женщина предбальзаковского возраста, — нечего нам помогать этому империалисту. Да ещё и некроманту! Фу! Мерзость!

— Почему «мерзость»?! Наоборот! Полезная и нужная в народном хозяйстве профессия, — аж подскочил от возмущения худощавый студентоподобный парнишка (работает, по-моему, где-то при экспериментальном цехе), — некроманты и их творения очень важны на ряде опасных производств! А ещё нежить часто используется для поддержания в порядке канализаций и очистных систем.

— Да? — ёрнически тянет последнюю букву мадам, — и когда сам преставишься, пойдёшь в дерьме копошиться?

Парнишка сначала опешил, но тут же решительно вскинул подбородок:

— И пойду! Если народ и партия призовёт — пойду!

— Призовет? Ты что же, ставишь «Волю партии и народа» в один ранг с грязным трупным искусством?!

— Клавдия Никифоровна, угомонитесь! Не разводите тут демагогию! — строго пресек спор ради спора один из комсомольцев.

— Клава, действительно, успокойся, — приобняла спорщица Евстигнея, широкоплечая дама из нашего цеха, — то, что на тебя напал лишившийся контроля зомбяк, не порочит всю профессию. Наоборот! Если бы у нас тогда был в штате некромант, то он бы смог вовремя предотвратить трагедию!

Клавдия недовольно засопела, но промолчала.

— Товарищи! Некромантия в общем не является предметом сегодняшнего обсуждения. Вот вы, что думаете? — наш комсомольский вожак обратился уже к Евстигнее.

Я? — женщина немного задумалась, — я читала, что он своей магией очень много полезного для людей делает. Ставит свою нежить на самые опасные работы, отчего смертность там понизилась. Рабочие теперь могут заниматься более безопасным трудом. Ну и про канализации, конечно, тоже читала. Ведь лучше мертвяки там копаться будут! Так что можно и передать. От этого явная польза трудовому народу Германии будет.

— Вот только если рассматривать этот вопрос как политический, всё не так радужно! — вклинился в разговор ещё один молодой парень. — Товарищи! На тех заводах, где работают «творения» Адольфа Гитлера, рабочим урезали зарплаты! И эти отнятые у простых рабочих деньги разошлись по карманам хозяина нежити и владельцев завода.

— Чушь и бред! — снова влез тощий, — Гитлер решительно выступил против сокращения зарплат, а деньги получил только за работу самих некроконструктов!

— А что значит Хозяин? Он что, оживляет людей и принуждает их к труду? Так это рабство! А советское государство борется с рабством!— заволновалась одна из молоденьких заводских активисток.

— Милочка, — на девушку как на дурочку, посмотрел сухонький старичок, — ну что же вы такое говорите? Всем ведь известно — низшая нежить не имеет полноценного разума, а следовательно и прав и свобод у неё быть не может. Вы же не собираетесь бороться за права станков? Ведь нет? А тут ведь то же самое…

Девушка насупилась.

— Товарищи, снова разговор не по теме! –решительно вклинился в разговор один из комсомольцев.

— Критикуешь, предлагай! — с ехидцей ответил старичек.

— Моë мнение! — не смутился парень, — передать картину, но обязать Гитлера обучить несколько ответственных товарищей нужным в нашем хозяйстве умениям по подъёму мертвых. Ведь действительно, нашим производствам очень не хватает таких инструментов на ряде критически опасных операций.

— Да-да, — поддержал идею полноватый мужичек, — а то у нас в стане сейчас нет ни одного нормального некроманта. А ведь потребность в них никуда не делись! Более того! Возросла! К тому же, ещё функционирующие старые некроконструкты уже скоро десять лет как работают без ремонта! Как мы не понаслышке знаем — беглый кивок в сторону первой выступавшей женщины, — они уже просто опасны для нас! Да и в целом! В стане до сих пор много где разруха, а рабочих рук не хватает! И грамотные специалисты, даже такого профиля, нам будут очень полезны.

— Опять вы на советскую власть клевещите?! Какая разруха! По всей стране кипят стройки! –вспылила одна из присутствующих.

— Голословные обвинения и ограниченность! — явно привычно парировал мужчина. — Я говорю, что нам кадров во многих отраслях катастрофически не хватает. Слишком многое было разрушено в гражданскую войну! А насчет строек! Конечно, они ведутся! Вот только даже в центре ещё ряд высоток не восстановили, а про окраины я вообще молчу!

— Товарищи! Товарищи! Возвращаемся к нашему вопросу! Раз вы не можете проявить сознательность, будем говорить по очереди…

Дальше дискуссия протекала более-менее в заданных рамках, хотя собравшимся явно были чужды такие понятия, как сдержанность и такт. Народ активно и жарко спорил, «радикально не соглашался», обвинял друг друга и решительно, с настоящим революционным задором призывал к… А дальше — в зависимости о позиции,

Я же тихо сидел в стороне и «учился». А сам тихо офигевал от ситуации.

Во-первых. В моей голове «некромантия» — это что-то плохое и опасное было, у местных же в основном, более прагматичный подход… И только единожды прозвучала мысль, что поднимать мертвецов нехорошо в нашем государстве такого быть не должно и нужно сосредоточить внимание на том же големостроении! А с некромантами нужно бороться! Вот только остальные спорщики объединились и дружно раскатали данную позицию по камешкам, доказав её несостоятельность, как экономически, так и идеологически, и даже этически…