Крыса по фамилии Андрей Петрович

Мария Галеева
Крыса по фамилии Андрей Петрович

В тот день, когда рассвет светозарно ласкал солнце в переливчатых блестках оранжевого масла, на помойке в порту рылась стая обычных крыс. Эти крысы были самые обычные, какими обыкновенно бывают все обыденные крысы, живущие по обычаям. Большинство из этих крыс упруго придерживались обычаев своего крысиного племени и поедали крошки от разных сочников и пирожков, черные корочки от серого хлеба и вообще ели все, что могли съесть, даже не задумываясь о таких вопросах как: Есть ли Бог? В чем смысл крысиной жизни? и На что раскладывается преон? Но, поглядите, кто это бежит там вдалеке? Это же молодая крыса Андрей Петрович трясет своим мокреньким хвостом о черно-бурую землю. В десяти ярдах от него валяется заплесневелый протухший паштет "Павушка", но что это? — он пробегает мимо. Еще в 40-ка футах от него сидит бедная бездомная замарашка и крошит шоколадкой, которую ей купили на обед, но что это? — он и здесь пробегает мимо. Куда же бежит крыса Андрей Петрович, спросите вы? И почему она не жрет, как и все обычные крысы? Но нет, Андрей Петрович был чужд обычных крыс. И бегал не только от кошек и за насекомыми. Все крысы его клана говорили: "да, мы обычные крысы", и бегали только для того, чтобы дожирать всю оставшуюся пищу за всеми ныне живущими тварями земли. Но Андрей Петрович любил в беге сам бег. Бывало, когда он бежал, он представлял себя ягуаром, бегущим за антилопой на африканских широтах саванных просторов, которого он видел по телевизору в кафе "Иван Иваныч", под столиком, где никогда не доедали корочки от итальянских пицц. Ему была невыносима мысль, что вот, сейчас придется останавливаться, нюхать, есть ли в этих объедках яд, тогда как можно было бежать, поворачивать, подпрыгивать и ускоряться. Бывало, какая-нибудь молоденькая крысиха, оказавшись у него на пути, начинала прихорашиваться и глядеться в блестящие мятые фантики, полагая, что это он к ней бежит, а Андрей Петрович, развивая хвостом на ветру, пробегал мимо. Вся крысиная свора искоса поглядывала на него, пристыжая отца и мать, которые сами не могли понять, в чем дело. Даже отец его говорил ему без водянинки насопленного тенька родственного недоброхотения:

— Андрей! Какая ж ты все-таки мразь! Позоришь нас перед всей сворой! Тебе сколько месяцев, серый урод! Знаешь, что я делал в твои годы! Я жрал, потом спал, потом ходил в туалет, потом грыз провода и успевал ухлестывать за 60-ю крысихами! А ты не жрешь, не пьешь, не хочешь ходить в туалет, а только бегаешь, как слюнявые дворняжки! Какого черта ты мне объясни! Я сам тебя рожал! Я нюхал твое рыло во время родов! Прекращай эти крысиные бега! Тебе нужно найти крысиху! Как жить без крысихи!? Крысы плодятся круглый год! Ты что не мужик! А! Я тебя спрашиваю: ты мужик!?

— Андрюша! — пищала мать — я очень волнуюсь! Ты совсем перестал доедать! Почти недолизываешь и недопиваешь! Ты стал похож на мумию! Обязательно пожри, и хватит уже бегать просто так! Крыса должна ставить себе какие-то цели! Я бегала, чтобы привлечь внимание крысов, потом, чтобы отвлекать котов, и теперь у меня есть работа, семья и все, о чем только может мечтать крыса. Не будь таким эгоистом и подумай о нас! Тебе уже пора приносить в дом объедки. Пора приносить в дом мусор, гниль, грязь, песок, пыль, труху, плесень, грибок, слюни, вонь, слизь и нечистоты! Ай-ай-ай, Андрей, ты совсем не думаешь о нас! А мы с папой думали о тебе всю жизнь! Даже когда ты еще не родился, я знала, что это будешь ты! Всю жизнь мы кормили тебя, отрыгивали тебе, купали в кислоте, оставляли тебе объедки, отучали от бесплатного сыра, учили пугать слонов, водили тебя на нюх, на рыг, на крик, на писк, на подлость, на хитрость, на ложь, на лицемерие, на трусость, на лесть, на грязь, на власть, на страсть, на сладость, на слабость, на зависимость, на презрение, на отвращение, на ничтожество, на гордость, на зависть, на малость, на пустоту, на бездушие, на пошлость, на вшивость, на ревность, на лень, на паразитизм, на эгоизм, на мышизм, на котизм, на скотизм, на псизм, на людизм, на соколизм, на орлизм, на патриотизм, на гнев, на злость, на жестокость, на жадность, на скупость, на мелочь, на желчь, на горечь, на обиду, на месть, на отчаяние, на нытье, на забытье, на самоубийство, на возвеличиванье других, на накопительство, на растрату, на неумение остановится, на воровство, на безразличие, на любовь к себе, на использование крыс, на гниение, на удовольствие, на предательство, на принятие собственного ничтожества, на грубость, на неуважение, на разговоры о других, на сплетни, на наглость, на хамство, на ябедничество, на бесстыдство, на пустословие, на неверность себе, на безответственность, на лапопреклонство, на страх Божий, на убогость, на тупость, на глупость, на заносчивость, на уверенность в своей правоте, на незнание, на предрассудки, на обжорство, на уродство, на скотство, на жалость к своему рылу, на попрошайничество, на продажность, на важность, на непонимание, на нерадение, на авось, на небось, в церковь, в армию, на бросание начатого, на дрянь, на хлам, на срам, на гной… ай-ай-ай, Андрей, как же ты вырос таким выродком!

— Ты же крыса! — опять начинал отец, — ты должен жрать мусор, кусать людей и слушать Бетховена!

— Матушка и батюшка, отвечал Андрей Петрович, крыса живет для большего чем просто жрать и вырабатывать иммунитет к любым человеческим ядам. Я хочу бегать со скоростью 666 световых миль в фемтосекунду.

— Но зачем? Может быть, ты просто больной?

— Потому что я люблю бег.

На этих словах обычно старики всегда только пожимали хвостами и опускали обезнадежевшиеся усы. Впрочем, иногда отец бил Андрей Петровича, пока тот не терял сознание до следующего утра. И опять рассвет обливал масло с солнцами, опять была та же помойка, все крысы жрали и оставляли крысят на свет, и только Андрей Петрович все бегал, бегал и бегал. "Когда-нибудь мои гены закрепятся в будущих поколениях" думал он "и крысы снова сойдутся с ягуарами, как и много веков назад". Одним прекрасным утром он, как и всегда, бежал, когда все крысы уже ушли спать, чтобы бесполезно прожить свои жалкие крысиные жизни. Как Вдруг! он сам не заметил, как достиг скорости 1,38 м/с, но никакого значения этому не придал. Хвост его так сильно кренился на ветру, что мог поломаться, но никакого волнения наш герой за него не испытывал и продолжал бежать дальше. Еще несколько дней назад он бы подивился такому числу: 1, 38 м/с — это рекорд! Но сейчас он бежал и редькой хотел помахать на него, потому как чуял, что приближается к новой отметке… И — да! — это 2, 76 м/с, он никогда еще так не бежал, а теперь достиг этой точки, как ни в чем не бывало! "Но нет" думал наш юный друг "крысы не могут так быстро бегать…" Еще через час Андрей Петрович почувствовал, как время замедляется вокруг него, ибо он бежал уже со скоростью 3 м/с. Внезапно перед ним показалась пустая банка из-под консервов с мышатиной, которую им запрещалось жрать, чтобы не оскверниться, и он, как ниндзя, сделал через нее тройное сальто!

"Может быть, я нализался фантиков из-под конфет с вином, и теперь мне все это снится?" О, Боже, вы это видели! Ни одна крыса еще не делала тройное сальто вперед! Ни одна крыса еще не поднималась так высоко на пьедестал эволюции! Он первая крыса, кто это сделал! Да, черт возьми, да! У него получилось! Да, да и да! Да, — да — и да! Он первая крыса за всю историю крысовечества! Начинается новая эра в истории бытия! Планеты выстраиваются в ряд, и вселенная начинает сжиматься, звери выходят из бездны и из воды, и время начинает течь в обратную сторону! Во всех религиях теперь один Бог! Нет больше Аллахов, Яхв и Святых Духов! Во всех религиях теперь один пророк! Нет больше ни Будды, ни Христа, ни Мухаммеда! Во всех странах теперь одна власть! Нет больше президентов, парламентов и тиранов! Во всех странах теперь один язык! Нет больше групп, семейств и ответвлений! У всех рас теперь одни и те же черты! Нет больше носов, цветов и эпикантусов! Во всех науках теперь один предмет! Нет больше ни точных, ни смешанных, ни гуманитарных! Во всех искусствах теперь один талант! Нет ни художников, ни артистов, ни музыкантов! Нет больше глупых пустых имен! Нет ни названий, ни стран, ни народов! А есть только то, что видно для каждой живой души, которая во всяком месте и времени одна и та же! Есть теперь лишь одно Существо, — утерявшее страдания и победившее гордыню, бегущее так, как ему начертал калам, невыразимое словом — ничтожное и все превзошедшее — Крыса по фамилии Андрей Петрович, знающая начало и конец и живущая в 6-ти временных измерениях. Да, черт подери, да! Да, — да — и да!

В этот момент Андрею Петровичу явился ангел Господень из кучи белья и рек:

— Андрей! Андрей! Что это ты делаешь?

Тот упал наземь, закрыл глаза и намазал себе рыло черноземом.

— Господи! Господи!

— Иди в землю Францисеев и убеги с тонущего корабля, чтобы крысы узрели силу Мою.

— Господи! Господи! Как спасу душу свою!

— Иди, ибо Я буду с тобой. Тысячу ядов сожрешь и не истребишься, а без меня и воздух понюхаешь — сгниешь, как проказа.

— Господи, Господи! Но Франция так далеко!

— Ладно, тогда беги в круизный дом "Водоворот" и найди теплоход "Лев Толстой".

— Господи, Господи! Но я не умею читать.

— Хорошо, тогда просто беги на пристань и сядь на первый корабль, что встретится пред лице твое.

Андрей Петрович сделал, как повелел ему Господь.

1

Высокий трехпалубный пароход стоял у пристани. Пассажиры и члены экипажа шумно толпились у сходней, проверяли готовность к отплытию корабля, прощались с провожавшими, молчали и суетились. Андрей Петрович забежал на корабль и, найдя вентиляционную трубу, стал знакомиться с комнатами и каютами. Тут же ему повстречались и другие, давно прижившиеся здесь крысы, которые изумленно поглядывали на него, но вообще говоря собирались убить. И вот пред тем как "а-атдать швартовы!" дух Господень явился к нему в облаке, и сказал ему Господь:

— Андрей! Андрей! Вот Я.

— Да, Господи?

— Не садись на корабль сей. Беги с корабля, ибо Я решил потопить его. На нем плывут Американяне, Англичане, Россияне, Испанеи, Японеи, Туркеи, Грузияне, Италиане, Хохляне и другие мрази, которые не слушали гласа Моего и на которых воспылал Мой гнев. Но тебя Я спасу, как и обещал, и умножу крысиное твое племя, как степенную функцию.

— Господи! Господи!

— Не надо говорить Мне: Господи! Господи! Беги с корабля, ибо ты крыса.

— Не смею слышать гласа Твоего — крысиная пыль, грязь, персть…

— Быстрее беги на помойку всесожжения и пожри что-нибудь. Скоро отплытие! Неужели ты хочешь, чтобы Я предал тебя в руки Россиян, и они жрали тебя, когда начнется морская болезнь?

— Господи, Господи! Я умер.

— Да ё п р с т, крысиная ты харя! Беги с корабля, скоро отплытие! Спрячься у крысиной блудницы, ибо сие есть слово Мое!

— Господи! Господи! Я всего лишь крыса.

— Неужели ты забыл, как Я вывел тебя из цыганского стана, когда они стали жрать вас, как деликатес?

— Господи! Господи!

— Неужели ты забыл, что̀ Я сделал с отцом твоим Шерстосеем и его отцом Кусаком, и отцом его отца Мышьяковым? Итак, ступай же прочь из места сего, ибо Я есть Бог, Господь твой.