Эффект Сюзан

Питер Хёг
100
10
(1 голос)
1 0

Аннотация: «Все обвинения с вас и членов вашей семьи будут сняты. Взамен мы хотим, чтобы вы расспросили одного человека…»

Книга добавлена:
15-05-2023, 12:44
0
390
78
Эффект Сюзан

Читать книгу "Эффект Сюзан"



13

Мы хотели, чтобы в доме на Ивихисвай было тихо, поэтому сделали в нем четыре изолированные части. Или, точнее, четыре с половиной: Лабану выделили флигель, в котором он мог сочинять свою музыку, маленький отдельный домик в саду, где поместился рояль «Бёзендорфер» и кровать фирмы Йенсена, и при этом еще осталось достаточно квадратных метров, чтобы он мог регулярно отплясывать румбу, когда чувство собственной гениальности настолько переполняло его, что он уже не мог усидеть на месте.

Четыре части дома разделены звукоизолирующими дверьми, поглощающими до шестидесяти децибел, и обычно, когда мы расходимся по своим комнатам, мы друг друга не слышим.

Но сегодня ночью все иначе. Я осталась в гостиной, остальные ушли спать, и тем не менее я слышу вдалеке их дыхание. Это означает, что они не закрыли двери к себе в спальни.

Мы все встревожены.

Мне нравится слушать спящий дом. Спящий Шарлоттенлунд. Постепенно засыпающий вдали мегаполис.

Освещение я везде выключила. Мне нравится лунный свет, проникающий сквозь спущенные жалюзи с приоткрытыми горизонтальными ламелями из липы, широкими и тонкими как бумага. Вот еще один коан: как сидеть в доме с закрытыми жалюзи и одновременно видеть окружающий мир?

Я завариваю себе, как чаще всего в такие вечера, маленький стакан обжигающе горячего мятного чая, подслащенного медом до такой степени, что фруктоза уже подумывает о том, чтобы кристаллизоваться и выпасть в осадок прямо в ложке.

Весь день переполнен вкусами, запахами, людьми, импульсами надежды и страха. Сейчас очень нужна мятная простота, зарождающаяся тишина ночи и геометрические тени на белых стенах.

Мы выкрасили стены глиняной краской, я сама ее замешивала. Глина поглощает избыточную влагу и снова выделяет ее, когда концентрация воды в воздухе падает. С того дня, как мы покрасили их в первый раз, я чувствовала, что стены дышат. Текстура окрашенных глиняной краской поверхностей обладает необъяснимой красотой, как поверхность еще влажного кувшина на гончарном круге.

Мы накладывали краску поверх натурального волокна. Хотя с внешней стороны стены со временем немного повело, внутри дома все идеально.

Я провожу рукой по вертикальной белой поверхности. Когда дома живые, их, наверное, можно и ласкать, им это не может не пойти на пользу, надо не забыть рассказать об этом в Научном обществе.

Но тут я ставлю стакан с мятным чаем обратно на стол. Что-то не так.

Я снова провожу рукой по стене и кончиками пальцев нащупываю небольшую выпуклость. Возможно, это всего лишь сотые миллиметра, невидимые в лунном свете, но ощутимые: нервы пальцев улавливают неровности в несколько микрон.

Приношу торшер, ставлю его вплотную к стене и включаю. Теперь видна слабая тень. Вдоль прямой линии, начинающейся в метре от пола и идущей почти до потолка.

Сняв обувь, я на цыпочках иду к себе, в кабинете достаю из ящика стола монтажный нож, лупу с подсветкой и маленькую звездообразную отвертку. Потом из котельной приношу большую стремянку, очень полезную когда приходится мыть мансардные окна. Вернувшись в гостиную, не сразу нахожу неровность, настолько она невелика.

Делаю аккуратный надрез вдоль тени. Стена легко поддается, она еще не совсем затвердела. Я принюхиваюсь. Пахнет тем, чем и должно пахнуть — недавно положенной акриловой шпаклевкой.

Счищаю замазку отверткой, под ней обнаруживается провод. И это не какая-то обычная электропроводка, а тканевая лента, тонкая, как бумага, шириной полтора миллиметра с проводником из меди.

Я пытаюсь вытащить ленту из стены, она идет к самому потолку, я тяну, с потолка сыплется краска, провод приклеен вдоль одной из деревянных арок и залит лаком из баллончика, того же цвета, что и потолок.

Ставлю стремянку, фиксирую ножки и взбираюсь наверх. С верхней ступеньки можно дотянуться до мансардных окон. И до крепления светильника на потолке.

Я снимаю с потолочной розетки крышку. Под ней обнаруживается маленькая пластиковая коробочка размером менее полутора сантиметров на сантиметр. Я беру ее и спускаюсь к обеденному столу; коробочка все еще подключена к плоскому проводу. Разглядываю ее в лупу.

В дверь стучат. Или, точнее — легонько постукивают, как синички в кормушке у кухонного окна. У меня обрывается сердце. Я накрываю коробочку диванной подушкой, выхожу в прихожую и открываю дверь.

Передо мной стоит Дортея Скоусен, наша соседка.

— Я увидела свет в окнах, — говорит она, — надеюсь, все в порядке. Вы вернулись на пять месяцев раньше.

Ивихисвай спускается вниз к Скоусховед. Когда-то, в доисторические времена, это была узкая дорожка между рыбацкими фахверковыми домиками с побеленными стенами и развешенными на просушку сетями в садах. Сейчас участки застроены домами, похожими на свадебный торт, с тех пор как сколотившие себе состояние на военных поставках нувориши возвели себе летние резиденции вдоль Странвайен и назвали их «Виллы Палермо». Или такими амбициозными архитектурными шедеврами, как наш дом. Дортея и Ингеман — исключение. Они по-прежнему живут в рыбацкой хижине.

В этом доме они жили, когда мы сюда переехали, и в этом доме они будут жить до тех пор, пока их не вынесут отсюда, что, очевидно, произойдет довольно скоро: ему девяносто, а ей за восемьдесят.

Несмотря на все опасения и вопреки всем ожиданиям, они приняли нас в свои сердца. Они настоящие бабушка и дедушка Тит и Харальда.

Когда кто-то принимает тебя в свое сердце, это не всегда дается легко. Я никогда не чувствовала себя с ними совершенно спокойно, особенно с Дортеей. Возможно, дело в том, что они все про нас знают. Именно они присматривали за детьми, когда мы с Лабаном проходили курс семейной терапии. Когда нам надо было ездить в банк продлевать кредиты. Именно они открывали дверь королевскому судебному исполнителю, когда у нас дважды проводили опись имущества.

Так что им не просто что-то известно, они знают всё, как всегда знают всё люди, которые занимаются вашими детьми. Маленькие дети в любой ситуации становятся отражением родительских проблем, как бы глубоко они ни были запрятаны.

В довершение всего и Дортея, и Ингеман совершенно не похожи на нас. Да, они живут в соседнем доме. Но в действительности они живут в другой галактике.

При этом они понимают меня, вот в чем загадка, особенно меня понимает Дортея, я это чувствую, она всегда смотрит на меня с каким-то участливым, но пристальным вниманием. И сейчас тоже.

— Все в полном порядке, — заверяю ее я. — Мы вернулись немного раньше из-за неотложных дел.

Она смотрит поверх моей головы, в прихожую. Я боюсь, что она может увидеть и то, что я делала в гостиной, может, у нее почти рентгеновский взгляд.

— Со стороны ваших друзей было очень мило подготовить дом к вашему приезду.

— Да, очень мило.

— Они проверили и всю электрику. Ингеман наблюдал за ними из своей «каюты». Они опустили жалюзи. Но ему все было видно через мансардное окно. В подзорную трубу.

Она протягивает мне стеклянную баночку. В ней жареный миндаль. Такую баночку они дарили нам каждое Рождество на протяжении всех пятнадцати лет, что мы здесь живем. Миндаль идеальный. Дортея, должно быть, владеет каким-то алхимическим секретом, она может так кристаллизовать сахар, что вокруг орехов получается идеально прозрачная, гомогенная оболочка, словно это семь слоев корабельного лака.

— Четверо мужчин и женщина. Двое полчаса провели в гараже.

— Наверное, они заряжали аккумуляторы автомобилей.

— Да, так оно и было. И одновременно они привинтили какую-то плоскую коробочку позади аптечки.

Она моргает. Самое ужасное, самое-самое ужасное, это то, что она, как и я, — пролетарий. Но если я попыталась преодолеть свою судьбу, она всегда принимала свою.

— Желаю вам хорошей и спокойной ночи.

Это ее ритуальное прощание.

— И тебе тоже, Дортея. И поцелуй от меня капитана.

Когда я возвращаюсь в гостиную, я вижу за столом Лабана.


Скачать книгу "Эффект Сюзан" - Питер Хёг бесплатно


100
10
Оцени книгу:
1 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Внимание