Не попал!

Глава 22. Встреча старых знакомых

Хаасе привела Костю обратно к магическому древу, не специально дразня его наградой за его труды. Парень засматривался на все, что окружало его, чувствуя себя чужим в мире, что, впрочем, совершенно не пытался его выдавить.

— Вот здесь подойдет — сказала Хаасе и сорвала с себя накидку, представая перед ним в своем первозданном виде. И, будто показывая остатки невытравленного смущения, легла на мягкую траву, что поднялась наверх и образовала некое подобие подстилки.

— Вау. — только и мог вымолвить парень, глядя на такое проявление вездесущей магии, что была присуща этому месту.

Немного повернувшаяся в его сторону фея лишь удовлетворенно усмехнулась.

— Сильфы они самые близкие к природе, парень. Наше дело выращивать чудесные сады, выводить самые красивые в мире растения и собирать лучшие плоды...

— Тогда почему ты здесь а не в таком саду? — Спросил Костя без злого умысла, но, на самом деле, случайно угодил в старую травму конфедерации фей.

— Потому что мы решили, что можем себе позволить выяснять отношения друг с другом. Не будем об этом, парень. Наноси уже. Я понимаю, что долго терпела боль, но не заставляй меня терпеть ее еще больше!

Парень поспешно извинился и вылил немного зелья себе на руки, стараясь использовать его весьма экономно. Он понимал, что добавить он всегда успеет, а вот убавить вряд ли получится. Ему и так из-за побочного эффекта теперь хотелось свои собственные руки сожрать. Это было терпимо, но весьма неприятно.

Перед ним была покрытая страшными шрамами мускулистая спина. Единственными шрамами на ней были четыре огромных круга, будто места присасывания пиявок. Они занимали огромную часть тела и неприятно попахивали разложением.

Набравшись духу, он приложил руки к двум кругам поменьше. От них пошел густой дым. Фею тут же выгнуло от боли, она вцепилась в траву зубами и оглушительно мычала. От такого он тут же убрал ладони от больной.

— Обратно приложил, быстро! — хриплым голосом по-командирски прикрикнула она на него. И пусть парень не служил и приказам подчиняться не привык, но его проняло так, что он это выполнил автоматом. После чего звук, меньшей интенсивности правда, повторился.

Костя в этот раз не смалодушничал, держал до самого конца, пока дым не пропал окончательно. Отведя ладони он увидел то, за что бы любой средневековый врач душу бы продал — круги уменьшились раза в полтора. Просто наноси средства сколько надо и исцелить можно все. Но парень подозревал, что он может психологически не выдержать причинять фее под ним столько боли.

Нет, он прекрасно понимал что боль сопровождает лечение, но ему было очень непросто вновь нанести на этот раз чуть побольше зелья на ладони. На него давил страх вперемешку с ответственностью.

Ранхгисса же стояла недалеко от входа в зачаток священной рощи и буквально наслаждалась звуками страдания, заодно поучая Лиссу, которую бесцеремонно практически несла в подмышке.

— Вот что делают примеси, помню как меня заставляли делать порез и заливать туда некачественное зелье регенерации, ох, как же я каталась по полу — говорила она с ностальгией в голосе.

— Так, темная, мы вроде все обсудили и сошлись что это была случайность, можно я уже буду делать то, что мне хочется? — Включила фея наглость на полную, считая, что перед таким врагом как темная нельзя показывать слабость ни единой секунды! И эпизод с грудью не считается!

— Ты разве не хочешь посмотреть на то, как впервые в новейшей истории человеку будет дарован фрукт священного древа? Это будущая история, это если и не будут писать в книгах, то обязательно отметят! У меня чутье на такое!

— Нет, мне неинтересно что эта плоскодонка вручит человеку и что тот с этим сделает! Мне вообще спать надо! Благодаря кое-кому. Кто нас не предупреждал о ловушках, я устала как… как… а вот устала! — Пыталась фея вырваться из по-настоящему медвежьих объятий Ранхгиссы.

— Хмпф. Ну и вали, не держу — резко отпустила она фею, после чего та позорно упала на пол. — Только предупрежу ровно один раз, как потенциальную наложницу моего хозяина. Не дергайся и все у тебя будет нормально. Поняла?

Фея, кивнув, с позором убежала, оставляя Ранхгиссу слушать сладкий звук страданий других. Ее это даже возбудило. Интересно, когда ее «служение» закончится, заставит ли она парня кричать так же сильно?

Тем временем Хаасе и Костя, не зная, что за ними ведет слежку одна странная извращенка, продолжали трудный путь к исцелению. Фея буквально источала из себя пар, множественные ее метания от боли заставили ее нагреться. Но она терпела и готова была, закусив удила, переть дальше. Она выйдет отсюда либо полностью здоровой. Либо без сознания — вот что она себе внушила.

Парень же дышал ртом — был слишком нервный, чтобы делать это как обычно. Телу феи это делать не надо, но он принес с собой огромную кучу человеческих привычек которые, казалось ,вполне врастали в его временное пристанище. Его лоб сморщился от натуги, грозя навсегда оставить на себе три длинные борозды.

Большая часть работы была сделана. Открытых ран не было, лишь малозаметные шрамы и белизна совершенно новой кожи намекали на то, что тут было что-то ужасное.

Со стороны спины остались только крылья. Парень хоть и не видел эпичной битвы, с фомором, понимал, что для нее была нужна сверхманевренность. И он еще больше зауважал фею перед собой, которая вышла против монстра с таким ужасом вместо нормального крыла.

По себе знал, что это довольно чувствительный орган и не сразу набрался мужества спросить разрешения перейти к нему. Он настолько завис, что отошедшей от боли Хаасе пришлось снова его подгонять.

— Что там у тебя опять случилось?

— Крылья…

— Что крылья? — не поняла фея.

— Надо их тоже смазать. — Сказал он, переложив ответственность за выбор. Пусть сама решает нужны они ей или нет!

— Так мажь! — Гаркнула она еще раз и выгнулась еще сильнее, почти достав своей головой нос парня. Оставалось до этого события всего-ничего. Но вскоре и к этой боли она привыкла.

Костя не упускал ни единой дыры в несчастных крыльях бабочки, которые выглядели так, будто через них прошла несколько пулеметных очередей — некоторые куски висели на одном только честном слове. А Ранхгисса, слыша это, тихонько ласкала себя.

Хаасе страдала, но она знала, что так надо. Что ей нужно полное восстановление для их с темной секретного договора. Иначе она не выстоит. Поэтому она истязала себя сейчас, чтобы не пришлось больше страдать потом. Она не злилась на Костю и Лиссу, прекрасно зная основы алхимии. Она не ребенок чтобы не понимать, откуда идет такая адская боль.

Надо благодарить их за то, что это хотя бы работает. Ведь в моменты передышки она ощущала ни с чем несравнимое счастье, когда болит все меньше и меньше. Ее кормили этим чувством порционно, будто бы чтоб не привыкла, но она наслаждалась им до глубины своей души.

Полностью исцеленные крылья затрепетали, делая первые полноценные взмахи. Один их могучий порыв разверг воздушную массу надвое и послал ее в стороны в качестве гигантских волн, грозящих разорвать на своем пути все живое. При этом избегая вреда растениям, лишь оставив на сводах пещеры глубокие зазубрины.

— Я готова — произнесла фея воспрявшим голосом, таким счастливым изнутри, что Косте показалось ,что он слышит ангельский перезвон. Он сполз с Хаасе, которая некоторое время полежала еще, наслаждаясь возвращенным здоровьем, пока, наконец, не встала.

Передняя часть ее тела из-за шрамирования могла поспорить со спиной в поврежденности, но это все выглядело зажившим.

— Настоящий воин гордиться шрамами впереди и бежит от шрамов сзади. — Ответила фея на невысказанный вопрос, забирая себе уменьшившуюся на три четверти склянку. — Впрочем, мне кажется, что сейчас они сойдут. А жаль. Я могла бы по ним рассказать тебе всю свою историю, парень.

Сказал она со следами сожаления в голосе и опрокинула зелье в себя. Янтарный цвет стал освещать ее изнутри, делая на пару секунд небольшим солнышком. В этот момент она действительно выглядела спустившейся с небес богиней. Но сияние вскоре померкло, а вместе с ним и шрамы.

Чистая кожа без единого изъяна, мягкая как шелк, белая как жемчуг. Под ней напрягались мышцы, создающие угрожающий вид, однако, не лишающие фею боевой, но все же женственности. Грудь, бывшая абсолютной равниной, получила на себе два холма, будто вырастя по запросу Хаасе — не слишком большая, чтобы не мешаться в бою, но и не слишком маленькая, чтобы не чувствовать неполноценность.

— Нравлюсь? — Спросила она без особого злого умысла, как будто констатируя факт. Наверняка даже ответ не особо хотела получить.

Костя же стоял как громом пораженный и не мог отвести взгляда. Ему раньше нравились пышные девушки, но похоже, ему по мозгам так вдарило, что он, похоже. Готов перейти на спортивных.

Фея, вытянув руку вверх, произнесла что-то быстрым шепотом и тут же покрылась одеждой. Скорее даже не так — броней. Она стала похожа на средневекового рыцаря в широкой бронеюбке, с латными сапогами, односторонними наручами и нагрудником. Металл был абсолютно белым, с небольшим рисунком на груди. Там было что-то, похожее для парня то ли на маяк, то ли на факел.

И боевое обаяние Хаасе ни чуть не упало даже когда она полностью скрылась за одеждой, готовая сокрушить любого врага.

— Работает!

Произнесла она завороженным шепотом, будто окончательно не веря, что исцелилась. Видимо, фея до самого конца предполагала, что что-то пойдет не так. Она посмотрела на парня, что ей помог и закрыла глаза в жалости. Как же он вымотано выглядит.

Фея воспарила вверх, ей было вообще плевать на дополнительный вес ее доспехов. Она аккуратно и с предельным благоговением приближалась к плоду. Хаасе поклонилась ему и прошептала священные слова, просящие у древа прощения и разрешения на сбор плода.

И услышав мимолетный ответ, что остальные восприняли бы как просто небольшой шум листвы, прислонила руки к яркому плоду, одно прикосновение к которому могло наделить любого удачей до самого конца недели — настолько этот плод был силен и ценен.

Он оторвался сам, словно по мановению руки. Дерево отдало часть себя в ответ на отчаянную мольбу той, кто мог его слышать. Хаасе сделала троекратный поклон и поцеловала молодую кору, обновив свою фамильную печать. Все же девушка далеко не просто так оказалась из всех баз именно здесь…

Она опустилась перед парнем, держа дар древа сильнее и аккуратнее, чем мать — долгожданное дитя.

— Я вручу тебе плод после того, как ты отдохнешь. — отодвинула девушка время выдачи плода еще раз. — И до этого мы обязательно поговорим. У меня есть важные новости. Но я думаю, что они подождут.

Она говорила таким чарующим и сочувствующим голосом, что парень, который и вправду чувствовал себя не важно, просто поддался на ласку, как доверившийся человеку зверек и без капли застенчивости упал от истощения прямо в стальные объятья Хаасе.

Ей было тяжело удерживать и парня и древесный дар, так что в начале она разобралась с последним, положив его в древесное дупло и, встормошив парня, сказала: