Чикита

Антонио Родригес
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: Роман Антонио Орландо Родригеса — вымышленная биография кубинской лилипутки Эспиридионы Сенды (1869–1945), более известной как Чикита (Малышка). В конце XIX века она приехала в Нью-Йорк, чтобы завоевать славу танцовщицы и певицы. И ей действительно удалось стать одной из самых высокооплачиваемых знаменитостей своего времени. Изящный, полный остроумных поворотов сюжета роман представляет и подробную картину эпохи, щедрой на общественные волнения и технологические чудеса; эпохи, когда так называемые «ошибки природы» вызывали живейший интерес.

Книга добавлена:
20-05-2023, 16:44
0
145
96
Чикита

Читать книгу "Чикита"



[Глава IV]

Слава богу, следующая глава потерялась, потому что это был сущий бред, уж поверь.

Когда Чикита начала диктовать, я некоторое время глубоко вздыхал и покорно стучал по клавишам, хотя меня сразу покоробила эта сентиментальная размазня. Но потом не выдержал и изложил ей свое мнение. Она, разумеется, оскорбилась, и мы довольно сильно повздорили. В конце концов я умыл руки и позволил ей плести что вздумается.

А капризная штука память, верно? Завалящая была глава, а запомнил я ее прекрасно. Само собой, я тебя не стану мучить подробным пересказом. К садизму склонности никогда не имел. Тебе же что надо? Заполнить пробел и все. В общих чертах знать, что у них там произошло.

Ну так вот. Кучу страниц Чикита посвящала тому, как в 1894 году, за год до начала второй войны за независимость, ее семья стала разваливаться. Она слащаво распространялась, какие у нее были дружные родители и как великолепно ладили между собой все Сенда. Сильно приукрашивала свое детство и юность, все-то у нее представало в розовом свете. Но, когда я годы спустя вернулся в Матансас и стал разузнавать у людей, знакомых с этой семьей и их дрязгами, всплыла та еще грязь. Например, родители Чикиты вовсе не были идеальной парой, какой она старалась их вывести.

Когда-то они и вправду любили друг друга, но со временем разругались в пух и прах. На людях вели себя как благообразные супруги, но за закрытыми дверями дома почти не разговаривали. Да, я сказал «дом», а не «особняк». Я ведь не поленился взглянуть на него собственными глазами и понял, что не так уж он велик. Однако, возвращаясь к родителям: одна сеньора, чьего имени упоминать не стану, рассказала мне, что их ссоры начались, когда Сирения получила анонимное письмо с сообщением, что у Игнасио есть любовница. Чтобы развеять сомнения, она велела Минге следить за мужем и таким образом убедилась, что он ей в самом деле изменяет.

Казалось бы, что такого? Ну, сходит мужчина налево время от времени — ни одна жена не станет из-за этого слишком переживать. Но Сирения навела справки и узнала, что у мужа не просто интрижка: он поселил любовницу в отдельном доме в квартале Версаль и даже служанку ей нанял.

В те времена женщины имели привычку к терпению и в таких случаях страдали молча ради будущего детей, святости брака, семейной чести и тому подобной белиберды. Если бы любовница оказалась белой, может, Сирения и проглотила бы горькую пилюлю и покорно ждала, пока у Игнасио не перестанет свербеть в одном месте. Оступись он с китаянкой — и то поняла бы и простила: тогда ходили слухи, будто у уроженок Поднебесной щелка на пипке располагается не вертикально, как положено, а горизонтально, а перед такой диковинкой разве устоит мужчина? Но, узнав, какого цвета ее соперница, Сирения взбесилась. Донья Лола и все ее дети были отъявленные расисты, просто филиал ку-клукс-клана в Матансасе, и Сирении, вероятно, нелегко было принять новость, что ее муженек, как и свекор, любит чего почернее. Возлюбленной Игнасио оказалась темная мулатка с буйными космами и грубыми чертами лица, но с божественной фигурой. Звали ее Каталина Сьенфуэгос, и она веревки вила из доктора Сенды.

Однажды, когда он гостил у Каталины в Версале, Сирения ворвалась в ее домик, словно смерч, и застала их в постели. Она выхватила из сумочки револьвер и в слепой ярости стала палить по любовникам. К счастью, меткостью она не отличалась, и ни одна пуля не попала в цель. Игнасио пытался ее утихомирить, но куда там! Сирения вне себя принялась топтать и драть платья Каталины и бить тонкий фарфор. Каталина, разумеется, в долгу не осталась. Оправившись от испуга, она вцепилась Сирении в волосы, и они пошли пинать друг дружку, царапаться, плеваться, вопить, словно кошки, и ругаться последними словами. Соседи вызвали полицию, та споро явилась; словом, этот прискорбный случай стал известен всему Матансасу.

Сеньора, которая мне про это рассказала, не могла утверждать наверняка, знала ли об интрижке отца Чикита. Так или иначе, все дети к тому времени подросли и, надо думать, заметили, что родители друг с другом не разговаривают. Игнасио еще пару месяцев наслаждался обществом Каталины Сьенфуэгос, а потом она бросила его ради испанца-военного. Это была не мулатка, а сущий пожар, и судя по тому, как мужики по ней с ума сходили, из ста огней в ее фамилии — если ты заметил, «сьен фуэгос» это и есть «сто огней» — девяносто девять горели у нее между ног. Когда Игнасио понял, что ни мольбами, ни подарками любовницу не вернуть, он решил помириться с Сиренией, но та его не простила. И напрасно падре Сирило выступал посредником, увещевал Сирению, мол, Иисус еще и не такое прощал, и обвинял ее в гордыне — всё без толку.

Тогда-то мать Чикиты, слывшая до сих пор трезвенницей, заимела пристрастие к спиртному. Игнасио запретил слугам покупать ей выпивку и разбивал найденные дома бутылки, но Сирения умудрялась раздобыть еще. Я думаю, она пила не столько чтобы забыться, сколько чтобы отомстить мужу. Что ни день они устраивали скандалы, и настало время, когда Сирения бо́льшую часть суток отсыпалась с похмелья, напрочь забросив домашние дела, и всем приходилось заниматься Минге.

Наслушавшись про грехи Игнасио, дети росли в убеждении, будто отец — донжуан, а мать — жертва его похоти, мученица. Отца они уважали, но не любили. Все, кроме Чикиты. Ее Сирения так и не смогла настроить против Игнасио. Имей в виду: это не я сам выдумал, а узнал из первых рук в Матансасе от кое-кого, кто был вхож в эту семью. Так уж и быть, выдам тебе ее имя. Все равно она наверняка давно померла. Это Бландина, двоюродная сестра Чикиты.

Ах, прости, я ведь собирался рассказать, про что была четвертая глава, а сам завел совсем про другое. Если опять собьюсь, ты меня обрывай, не стесняйся. Нас, стариков, заносит иногда. Но ты не волнуйся, сейчас все изложу.

После рассусоливаний про то, какая расчудесная и сплоченная была у нее семья, Чикита наконец приступала к делу и писала, что первым из дома уехал Хувеналь, один из близнецов.

Он унаследовал от отца любовь к медицине и с детства обожал вспарывать скальпелем брюшки ящерицам и лягушкам. По мнению Чикиты, он так поступал не со зла, а из научного любопытства — хотел узнать, как они устроены изнутри. В общем, когда пришла пора поступать в университет, Игнасио решил отправить сына в Париж, где давали лучшее медицинское образование. Политические взгляды юноши тоже способствовали желанию отца услать его подальше. Как многие молодые люди, Хувеналь считал, что родина должна обрести независимость. Полвека назад главные испанские колонии освободились, и пора бы Кубе последовать их примеру. Остров напоминал пороховую бочку, любой искры достало бы для ужасающего взрыва, и Игнасио счел, что разумнее всего удалить сына от неминуемой войны.

Чикита подарила будущему светилу медицины музыкальную шкатулку, чтобы не так скучал по дому, и советовала не влюбляться во француженок, какими бы смазливыми ни были, потому как они не имеют привычки часто мыться. В мемуарах она подчеркивала, что именно с этим братом ощущала особое родство. В детстве он, конечно, вел себя как дикарь, но отроком полюбил книги и знания, и это их сблизило.

Перед тем как Хувеналь поднялся на борт, мать взяла с него страшную клятву послать телеграмму домой, как только его нога ступит на французскую землю. Он так и сделал, только вот Сирения уже не смогла ее прочесть, потому через пять дней после его отъезда подавилась, обедая рисом с курицей. Куриная кость застряла в пищеводе, и ни один врач не смог ее извлечь. Чикита уделяла две или три страницы описанию материнской агонии, ужасающе медленной и мучительной. Умирающая не могла говорить и общалась с близкими посредством записок в тетрадке. Последнее послание, которое она уже почти без сил нацарапала перед кончиной, предназначалось старшей дочери и гласило: «Косточки жуть как коварны! Никогда не вздумай их обсасывать!»

Третьим покинул дом Кресенсиано. Все сходились на том, что из мужчин семьи Сенда он самый красивый, но и самый тупой. Еле-еле сумел кончить начальную школу. Болван болваном. Даже Сирения, не склонная видеть недостатки детей, говаривала, мол, если Кресенсиано ненароком споткнется, идучи по пастбищу, и упадет на четвереньки, то так и останется щипать травку и ржать до конца своих дней. Зато его приглашали на все вечеринки. Женщины на него надышаться не могли. Так и таяли, когда он танцевал дансон или играл в бейсбол за «Матансас-клуб».

В семье вздохнули с облегчением, узнав, что некая богатая вдова из Карденаса влюбилась в него по уши. Кресенсиано-то привык к легким победам, порхал с цветка на цветок и упивался нектаром то тут, то там. Он думал, что и вдову охмурит в два счета. Но та, хоть и пускала по нему слюнки, не далась и объявила, что он ей интересен не как любовник, а как муж, а до свадьбы он «у этой сигары и кончика не отрежет».

Игнасио советовал сыну сделать вдове предложение. Она, конечно, вдвое старше, зато может обеспечить безбедное и беззаботное будущее, а по нашим временам кочевряжиться не стоит. Молодой человек сомневался, позволены ли такие шаги, когда семья еще носит траур по Сирении, но отец уверил, что покойница первой одобрила бы его решение.

— Женись быстренько, покуда эта несчастная не одумалась, — уговаривал он.

Вдова не успела одуматься: услышав слова «руку и сердце», она в мгновение ока устроила свадьбу и, как только падре Сирило благословил молодых, укатила с Кресенсиано в Карденас, где у нее был городской дом, поместье и фабрика по производству известки.

Глава заканчивалась на том, что, проводив молодоженов, доктор возвращался домой и говорил Чиките, как он счастлив, что женил одного близнеца и отправил в Сорбонну второго, подальше от размолвок между креолами и испанцами. Непристроенным оставался только Румальдо. «Вот бы и на него нашлась вдовушка», — вздыхал он. Дальше шло краткое пояснение: Румальдо, даром что смышленый и острый на язык, не имел охоты корпеть над книгами и постигать право, как того хотел Игнасио, и вообще убиваться на любой работе. Этот хлыщ любил модно одеваться, вкусно есть, сорить деньгами и проводил время в борделе мадам Арманд или на петушиных боях. «Во всем потребна мера», — втолковывал ему падре Сирило, также поклонник петушиных боев, всякий раз, видя, что он делает необдуманные ставки. Но у Румальдо советы в одно ухо влетали и из другого вылетали. Вот какой сценой завершалась глава. Слабоватый финал, тебе не кажется?

Ах да, чуть не забыл. В эпизоде со смертью матери Чикита писала, что Игнасио от горя поседел в одночасье. Так вот, в тот самый вечер, когда она мне это надиктовала, один человек в Фар-Рокавей поведал мне совсем иную версию.

Я сидел у себя в комнате и сражался с сонетом — не подумай, что, получив работу, я утратил любовь к стихосложению, — и тут вошла Рустика, принесла мне свежевыглаженные рубашки и брюки. Как она крахмалила белье — страшно сказать. У меня аж мозоль на языке завелась — столько раз я просил сыпать в мою одежду поменьше крахмала, но она и ухом не вела. Все стираное колом стояло.

Ты, наверное, удивляешься, где это я обзавелся рубашками да брюками, если из Тампы приехал голым и босым. Это Чикита мне подарила. Под настроение она бывала очень щедрой, и ко мне, даром что во времена Великой депрессии люди дважды думали, прежде чем потратить даже цент, не раз проявляла щедрость. На третий день нашей работы она заметила, что я всегда одет в одно и то же, и, ничего мне не говоря, послала Рустику купить дюжину рубашек, две пары брюк, пиджак и ботинки. Все отлично подошло, кроме обуви. Ботинки на мне болтались, как корыта, и пришлось их обменять. И потом время от времени подкидывала мне всякие подарки. То галстук, то упаковку носовых платков. Чикита могла себе позволить такую роскошь, потому что, в отличие от многих американцев, не потеряла все деньги, когда банки начали разоряться. Она предусмотрительно завела счета в Париже и Лондоне, и это ее спасло.


Скачать книгу "Чикита" - Антонио Родригес бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Внимание