Дороги и Тропы

Глава 11

Думалось мастеру, что до Длинной ночи целая вечность, а она оказалась на пороге — с музыкой, ярмарками, огненными забавами, катанием со снежных горок, хвойными венками на каждой двери и красными свечами на столах и окнах. Повсюду пахло особой выпечкой, которую готовили только к этому празднику: пряной, медовой, с нотами имбиря и перца. Улицы затянула паутина светящихся гирлянд, на площадях играли всеми цветами огненные "фонтаны" и арки, даже мачты кораблей в порту были унизаны фонариками. Все готовили подарки — родителям, детям, возлюбленным, друзьям, и обязательно три подарка — незнакомцам. На главной площади возвели большую сцену для грандиозного представления, что ежегодно в канун Длинной ночи дает Императорский театр.

Само ли так получилось, или же друзья договорились, но едва солнце стало клониться к горизонту, все собрались в доме ваюмна. В маленькой гостиной стало тесно, шумно и весело. Горели свечи, потрескивал огонь в камине, стол ломился от лакомств и вин, в вазах стояли букеты из еловых и можжевеловых веток, было тепло и светло на душе. Даль напевал под гитару что-то задорное. Орнери, примостившись на подлокотнике его кресла, вплетала ему в волосы красную ленточку с крохотным колокольчиком. Да, сегодня такой день — можно шкодить и дурачиться, сегодня сам Творец велел веселиться! Габриэль и Одри помогали Тайри с последними приготовлениями, под шутки и прибаутки вытеснив с кухни хозяина, от волнения разбившего два бокала и едва не позабывшего на плите главное блюдо. Еще бы чуть-чуть, и сгорело! Улыбались даже самые грустные: зеленоглазый Даррен и кроткая Кеми ор Оклен, у которой с Тромом последнее время совсем не ладилось. Что-то волшебное творилось в доме, и волшебство это не имело ни малейшего отношения к магии.

Не маячь за спиной неизбежное расставание, Гай был бы абсолютно счастлив, но сейчас приходилось справляться с горячей горькой волной нежности и благодарности, так неожиданно сдавившей горло и неизбежно подступающей к глазам. Мечты сбываются, думал он, но почему же так поздно и так ненадолго? Почему нельзя остаться дома, с родными и близкими людьми? Это насмешка или урок? Или это якорь — чтобы держал и не давал сорваться во тьму? А может быть, маяк — чтобы найти верную дорогу домой?

Запоминай, шепнул на грани сознания почти забытый голос Райдо, запоминай — ты ведь унаследовал мою память… Запоминай своих друзей сейчас и на всю жизнь, чтобы было, чем заполнить холодные вечера и пустоту в сердце. Запоминай голоса и улыбки, шутки и песни, свет в их глазах и огонь в их сердцах. Ближе этих людей никого у тебя не было и уже не будет. Возьми и унеси в памяти весь этот большой мир, каждый день, каждый час, что запал тебе в душу. Если ты что-то забудешь, вряд ли Тропы примут тебя. Посмотри на Лоцмана — он помнит, он хранит в душе множество впечатлений, он готов в любой момент рассказывать о своем мире! Он далеко ушел по Тропам, он пока не знает, как вернуться, но его мир остался с ним. А еще — веселись, обнимай друзей, целуй любимую, дари подарки и забудь на одну ночь обо всем. Пусть они тоже запомнят тебя — такого. Только делай это от всего сердца, ничего не оставляй на потом, нету у тебя этого "потом"…

Даррен чувствовал себя неловко. Он видел, что его обожаемая целительница смотрит только на Гая, и ему было грустно. Портить праздник людям своей кислой физиономией ему не хотелось, а незаметно исчезнуть не получалось, к тому же это было бы невежливо. Да и куда деваться чужаку в городе? Поэтому он подсел к такой же одинокой и грустной Кеми и принялся расспрашивать ее, что положено делать в Длинную ночь, кроме праздничного ужина. Видящая охотно поддержала разговор.

— Это очень старый праздник, — сказала она Даррену, — говорят, его придумали Подмастерья, что обустраивали наш мир. Потом они ушли, а люди подхватили… Наверное, с тех времен и пошло, что в Длинную ночь положено не спать, пока не увидишь первые лучи солнца. Легенда утверждает, что, если заснуть затемно, Тьма останется в тебе и рано или поздно завладеет тобой целиком. Чтобы не подпускать Тьму, в домах зажигают множество свечей, а на улицах горят костры, над городом гремят фейерверки, а на площадях царят огненные забавы.

— А еще? Что делают люди?

— Веселятся, танцуют и пируют. Идут гулять по улицам, чтобы сделать три подарка незнакомым людям, заглянуть в храм, а потом загадать желание у самого большого костра. Если в эту ночь кто-то попросит помощи — помоги. Накорми голодного, облегчи страдания больного, ободри печального. Сделай это от души и никогда не жалей о сделанном. Если кто-то задаст вопрос у Большого костра — ответь честно, без лукавства. Считается, что в эту ночь все светлые силы воплощаются среди людей и смотрят на нас, проверяют и спрашивают. Но и темные не дремлют: насылают скуку, сонливость, раздражение; ссорят и подливают в стакан лишнее хмельное. Могут заморочить и заманить несбыточным. Там, где живой огонь, слугам Отступника находиться трудно. Свет костров и свет в душах — другого в эту ночь не будет. Мы скоро пойдем гулять, и ты увидишь: все магические огни погашены, фонари и гирлянды не горят, и даже фейерверки гаснут быстрее. Светлое тянется к свету, темное уходит во Тьму и еще три дня и три ночи будет не властно над людьми.

— Про подарки мне рассказали, и я готовился, — кивнул зеленоглазый, — это тебе.

Он протянул на раскрытой ладони изящную подвеску, похожую на снежинку, и такую же сверкающую.

— Создатель, мне кажется, она сейчас растает! — восторженно прошептала Кеми, — ты сотворил чудо!

— Пусть оно принесет тебе счастье.

— Спасибо. А для тебя есть маленькое предсказание. Не отчаивайся и не отступай, потому что судьба и Время на твоей стороне. Ты будешь с той, кого любишь — не сейчас и еще нескоро, но обязательно будешь! Потому что я точно доживу до того момента, когда увижу вас вместе…

На улицах народу было полно, все ходили от костра к костру, где желающим наливали горячий глинтвейн и угощали сладостями. Подарки в нарядных коробках и ярких мешочках отправлялись в руки незнакомцев, в основном — детей, а то и оставлялись на порогах чьих-то домов. Близилось утро, и всем хотелось к главному костру — успеть загадать желание. Друзья решили пойти короткой дорогой, по узкой темной улочке, где изредка светились оранжевым окна домов. Где-то посередине из тонущей в темноте подворотни навстречу им вышел тощий сгорбленный старик, тяжело опирающийся на самодельную клюку.

— Не поможете ли мне, добрые люди, — прошамкал он, — сроду бы не попросил, но очень надо.

— А чего надо-то, болезный? — осведомился Габриэль. Получилось у него совсем не приветливо и не ласково. Как оказалось — не зря.

— Вы сначала пообещайте, что поможете, — заныл старик, — в Длинную ночь нельзя отказывать, Создатель любить не будет…

— С Создателем мы уж как-нибудь сами договоримся. Ты не тяни, говори, что нужно. Мерзни тут с тобой…

— Зря ты так, служивый, зря старого человека обижаешь… Лучше помоги!

— Так чего тебе нужно, почтенный? Полечить тебя? У нас целитель есть, — не выдержал Даль.

— Я магам не доверяю, они обманут — и не заметишь…

— Так вот тебе деньги, заплатишь сам знахарю или травнику, — "снежный" Льофф полез в карман за серебром, — а лучше топай к Большому костру и загадай себе здоровье. Работает, я проверял.

— Стар я в ваших игрищах участвовать, да и глаза от дыма болеть будут. Так поможешь или нет? Вам ведь не трудно, пожалейте болящего…

— Вот, возьми, тут тебе надолго хватит, — Даль протянул просителю целую горсть серебряных монет.

Дедок, несмотря на клюку, резво отскочил в сторону.

— Золота пожалел, да? Мне такие деньги без надобности.

— Ничего себе попрошайки у нас, уже перебирают, золото им или серебро подать, — почесал в затылке лейтенант де Рейвен, — а может, в этом всё и дело?

Габриэль еще не закончил фразу, а старикан уже резво улепетывал в свою подворотню, бросив палку и осыпая проклятиями "мажьих выкормышей".

— Значит, в покое нас не оставили, — грустно вздохнула Одри, — два раза мало было Отступниковым прихвостням.

— И не оставят. Так что вспоминаем быстренько советы Смиренных братьев: ничего не обещать и никаких угроз с посулами не слушать, — напомнила Тайри.

— И по одиночке не ходить, — добавил Габриэль, — эх, зря мы из дома факелы не прихватили.

— Ничего, сейчас будет нам факел. — Адалер отломил ветку потолще, стянул с шеи шарф и намотал на нее. — У кого что во флягах? Мне нужно, чтоб горело!

Ром оказался у запасливого лейтенанта, как и спички.

— Вот так, — Даль высоко поднял разгоревшийся факел, — и пусть держатся от нас подальше.

На Императорской площади языки пламени тянулись к темному беззвездному небу, а народ пил, смеялся и танцевал. Друзей моментально затянули в огромный хоровод, и через минуту они уже лихо неслись по кругу, отбивая каблуками ритм и хлопая в ладоши. Потом стояли, протянув руки к огню, глядя сквозь искры друг на друга и загадывая о самом важном.

— Та-акая красивая пара, и та-ак быстро расста-анется, — нараспев протянул кто-то за спиной ваюмна, — а ведь могла бы жить вме-есте и помереть в оди-ин день! Вы ведь именно этого хотите, да? Отвечайте, только честно!

— А ты кто таков, чтобы спрашивать? — резко обернулась стоявшая рядом Одри.

— Не твое дело, деревенщина, — прошипел в ответ незнакомец, тут же растеряв напевные мягкие нотки, — шла бы ты отсюда, не портила людям праздник.

— Не дождешься, — Тайри тоже повернулась на голос, — ты, поди, от честного огня глаза под шляпой прячешь? Вон как на нос-то нахлобучил!

— Ты, красавица, не дерзи, а на вопрос отвечай. В Длинную ночь положено…

— Еще один знаток положенного сыскался, — хищно прищурился мастер, — сегодня от них просто проходу нет.

— Зря, зря ты так, чужеземец. Я мог бы от твоего груза тебя избавить, жил бы со своей красавицей — не тужил, а не таскался бы незнамо где. Всего-то и надо, что никуда не ездить этой зимой! Поселились бы на острове, тихо спокойно, никто не мешает…

— Остров — это мелко, вот звезд бы с неба на ожерелье, и чтоб лично Создатель в гости зашел, — издевательски усмехнулся внезапно разозлившийся ваюмн.

— О нем не говори, он тебе не поможет, ему все равно… — из-под нависших полей шляпы полыхнули кроваво-красные огоньки глаз, — а тебе, миледи, вот что скажу. Будешь упираться, не послушаешься — берегись. Я уж постараюсь, чтобы вся твоя жизнь одной сплошной проблемой стала. Где нитку протяну, где воронье перо оброню, где камень под ноги кину. Имей в виду, я своих обещаний не забываю.

— Ну, так и я своих тоже. — Тайри не боялась ничуть, даже сделала шаг вперед. — Обещала поехать — и поеду! А своей жизни я сама хозяйка. Можешь хоть лопнуть здесь, хоть ядом изойти, ничего у тебя не выйдет. В Длинную ночь подарки положено дарить, так держи вот на память!

Леди Даллет сунула за отворот его подбитого дорогим мехом плаща квадратный медальон с каким-то полустертым знаком.

— Дря-ань… — тоненько прохныкал человек, — мерзость монастырскую мне подсунула… Бо-ольно… Гос-с-сподин не простит, даже если на коленях приползешь, попомни это!