По эту сторону Смерти

-"Да, да, верно."

-"Тикси сказал, что с ними тебе будет легче. Я распорядился, чтобы их доставили. Всего хорошего, и - ещё раз извиняюсь."

Голос умолк. Я попыталась дотянуться до каркаса, - нельзя же встречать посланцев князя, сидя на полу.

А надев каркас, уже не хотелось его снимать, лишаться свободы движения, ощущения полноценности, - пусть оно мнимое, пусть это обман, дарованный галактической медициной... Принесённые ликсами костыли выглядели такими грубыми по сравнению со сплетением тонких лент серебристого цвета...

От звука захлопнувшейся входной двери я вздрогнула и пришла в себя. Решила сдаться? Так, несомненно, проще, и нечего себя мучить, чему-то учиться. Пользоваться Силой, например. Не знаешь, что делать с этой способностью, - ну и не надо, так?.. И снова взметнулось в душе чёрное пламя ярости, заставляя снять каркас, швырнуть его в сторону и тяжело повиснуть на ликских костылях... Да, ни Корсак, ни кто-либо другой не должны видеть меня такой, но от себя-то не убежишь...

...Вернувшийся домой Корсак пришёл в ужас оттого, что его гостья целый день просидела взаперти, и повёл меня любоваться Тавврией-над-Итилью. Чтобы добраться до центра города, мы сели на рельсовик, - в красный вагон, двигавшийся по рельсам благодаря электричеству. Остальные пассажиры, переговариваясь, не сводили глаз с человека, а мои телохранители усердно оглядывались по сторонам.

А потом рельсовик остановился, - и старинные постройки Тавврии явили человеческому глазу свою непривычную для галактийца красоту. Несмотря на маленький рост, ликсы любили строить высокие здания с украшениями, столь же изящными, как и их создатели, - можно было часами стоять возле одного дома, любуясь творениями изобретательных серых зверушек Дельсарена, а с каждым шагом открывалось всё новое и новое... Через несколько кварталов мы повернули к Итили.

От величественного простора огромной реки веяло нерушимым покоем. Город казался пришельцем, временно обосновавшимся на этом высоком берегу, - пройдут века, может быть, тысячелетия, и он исчезнет, а река останется, и ей так же, как сейчас, не будет дела до того, каким именем назовут её снующие по земле маленькие существа...

Солнце разливало живое тепло, я словно купалась в нём, всей кожей ощущая лето. Зелёные ярусы набережной перечёркивала широкая лестница из белого камня, - она спускалась к воде, которая отражала ярчайшую синеву безоблачного неба. Каждый ярус украшали клумбы невиданных цветов: вот алые, белые, а вот необычайной формы мохнатые чёрные теснятся, как подданные вокруг королевы - огромного ярко-фиолетового цветка, с сознанием своей красоты греющегося на солнце...

Волны покрывали нижние ступени лестницы, - их прохлада была приятна руке, а на камнях в глубине виднелась путаница зелёных водорослей, похожих на густую длинную шерсть какого-то зверя. Правее, выше по течению, в порту Тавврии теснились корабли, - так странно было видеть эти приземистые, неуклюжие сооружения, которые ликсы изо всех сил пытались украсить. Время летело незаметно, уходить отсюда не хотелось, - но пришлось.

Возле дома Корсак радостно приветствовал ликса, чьи глаза скрывались за плотно прилегающими чёрными очками-маской, а одежда была самой простой из всех, что я успела увидеть в Тавврии. Охрана не стала ни настораживаться по его поводу, ни, тем более, чинить препятствий: Корсак и Варлок были старыми друзьями. Очки-маска придавали ему несколько гангстерский вид, а улыбка была не слишком приятной из-за отсутствия передних зубов. По-галактически он говорил сносно и даже весьма вежливо, а за всеми его чувствами скрывалось постоянное внутреннее напряжение.

Варлок взялся помочь другу приготовить ужин, а Корсак поставил в углу миску для тахонда - и щёлкнул внезапно возникшими когтями. Я вздрогнула: когти появились на мгновение и тут же спрятались в подушечках пальцев.

-Когти выпускаем, когда хотим, - объяснил Варлок, - но при виде врага они появляются без нашего желания. Поэтому так важно рукопожатие: раз можешь пожать руку, значит, нет вражды.

Корсак пригласил всех к столу. В тарелках была тёмно-бурая маслянистая масса, оказавшаяся необыкновенно вкусной.

-Доктор Тикси звонил сюда, но вас не было дома. Поэтому он попросил меня передать: Кэт обязательно нужно быть завтра на молении.

-Но я же не знаю ликских обрядов, - встревожилась я. - Ещё нарушу что-нибудь...

-Не беспокойся, в Храме всё просто, - улыбнулся Корсак. - Вот Крис тоже бывал там...

-Крис и сам не знает, как сильно изменил нашу жизнь, - Варлок отодвинул тарелку. - Когда мы узнали от него о других мирах и Силе, многое прояснилось.

-Что именно?

-Например, истории. Не та общая для всех история - один Государь, другой, войны, смены династий, - а те, что сочиняются. Как ты считаешь, почему кто-то придумывает целые миры, народы, которых никто никогда не видел?

-Я как-то не задумывалась. Если честно, в последнее время мне было совсем не до художественной литературы.

Варлок понимающе кивнул.

-Крис сказал: боги сотворили людей, желая, чтобы те могли с помощью Силы познавать красоту Вселенной. Сила - это познание, ведь так? Можно слышать музыку, а можно - истории, происходящие на других планетах, то есть в других мирах, как говорят у нас. Ловить Вести, Приходящие Издалека, - так назвал Крис. Конечно, чтобы должным образом уловить историю, нужна одарённость Силой. А чтобы представить её так, чтобы было интересно, нужен другой талант, а то история пропадёт почём зря.

Он рассказывал с таким энтузиазмом, что мне стало немного завидно: интересно живут люди, то есть ликсы, искусством занимаются, - а мы-то всё воюем...

-Погоди, у вас были и другие версии происхождения выдуманных историй?

-О да. Например, что ликсы записывают то, что помнят от прошлых воплощений. Вот, Корсак говорил, что ты спрашивала, как это мы верим в переселение душ. Эти истории - одно из доказательств: ведь одно дело - верить, а другое - знать, кем ты был и что делал. Но не все же пишут от своего лица, есть и те, кто показывает общую картину событий. Это трудно сделать, если ты был всего лишь одним из действующих лиц, верно? Так мы идём завтра в Храм?

-Да, - решительно кивнула я. - Но когда? Мои травы...

-Время не имеет значения, Храм открыт от рассвета до заката.

Корсак почесал за ухом.

-Варлок, я позвоню тебе, когда мы будем готовы.

Мы распрощались. Тихо и стремительно надвигалась ночь.

4.

От звука четырёх пронзительных голосов мы с Корсаком проснулись одновременно, но в коридор первым выскочил он, - мне надо было ещё натянуть каркас. Сквозь окна лился предрассветный полумрак, а до звонка будильника оставалось несколько минут.

-Что это? - слабо спросила я.

-"Уау дабби дэн", - спросонок отозвался Корсак, протирая глаза. - Ох, прости. Я что-то не могу сообразить, как это переводится... Хорошая песня, но разве можно так фальшивить!

На его физиономии отразилось искреннее огорчение. К пению начали присоединять свои голоса уличные тахонды, домашний тоже попробовал, но хозяин прикрикнул на него, и тот испуганно зажмурил два глаза, подглядывая третьим.

-Интересно, неужели моя охрана спит? Могли бы попросить этих господ перенести концерт на более позднее время.

-Твои телохранители - слуги Недремлющего Стража, а с нализавшимися должны справляться слуги Стража Порядка. У каждого свои обязанности.

Пение приближалось. Из окна стало видно, как сцепившаяся локтями четвёрка ликсов зигзагами бредёт по улице, пытаясь совладать с законом тяготения.

-Пьяные, - наконец сообразила я.

-Нализавшиеся, - уточнил Корсак. - Есть такие палочки, их лижут, очень вкусные - в небольших количествах... О, чтоб они провалились. Забыли мелодию.

В следующий миг мы оба подпрыгнули оттого, что в ансамбль включился будильник. К счастью, этого возмутителя спокойствия можно было отключить, в отличие от поющих ликсов и тахондов.

-Они живут в одном из соседних домов, - сообщил Корсак, проводив певцов уничтожающим взглядом. - Кэт, я надеюсь, ты не переедешь отсюда из-за этого выступления?! Поверь, у нас вообще-то тихий район.

Я заверила его, что никуда не съеду, и занялась своей травой. Корсак сладко потянулся.

-Как хорошо, что сегодня не надо идти на работу!

...Собираться в Храм мы начали уже около полудня. Пришёл Варлок, серьёзный и радостный одновременно, потом была долгая поездка на рельсовике, и перед глазами снова появилась Итиль.

Светлое, без окон здание Храма находилось на холме, словно паря над городом, рекой и всем миром, - выше было только ослепительно яркое летнее небо. Вблизи Храм оказался огромным.

Народ молча поднимался по длинной лестнице и входил в распахнутые двери. Храм надо было пройти насквозь, и с противоположной стороны ликсы спускались вниз, к реке. Там они уже разговаривали, улыбались, а здесь царила торжественная тишина. Перед тем, как ступить на лестницу, Корсак объяснил мне, что надо делать, и тоже замолчал. Давно уже не ощущала я рядом столько устремлённости к Создателю... Кстати, а когда я в последний раз была на молении? Правильно, на Аксерате, перед началом борьбы с Орденом. Тогда тоже была необходимость представить меня жрецам, - чтобы убедить их в полной безобидности нового представителя высшего света... Едва мы ступили на лестницу, мои охранники буквально растворились в воздухе, - как будто князь Ардан нанял на работу стаю призраков.

Широкая полоса дневного света падала сквозь дверной проём в помещение, где не было окон. Из полумрака вне пределов световой дорожки появлялась рука служителя, который подавал каждому входящему небольшую чашу. Затем все шли по длинному коридору, в конце которого мерцало белое сияние, и вслед за ликсами я очутилась в центральном зале Храма.

Ликсы составляли свои чаши в широкое кольцо, те сразу же начинали светиться серебристым огнём, из них поднималось ввысь белое ровное пламя. Когда через некоторое время пламя исчезало, чаша рассыпалась искрами, и на освободившееся место полагалось ставить новую. Покрытые серой шёрсткой руки смело проходили сквозь огонь.

В этом освещении лица странно менялись, и я с трудом узнала своих знакомых: черты заострились, ушло сходство со зверем. Корсак ограничился низким поклоном, а Варлок, подобно очень немногим в Храме, встал на колени. Освободившееся для моей чаши место находилось довольно далеко от края, и пришлось набраться смелости, чтобы протянуть руку сквозь пламя. Белые языки оказались прохладными, как порыв свежего ветра, и нежными, как ласка. Какая разница, как называют Тебя здесь, Создатель, и какими ритуалами обставлено обращение к Тебе? А мне так нужен хоть маленький намёк на то, что выздоровление действительно возможно...

Потом мы спустились в парк и сели на изящную низенькую скамейку. На душе стало чуть-чуть легче. Корсак уже весело болтал о чём-то, Варлок смеялся его шуткам, - а я чувствовала, что постоянное внутреннее напряжение, сковывавшее этого странного ликса, немного отступило.