Предвестник бури

* * *

На следующее утро я смог проснуться сам, без чужой помощи. Неловко умылся, кое-как причесался. Уже облачившись и позавтракав остатками ужина, вытащил доску, с интересом гадая, какой же ход сделал мой противник. И замер, неверяще таращась на доску. Все фигуры были переставлены, от вчерашней партии не осталось и следа. Но ошарашило меня отнюдь не это: шахматные пешки, слоны и кони отчётливо рисовали на доске слово «храм». Потёр глаза пальцами, поморгал, похлопал себя по щекам. Но слово никуда не исчезло. Я бы, может, посидел погадал, что бы это значило, только вот опаздывать на работу было нельзя. Поэтому не стал шевелить фигурки, так и оставил их, задвинув под кровать. А сам поторопился в госпиталь.

Пока работал, выяснил, что из прибывшей вчера группы искателей ночью скончались двое. Но это на первом этаже, а у меня на койках выжили все. Только вот разговоров они не вели, таращились в потолок или читали книги из старой больничной библиотеки. На все попытки расспросов сразу свирепели, один из искателей даже в глаз зарядил особо любопытному санитару. Благо, это был не я.

Да и сегодня мои мысли занимали не искатели, а таинственный шахматный противник. Нет, вообще в целом в храм сходить стоило. Всё-таки я теперь совершеннолетний, и если бы были живы родители, то меня бы ещё в день рождения вся семья потащила туда узнавать, не взял ли меня под покровительство какой-нибудь бог. Нет, ну а вдруг? Может, мне суждено обрести магические способности? Но я и в детстве, и сейчас сомневался, что нужен хоть кому-то из них. Потому как все с пелёнок знали: четыре старших бога благоволят только четырём высшим родам. И там, в высоких кругах, идёт драка за ману и власть, которую она даёт. Остальным же достаются крохи с господского стола. Редко кто из младших богов брал кого-то под своё покровительство, таким счастливчикам все завидовали.

Но я никогда не причислял себя к удачливым людям. А последнее время скорее даже наоборот — был примером крайне неудачливого человека. И всё-таки желание зайти в храм точило изнутри, и стало к концу рабочего дня просто невыносимым. А вдруг? Вдруг это — то самое чудо, которого мне так хотелось? Ну не приснилось же мне это слово на шахматной доске! Что-нибудь это да значит…

Так что после рабочего дня я потащился к храму, преодолевая усталость. Храм четырёх богов был самым величественным зданием в городе. Высокие каменные стены, резные колонны, и четыре символа по углам. Внутри храм был строго поделён на четыре сектора, у каждого бога был свой цвет, свои привычные способы поклонения. Кому-то несли дары, а кому-то приносили жертвы. По центру храма стоял небольшой постамент, составленный из четырёх частей, но объединяющий их всех в один монолит. Сверху на нём крепилась небольшая каменная чаша.

Недалеко от входа стоял служитель в длинном сером одеянии. Завидев меня, он вздохнул и скучающе протянул:

— Выбрать бога покровителя?

— С чего вы… — я несколько опешил.

— Ну не жениться же ты пришёл, — он демонстративно осмотрел пространство рядом со мной. — Значит, определяться с покровителем. Входная плата с собой?

Пришлось, скрипнув зубами, отдать последние деньги за какой-то обряд. До выплаты в госпитале ещё несколько дней, а жить на что-то надо… С другой стороны, сюда меня привела надежда на чудо. А за чудеса тоже надо платить. Да и там ещё несколько картофелин есть в земле, недавно же проверял. Продержусь как-нибудь!

Быстро, чтобы не передумать, высыпал в подставленную ладонь служителя последние монетки. Тот удовлетворённо кивнул, подвёл меня к чаше в центре зала. Вынул из кармана иглу, провёл её над пламенем горящей рядом свечи, что-то прошептал. После чего взял меня за руку и воткнул иглу в центр ладони. Я вздрогнул от неожиданности, но отдёргивать руку не стал, с некоторым интересом смотря, как образуется круглая капелька темно-красной крови. Подождав немного, служитель резко перевернул мою ладонь, прижал к белому камню, лежавшему в чаше, и отпустил. Моё сердце забилось быстрее, я верил, что сейчас произойдёт что-то знаменательное! Но камень под моей рукой оставался холодным, ничего не менялось.

— И чего замер-то? — насмешливо проговорил служитель. — Нет знаменья, вот и весь сказ.

— И что теперь? — с просыпающимся раздражением спросил я.

— Да ничего. Боги решили наблюдать, — равнодушно пожал плечами служитель. — А ты думал тебя кто-то из них сидит и ждёт, пока соизволишь прийти?

— Ну да, боги же у нас настолько занятые, что им остаётся лишь наблюдать, — я скривился, махнул рукой, слизнул выступившую кровь. — Уж лучше пусть меня Даст берёт под своё покровительство, чем кто-то из этих!

Служитель замахнулся, готовый ударить за такое святотатство, но я увернулся и выскочил из храма раньше, чем он начал орать на меня, испуская весь тот с шипением втянутый в себя воздух.

— Ну что, посмотрел на чудо? — иронично уточнил сам у себя.

Поглубже сунул руки в карманы и побрёл, куда глаза глядят, и только через некоторое время понял, что оказался не в своём привычном районе города. Я здесь бывал, но очень давно. Когда ещё моя жизнь не было столь сложна.

Ветер принёс великолепный запах выпечки, идущий от ближайшей двери. В животе заурчало, я сглотнул голодную слюну: уже и не помнил, когда последний раз ел свежий хлеб. Казалось, если закрыть глаза, то можно представить, что я снова стал ребёнком, и мы с мамой решили прогуляться. И нас тоже приманил этот чудный запах. Мама бы купила мне что-нибудь сладкое. А потом, махнув рукой на фигуру, и себе тоже. И мы бы вместе радовались и договаривались, что в следующий раз придём сюда вместе с папой…

Волшебный момент был напрочь испорчен появлением на улице трёх знакомых рож. По-другому и не скажешь, особенно глядя на сыночка Перкинса — Урат, здоровый бугай, поперёк себя шире. Он был лишь на несколько месяцев меня старше, но в габаритах превышал вдвое. Сказывались домашние харчи, которые ему мог обеспечить высокопоставленный отец. За спиной Урата маячили двое прихвостней. Я даже имена их не запоминал, для меня они были безликим приложением к старшему дружку.

— Архи, какая встреча! — Урат закинул в рот кусок булочки, хлопнул руками, стряхивая с них крошки. Полные губы растянулись в издевательской улыбке.

Может, в другой ситуации я бы и не стал с ними связываться. Молча бы ушёл или просто перекинулся парой реплик, не обращая внимания на смысл слов, что вылетали из их пастей: престижную учебу папаша мог купить, но вот мозги ходовым товаром не были. Поэтому Урат довольно бездарно повторял слова за папашей, то есть ничего нового я от него услышать не мог. Но при этом сыночек Перкинса имел кучу прав и минимум обязанностей, так что моя баронская жалоба его не особо-то пугала.

Но сейчас я был на взводе, выселение, потеря титула, сегодняшняя насмешка богов в храме — это всё слилось в один комок внутри, требуя хоть как-то выпустить пар. Так почему бы не за счёт этого поросёнка?

— Ребят, слышьте, папка сказал, что его через пару дней выгонят из дома! И пойдёт наш барон Архи ночевать под заборами, — в тёмных глазах Урата сверкнула злоба, смешанная с завистью.

Я мог понять, за что меня не любит его отец, но самому-то Урату чего не хватало-то? Отец всем его обеспечил! В отличие от меня, финансовых проблем у парня никогда не было. Вот же ирония.

Злость взыграла во мне, я гордо вскинул голову. Да лучше сдохну, чем пойду побираться! Однако Урату такое моё поведение не понравилось. Его заплывшие глазки сузились, крылья носа раздулись.

— Ты смотри, даже не боится! И ведь даже не прячется! — и вдруг его глаза округлились, а толстые губы вдруг сложились в широкую улыбку. — А! Думал, я не догадаюсь? — с этими словами Перкинс младший шагнул ко мне.

Я же слегка опешил, не совсем понимая, о чем он говорит. Что за идея вдруг родилась в его больной голове?

— Думал, я не пойму, что ты где-то запрятал деньжат на пошлину, так⁈ Отец ещё утром говорил, что ты не слишком-то испугался указа губернатора! Наглел, лыбился, пока отец зачитывал бумагу! Говори, где деньги, сморчок!

От такой внезапной гениальности Урата я оторопел. Честно попытался понять, как эти мысли вообще могли родиться в его мозгах, за что и поплатился, не успев увернуться от мелькнувшей руки бугая. Урат схватил меня за плащ, приподнял над землей. Мне захотелось врезать ему со всей дури. И плевать на разницу в габаритах и общем силовом потенциале! Повалить не землю и запинать ногами. Только вот не было у меня такой возможности. Трезвая часть сознание напомнила, что их трое, а я один. И в конечном итоге я отъеду в госпиталь, а потом на улицу, потому что с проломленной головой точно не смогу ничего придумать для поправки своих пошатнувшихся дел. Однако злость помогла придумать другой план. Всё-таки мы не в своём районе, и не каждый стражник будет знать в лицо сына главы стражи первого круга!

— Я всё отдам, Урат, только отпусти! — мне потребовалось много артистических способностей, чтобы изобразить ужас и готовность платить. Спрятать ухмылку, так и кривящую губы, было очень тяжело. Будь Урат хоть немного умнее, он бы смог различить огонь гнева в моих глазах. Но тут мне в кои-то веки везло.

Паркинса младшего возглас вполне убедил, меня поставили на землю. На мои глаза сразу же попалось местное отделение банка.

— Сейчас, я выпишу тебе чек!

Меня ощутимо подтолкнули в сторону отделения.

— Бегом давай! Я не люблю долго ждать!

Меня не требовалось просить дважды, припустив к банку, я буквально ворвался в отделение. В вечернее время оно пустовало, так что я сразу же оказался у стойки.

— Можно бланк чека, пожалуйста, — вежливо попросил я у работника, слегка напугав его своей шальной улыбкой.

Тот окинул меня подозрительным взглядом, но документ всё-таки выдал. Я быстро написал своё полное имя вместе с титулом, пока ещё имею на него право, так же указал, что нанимаю слугу, а в графе суммы указал: один медяк. И ведь не врал, помнил, что одна такая монетка вчера укатилась под кровать, и я не стал её поднимать. Так что я никого не обманывал.

Перевернул чек и печатными буквами подписал: «не умеющий работать бандит».

Теперь для претворения плана в жизнь, надо было выманить работника на улицу. Я решил довериться ему и с болью снял с указательного пальца небольшой серебряный перстень — знак барона. Никто в трезвом уме не станет похищать такое украшение. А раз есть вероятность, что мне носить его осталось недолго, то пусть хоть так послужит.

Оставил перстень на стойке и выбежал наружу.

Урат от нетерпения ждал меня почти у самого входа в отделение.

— Ну, где мой чек⁈

Я махнул бумагой, изобразил задумчивость на лице:

— Знаешь, я передумал его тебе отдавать, — проговорил и улыбнулся, теперь уже не сдерживаясь.

Здоровяк нахмурился, схватил меня за грудки. Оказавшись так близко, я незаметно сунул чек ему в карман, а сам коротко без замаха ударил Урвата головой в лицо. Из глаз посыпались искры, черепушка у бугая была очень твёрдой, но я успел заметить краем глаза, как из банка выскочил работник, крутя головой. Так что большой кулак Перкинса младшего встречал уже с коварной улыбкой. Выкуси, ублюдок! Чтоб тебя Даст поцеловала!