Отделённые. Книга 2

***

Маленькую врезку ниже автор посвятил самому Малкиру:

«Прозвище Тот-кто-не-делится торговец Малкир получил за расправы над грабителями и ворами, которые пытались поживиться в его караванах. В расправах Малкир участвовал почти всегда лично, оставляя иногда в живых одного-двух человек. Эти немногие люди обычно бывали серьёзно искалечены и после жили в домах милости, рассказывая, что Малкир не делится своим добром ни с кем».

Предки, и с этим зверем я еду в одной повозке?.. Понятно, почему в разговоре с тем подосланным наёмником Малкир назвал меня своей женщиной. Раз его, то пусть только посмеют напасть, ведь он не делится и не отдаёт.

«Почти целым». Он сказал, «тебя я отпущу почти целым». Предки, что они сделали с тем парнем? А с другими нападавшими?

Но разве приёмыши яашраги бывают такими? Яашраги не приемлют неоправданной жестокости. И вообще жестокости. Драться они, конечно, могут, если надо — сумеют защититься. И воздать по заслугам — тоже. Но не кровью. Кто-то рассказывал мне, как давным-давно на юге Алинаса одно из племён яашраги наслало неурожай за вред, причинённый им людьми той земли, и те места до сих пор бесплодны. И никто там не живёт.

А… Кто это мне рассказывал? Отец?

Малкир вернулся под вечер. Как только он появился, прозвучал сигнал к отправке. Перекинувшись парой слов с Айнаром, торговец крикнул Рами поскорее нести ужин.

— Проголодалась? — спросил он, подходя к повозке. — Чего на холоде-то сидишь? Сейчас поедим, и смотри, я принёс кое-что.

Под мышкой у него оказался небольшой свёрток.

— Ганн говорил, ты хотела книги, — сказал Малкир, когда мы уже были внутри, и развернул тряпки. — Вот, я купил немного. Хотел взять побольше, но тебе ведь ни к чему лишняя тяжесть.

Когда он положил книги на столик, то увидел на нём «Новейшую историю Иалона».

— Не верь всему, что написано, Молчунья, — тихо произнёс Малкир, и взгляд его стал мрачен.

Ганн рассказал ему о нашем разговоре?

— Какой части той истории не надо верить?

Малкир не ответил.

— Этому учили тебя яашраги?

О, предки, зачем я задираю такого человека? Где мои мозги?

— Этому, — голос его прозвучал жёстко, даже со злобой, — меня научили люди.

Он хотел сказать что-то ещё, но его прервал стук в дверь: Рами принёс ужин.

Мы молча ели.

Повозка слегка поскрипывала и покачивалась на ходу, отчего огоньки в лампадках будто прыгали.

— Когда мне было семь лет, — вдруг заговорил Малкир, — наш караван, стоял рядом с Пиртом в Мираре. Саарт-май, моя ашха — это, можно сказать, приёмная мать — отправила меня в город. Яашраги старались, чтобы я больше времени проводил с людьми, я ведь человек и всё равно должен был покинуть племя.

Малкир помолчал, теребя в руках кусок хлеба, а потом продолжил.

— Когда я возвращался, она ждала меня на опушке леса. Все знали, что я приёмыш яашраги, а на яашраги не нападают. Но в тот раз… Их было двое. Наверное, увидели лёгкую добычу. Саарт-май дралась с ними, кричала мне, чтобы я бежал. Но я не убежал. Они убили её, забрали меня и продали в Крегиад. До двенадцати лет я был рабом, а потом попытался бежать. В Крегиаде рабов за такое вешают. И я почти попался… Если бы не один торговец, меня бы точно повесили. В общем, он спас меня, увёз в Ракат и помог мне вернуться в королевство. Это… долгая история. Сам я стал торговцем, чтобы находить тех, кто продаёт людей. И я убил всех, кого нашёл. В том числе тех, кто убил мою ашху. Это правда. И мне всё равно, плохо это или нет. Знаешь, сколько ещё таких Саарт-май по всему Иалону?

Малкир поднялся, оставив свой ужин почти нетронутым.

— Если хочешь знать, вчерашний гость ушёл всего-то без пяти пальцев, — пробормотал он и вышел из повозки в холодную ночь.