Лес. Просто Лес…

Константин Утолин
Лес. Просто Лес…

Прекрасно, когда утром, проснувшись, ты видишь голубое небо и отсветы солнца на ветвях, листьях и иголках деревьев. Настроение сразу повышается. И вдвойне приятно, если это утро дня, когда не нужно трудиться и можно делать только то, чего хочет твоя душа.

Именно таким было это утро. У комля огромной вековой сосны, стоящей на опушке посреди леса, по коре словно пробежала рябь, а потом возникло тёмное пятно, из которого на землю шагнул маленький лешачок. По понятиям своего народа он был уже не ребёнок, но ещё и не подросток – по меркам людей, в возрасте лет эдак 10-12. Хотя жил он в этом Лесу уже более 300 лет и повидал, и претерпел много чего. Хорошо хоть, сам Лес, в котором был его дом, хотя и сильно сократился в размерах, уцелел. И он смог остаться здесь жить. Потому что для жизни лешего нужно, чтобы в лесу был некий, как сказали бы люди, «минимально необходимый объём биоразнообразия». Вот поэтому то вся его семья вынуждена была переселиться далеко отсюда, а он смог остаться. Благо, многие нужные для своей жизни навыки лешие получают сразу от рождения, а остальное успевают выучить за первые лет 100-120 своей жизни.

Так совпало, что у лешего в его непрестанной заботе о своём доме, каким был весь Лес, сегодня был выходной, который пришёлся на воскресенье людей. Которых, не смотря на хорошую погоду, в этот день в Лесу было очень немного. Что позволяло лешачку побродить по своему дому, не перескакивая из дерева в дерево, а ступая ножками по мхам, земле, траве и уже довольно сильно опавшим листьям. Потому что был октябрь и деревья вовсю готовились к приходу холодов.

Ближайшие люди были далеко, однако наученный довольно горьким опытом лешачок всё-равно сразу же после появления из ствола дерева создал вокруг себя «облако непрогляда». И теперь любой человек, даже смотря в самое хитрое из сделанных людьми хитроумных устройств, вместо лешачка видел бы то, что находилось позади него. Так, словно лешачка и вовсе не было.

Идти по Лесу ножками, смотреть на него просто глазами и слушать шелест ветвей, звуки птиц и шорохи перебегающих по подлеску маленьких зверьков (больших, увы, в его Лесу уже не было) было очень приятно. Обычно лешачок ощущал Лес сразу весь изнутри, потому что так было легче помогать Ему жить настолько гармонично, насколько позволяло нахождение Леса вблизи от города. Сейчас же он просто наслаждался, получая удовольствие от прогулки солнечным ясным утром по своему Дому.

Спустя некоторое время он вышел к забору, которым люди отгородили часть его Леса. За забором люди создавали какую-то очередную, ещё более сложную, чем предыдущие, штуковину. С помощью которой, как чувствовал лешачок, хотели сначала расщеплять какие-то части природы, а потом пытаться соединять их как-то иначе. Надеясь, что с помощью таких действий они лучше поймут суть мира, в котором живут. Лешачку это казалось очень странным. Однако его радовало хотя бы то, что, создавая эту свою штуковину, люди не вырубили все деревья и кусты и не так уж сильно изгадили землю и подземные воды. Из общения с другими лешими он знал, насколько беспощадными, безжалостными и глупыми могут быть люди и как сильно они могут корёжить и убивать всё живое вокруг себя и в самих себе. Так что его Лесу, можно сказать, ещё относительно повезло, поскольку рядом с ним был город, в котором в основном жили люди, которых называли учёными, а не город лесорубов, создателей искусственных морей, или копателей земной плоти.

Поскольку разум лешачка, как и всех из его народа, был открыт для единения с Матерью-Землёй, то он мог получать знания и о том, что делали люди. Поскольку и их мысли и намерения также попадали в общее хранилище образов и смыслов, которое некоторые из людей называли ноосферой. И лешачка не переставало поражать, как люди ухитрялись настолько искажать и перевирать то, что они видели. Вот взять хотя бы то, что люди называли «соревнованием самцов» животных и птиц за право продолжения рода. Смешно и грустно! Не было в этом ничего того, что люди вкладывали в смысл их слова «соревнование». На самом деле всё в природе уже было решено и подчинялось высшей целесообразности, а все эти типа «бои» были не более чем некими внешними проявлениями этой целесообразности, предававшими ей красоту и завершённость на этом, видимом людям слое Бытия. Чем-то типа представлений, которые давали люди в своих спектаклях в театрах, или изображениям в созданном людьми кинематографе. Однако люди этого не понимали! Не видели! Они смотрели на происходящее в природе словно через какие-то искажающие всё очки, привнося в то, что видели, свои собственные домыслы, казавшиеся им самим очевидными.

Лешачок тихонько вздохнул. Он слышал ещё от своего дедушки, что люди когда-то давным-давно заболели и с тех пор им все представляется не таким, как оно есть на самом деле, а словно отражённым сразу во многих кривых зеркалах. И «зеркалами» этими являются искривления и помутнения в их душах, вызванные той когда-то давно поразившей их болезнью. Вот и считают они с тех пор, что развиваться можно только постоянно стремясь быть первым и обогнать остальных. И что без этой постоянной изматывающей их разумы, тела и души гонки, которую они называют конкуренцией, развитие невозможно. И этому с детства учат своих детей, корёжа и ломая даже те немногие остатки здорового восприятия мира, имеющиеся у маленьких человечков от рождения. Живя в этой постоянной гонке, люди накапливают усталость, а вместе с ней и злость к другим людям и к самим себе, не способным остановиться и начать жить иначе, вернувшись к здоровому состоянию. И накапливая эту злость от поколения к поколению, они искажённо видят и то, как всё происходит в природе, полагая, что всё в ней развивается также только благодаря тому, что они называют эволюцией, суть которой в процветании самых хитрых и изворотливых созданий. И не видя ни Замысла, ни Гармонии, изначально заложенных во все Миры. А Лешачок знал, что Мир, в котором он живёт, не один, и что достаточно сильно соединившиеся с Мудростью своего Мира старшие из его народа получают возможность и право ходить по Небесным Тропам, чтобы постичь Гармонию Лесов, растущих в других Мирах.

Подумав об этом, Лешачок остановился, вдохнул чистый и сухой воздух (по меркам людей было 14 градусов тепла, давление 766 миллиметров ртутного столба и влажность около 50%) и огляделся вокруг. Его Лес был таким красивым в бликах пробивающегося через кроны деревьев солнечного света, падающего на шуршащие от легкого ветерка листья. И таким мирным и спокойным. И было бы здорово показать это какому-то лешему из другого Мира, а самому посмотреть на его Лес.

Думая о том, как это могло бы быть приятно и радостно, Лешачок ощутил, что в его Лес вошли двое людей. И решил посмотреть на них. В своём Лесу ему достаточно было лишь подумать о том, чтобы оказаться в любом его месте – и он сразу был там. Вот и сейчас, едва он захотел поближе посмотреть на идущих по его Лесу людей, как сразу оказался немного позади них. Это была привычка, выработанная поколениями предков. Потому что лишь только самые древние из леших ещё помнили, что когда-то они дружили с людьми и вместе радовались жизни в гармонии с природой. А уже многие более поздние поколения леших помнили по большей части то, как люди, увидев их, или иных отличных от людей жителей Матери-Земли, или в страхе убегали, или стремились их уничтожить. И то, как потом люди начали массово вырубать леса, используя их для своих нужд и совершенно не считаясь ни с нарушениями гармонии Мира, которые они совершали, ни с болью, которую причиняли всем другим живым созданиям. Заболев, люди почти потеряли способность ощущать чужую боль и видеть то, как их действия нарушают изначальные Порядок и Гармонию.

Но эти двое, которые сейчас шли по его Лесу, относились к тем немногим из людей, кто сохранил способность радоваться не тому, что они чего-то достигли, успели, совершили, или преобразовали, а тому, как красиво в залитом солнечным светом Лесу и как в нём всё ладно обустроено. Лешачок не видимый и не слышимый, шёл следом за ними и ощущал, что эти двое постепенно принимались Лесом и тот открывался им навстречу, переставал прятать своих жителей и свои красоты. Судя по тому, насколько сильно совпадало большинство цветовых узоров их Душ, эти двое были давно жили вместе и всё это время любили друг друга. И благодаря этому смогли частично вернуть то истинное восприятие Мира, которое доставалось всем людям от рождения и которое они потом беспощадно корёжили, а то и вовсе убивали.

Вот где-то вверху застучал дятел. Мужчина остановился и стал искать его взглядом. А найдя, радостно сказал своей спутнице: «Здорово! Я ведь уже и не помню, когда в последний раз видел дятла! А тут вот он, сидит, долбит. И как у него голова то не болит?» Супруга ничего не ответила, а лишь прижалась к нему и так вместе они ещё минуты три по человеческому времени смотрели за тем, как дятел добывал себе пропитание, а заодно восстанавливал гармонию Леса на, как сказали бы люди, «вверенном ему участке». Глядя на это, Лешачок снова подумал о том, как странно живут люди. Вот в природе добывание пищи каждым растением, зверьком, птицей и даже насекомым (хотя некоторых из них даже сами лешие не очень-то жаловали, но тем не менее принимали и уважали) одновременно восстанавливает, или даже увеличивает Гармонию всего Леса в целом. У людей же большинство их действий эту изначальную Гармонию разрушало. А самым страшным было то, что большинство людей этого и не замечало! Совсем!

Полюбовавшись дятлом, люди пошли к границе Леса, которая примыкала к реке. Лешачок пошёл за ними, пытаясь понять, чем же его так заинтересовали эти двое. И вдруг понял, и ощутил – как только Лес стал открываться им, те тоже стали открывать свои Души и Разумы Лесу! И сейчас они умножали Радость этого дня не только у себя, а и у всех живущих в Лесу! Они не забирали, а отдавали возникавшую у них радость, делились ею друг с другом и со всем окружающим! А Лес делился с ними своей Радостью! И в результате общей Радости становилось больше, чем если бы Радости людей и Леса просто складывались. Лешачок аж замер на месте. Потому что такого от людей он не ощущал уже очень-очень давно (по крайней мере, по его ещё довольно юному для леших возрасту). И сейчас он тоже испытывал прилив Радости и сил – потому что в его Доме, в его Лесу у одной из птичек перестало болеть крылышко, у крота получилось, наконец, прорыть ход к поверхности земли через сплетение корней, и даже несколько грибниц хотели дали проростки. Что Лешачок мягко остановил, потому как уже прошло то время, когда это было для Леса нужно и полезно.

А люди тем временем вышли к берегу реки и, обнявшись, смотрели, как она неспешно несёт свои струи куда-то за излучину. Была уже почти середина осени и поэтому, не смотря на погожий денёк, живший в речке водяной, с которым Лешачок иногда общался, не появился, занятый, судя по тому, что чувствовал Лешачок, приготовлениями хозяйства его Дома-Реки к наступлению холодов.

Люди пошли обратно в Лес – и Лешачок ощутил, как тот буквально излил на этих двоих всё то, чем он мог с ними поделиться – тишину, покой, умиротворение, ощущение единства всего-всего – от грибницы и червячка и до огромного старого дуба и самого большого в этом Лесу зверька – ёжика. И люди это ощутили. Они возвращались через Лес ещё медленнее, чем когда пришли в него. И мужчина сказал: «Как же хорошо! Спокойно, красиво. И не хочется никуда спешить, торопиться, чего-то делать, порой не понятно, зачем. Сел бы сейчас здесь на пенёк, да так и просидел, глядя на лес, пока Солнце не стало бы садиться. Жаль только, что уже завтра снова возвращаться и всё это очарование пропадёт!» Его спутница ответила: «А ты запомни этот день. Сохрани в памяти это Солнце, светящее сквозь деревья, этого дятла, которого ты увидел впервые за много-много лет, эти вот звуки, запахи. И когда будет становиться плохо в городе, вспоминай, что если мы по-настоящему захотим, то всегда сможем сюда вернуться!»