Отделённые. Книга 2

Глава 4. Отвлечься от всего

Выйти наружу они не могли.

У Геррета, сколько он ни пытался, не получалось снять со льда замыкание силы. И ни Ирма, ни Фар вообще не понимали, что это такое. Коротышка хотел пробить каменные стены силой, но Фаргрен его остановил. Что бы ни творила ледяная ведьма, она делала это не просто так.

Так или иначе, теперь они сидели взаперти, в центральной камере с Араной, куда перетащили и близнецов с писклявкой.

— Что такое замыкание силы? — спросил Фар, стараясь хоть как-то отвлечься от… Всего.

— Это… Приём, который позволяет отпустить, например, лёд и не тратить сил на контроль. Не просто оставить, иначе лёд будет таять или кто-то другой сможет управлять им, а… Короче, сделать так, чтобы сила работала как бы сама по себе. Сложный приём. Даже у меня не всегда получается.

Геррет позволил втянуть себя в разговор, чтобы тоже отвлечься от всего.

— Она такие вещи вытворяет… — пробормотал он, очевидно, имея в виду Мильхэ.

— Что она сделала с теми людьми? Как остановила?

— Да не знаю я! Правда, слышал ещё в академии, будто иллигены могут брать под контроль чужое тело, используя воду в нём. Вроде того, как целители-иллигены управляют кровью. Но я не знаю никого, кто так умел бы. И не слышал ни об одном случае. За такое по головке не погладят. И этому не учат. По крайней мере, в людских академиях. Мильхэ говорила, у неё был хороший учитель. Кто, интересно знать? Кто научил её такому?! — сказал он мотнув головой на Лорина.

— Эльфы многое хранят в тайне, может, у них это в порядке вещей, — предположил Фаргрен, глядя на Ирму.

Она сидела совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Сидела около Рейта и тихонько плакала. Над ним висел, будто маленькое солнце, янтарный шарик замороженного снадобья. Мильхэ сказала дать его Рейту, если тот очнётся. Но очнётся ли? Даже Лорин, который, по словам той же Мильхэ, был теперь живее брата, ещё не приходил в себя.

«Дурочка, зачем же ты пошла с нами?» — подумал Фар и погладил сестру по голове.

Впервые она не отшатнулась, не отдёрнулась. Просто затихла на мгновение, а потом опять всхлипнула.

— Ничто не сближает так, как общие неприятности, — внезапно сказал Геррет, глядя на них.

Фаргрен кривовато усмехнулся. Ледяная ведьма, чтоб её.

— Вы это о чём?

Твари чащобные, Ирма наконец заговорила! Теперь и её можно отвлечь от всего. Наверное.

Они рассказали, как Мильхэ убедила близнецов не убивать напарника, который неожиданно оказался немного хвостатым.

— Почему все ненавидят оборотней? — спросила Ирма. — То есть почему люди их ненавидят?

Вопрос на сотню склянок смолы древесника и тысячу печёнок змееклюва.

Фаргрен решил, пусть лучше Геррет объясняет. Какую воспитательную беседу он провёл с близнецами в Дубках!

— Как минимум по той причине, по которой ты лишилась семьи.

— А почему оборотни не забирают сирот себе? Почему они ходят среди людей и… — Ирма покосилась на брата. — И плодятся. Собираются в стаи, грабят, убивают и всё такое? Байки ходят одна страшнее другой.

Фару аж челюсти свело. Почему ар-вахану ведут себя как звери? Почему большая часть их думает, будто им ничего другого не остаётся, как стать такими, какими их считают? Это вопрос уже на тысячу склянок смолы.

— Старая проблема, — вздохнул Геррет. — Как говорил один мерзопакостный бородатый дед, беда в том, что все… Тьфу, не скажу я так хорошо, как он. Короче, все думают как? Вот тебя ударили, значит, ты можешь ударить в ответ. Тебя обругали, значит, ты имеешь право сделать так же. Вот и выходит: оборотень убил, убил человек, а, значит, оборотень снова убивает и так далее. Замкнутый круг. Кто-то скажет, всё не так просто, и может быть, так оно и есть, но очаг проблемы, думаю, именно в этом.

— Ладно, это понятно, — как-то легко согласилась Ирма. — Но почему оборотни не забирают сирот?

— Из-за таких, как Фар, да? — Геррет глянул на него. — Боятся, что пришлый оборотень умудрится уничтожить всё племя.

Фаргрен вздохнул, вспомнив Да-Раат. Там был свой Зверь, но сопливого волчонка всё равно опасались, когда стало известно о пятерых убитых. Точнее, четырёх, но ведь про Ирму Фар тогда не знал. Старейшины племени попросили его уйти раньше, чем просили других.

— Ты — Гэн-аннадайр?! — прохрипела Арана.

— Я… Да.

Она прошептала что-то и, потрясённая, затихла.

Все помолчали.

— Когда-то оборотни забирали сирот, — Фар продолжил отвечать на вопрос Ирмы, — но это было очень давно. Можно сказать, только легенды сохранились. Говорят, раньше было девять волчьих племён, но два уничтожили как раз Звери. Такие же пришлые волки, сироты. А ещё рассказывают, около ста лет назад одно из южных племён пострадало от чужого Зверя.

— Да-Мидрас пострадал от Хозяина леса, — сказала Арана. — Северные просто не поверили. Да и наши сами еле поняли. Но это точно был не Гэн-аннадайр.

— Что за Хозяин…

— Сраный пепел! Посмотри, Фар! — Геррет подполз на четвереньках к трупу генаса, неизвестно как появившегося в дольмене и с которого началась почти смертельная для всех схватка, и дёрнул за воротник. — Посмотри!

На воротнике с внутренней стороны красовался небольшой вышитый знак: раскрытый глаз со свечой вместо зрачка. Символ известного, уважаемого на Иалоне объединения учёных и генасов: Общества Знающих.

— Это… Маатар, хоть кто-то должен выбраться отсюда живым и рассказать всё! Фар, ты слышишь? Люди должны узнать, что «знающие» творят какую-то хрень! И лучше, чтобы ты пошёл в Эйсстурм!

Фаргрен хотел было спросить, почему он, но не стал. И так понятно. Но… Бросить котёнка? Писклявку? Ма… Арану?

— Орден Жизни, эльфийские полукровки, дети-генасы… Дойди до Эйсстурма во что бы то ни стало!

— Почему туда?

— Потому что…

— Гер, ты чешешься, — сказала Ирма.

Точно. Геррет, сам того не замечая, уже расцарапал кожу на левой руке до ярко-красных полос. На руке.

— Сраный пепел…

Когда Фар волком примчался к входу, ледяная ведьма заползала внутрь.

— Полукровки, — прохрипела она, но Фаргрен и сам уже видел.

У деревьев стояло двое. Взрослый и ребёнок лет пяти. Взрослый что-то сказал, и малыш улыбнулся. Потом из-за деревьев вышел ещё один ребёнок, потом ещё и ещё… В конце концов, все они уселись полукругом около деревьев и прямо напротив входа в дольмен. Восемь детей и четверо взрослых.

«Нам конец», — подумал Фаргрен.