В те холодные дни

11

С новыми трубами на трассу газопровода Косачев теперь прибыл самолично, со своими специалистами и сварщиками. Хотя государственная комиссия и разрешила заводу приступить к массовому выпуску труб, для Косачева и для всего завода было делом чести довести испытания до конца в условиях промышленной эксплуатации.

В конторе Газстроя собралось много народа. Пришел и председатель комиссии Газстроя — молодой инженер с круглым лицом, с обвисшими усами.

— Никифоров, — представился он Косачеву. — Я высокого мнения о ваших трубах. Но прискорбный факт насторожил.

Косачев кивнул головой, повернулся к Салгирову:

— Товарищ Салгиров, разреши мне самому с моей бригадой сварщиков смонтировать и провести стыковку труб. Дай команду, немедленно приступим. Сам увидишь, теперь все пойдет по-другому.

— Ночь же надвигается, товарищ Косачев.

— Разведем костры. Нельзя терять ни минуты. Поспелов, Водников и ты, Николай, все за мной. Придется показать, как сваривать стыковку по-нашему, намертво.

Косачев широко распахнул дверь и первый вышел в темную морозную ночь, встретившую его сильным порывом ветра. За Косачевым пошли все остальные, направились к месту работы.

Ночью на трассе у коллектора горели костры, светились прожекторы передвижной электростанции. Косачев шагал по котловану, лично руководил работами, советовался с местными инженерами, не отпускал их ни на шаг. Заводские сварщики, словно боевой расчет на учениях, показывали свою сноровку.

Когда сварка была закончена, затрубили сигнал тревоги. Все пошли в укрытия, спрятались в траншеях. Укрылся и Косачев с инженерами.

Салгиров командовал по телефону!

— Все готово? Пускайте газ!

Люди сидели в укрытиях. Молча курили, нервничали.

— Пустили газ?

— Пустили.

— А как снова рванет, аж земля треснет?

— Да ну тебя!

— Вот увидишь!

Время томительного ожидания тянулось медленно.

И вдруг напряженная тишина взорвалась криком «ура!». Крик раздался где-то далеко и, словно эхо, докатился до бункера Салгирова, где сидел и Косачев.

— Ур-ра! — подхватил крик Салгиров. — Твоя взяла, Косачев. Самое высокое давление выдержано! Смотри, куда пошла стрелка. Теперь сам черт не страшен. Отбой!

Затрещали звонки, сирены пропели отбой. Люди выходили из укрытий, бросали вверх шапки, кричали.

Начальник Газстроя Салгиров и председатель комиссии, прибывшей из Москвы, созвали срочное совещание специалистов совместно с Косачевым и Водниковым. Строители газопровода дали высокую оценку трубам, признали высокое качество сварочных работ, проведенных на месте бригадой Николая Шкуратова.

На этом же совещании Косачев увидел своего зятя Ивана Полухина со скуластым обветренным лицом. Высовывая голову из-за спины сидящих впереди нефтяников, Полухин улыбался Косачеву, приветливо кивал:

— Здравствуйте, Сергей Тарасович!

— Вот куда ты забрался, — сказал Косачев, здороваясь с Иваном. — А я искал тебя в Москве, хотел знать твое мнение о моей затее, о трубах с двумя швами.

— Колоссальное дело, Сергей Тарасович, — громко при всех похвалил трубы Иван. — Я отчасти из-за этого и задержался у газовиков, пропагандирую ваши трубы. Вот товарищ Салгиров тоже согласен.

Иван встал с места, прошел поближе к Косачеву.

— Определенно не возражаю, — подтвердил Салгиров. — Я еще в прошлом году на совещании в ЦК поддержал твой проект, Косачев. Помнишь?

— Помню, спасибо тебе. Не жалеешь?

— О чем ты говоришь? Жалею только, что мало еще пока у нас таких труб.

— Дай срок, будет больше.

Когда прощались, Иван и Косачев отошли в сторонку.

— Как здоровье, Сергей Тарасович? — спросил Иван, оглядывая Косачева. — Вид у вас молодецкий.

— А что мне сделается? — отмахнулся Косачев. — Видишь, какие дела? Болеть некогда, да и не надо.

— Разрешите приехать к вам на завод, Сергей Тарасович, детально ознакомиться с работой цеха. Будет отличная глава к моей диссертации о перспективах технической революции.

— Милости прошу, хоть завтра, — сказал Косачев. — Буду рад, конечно, сам понимаешь. Привет Тамарочке и поцелуй внука. Скоро буду в Москве, увидимся.

Косачев со своими людьми уезжал довольный: трубы не подвели, газовики и московская комиссия одобрили работу заводчан, признали полный успех косачевского дела.