Такой хороший парень

— Папа, пожалуйста, не оставляй меня…

Казалось, на миг сердце замерло, словно раздумывая, а не разорваться ли ему прямо здесь и сейчас, но вместо этого застучало медленно и ритмично, и я увидел себя со стороны ― несчастного, оглушённого бедой мальчишку, не услышавшего дорогого человека, когда разбитые в кровь губы шептали:

— Не смей, Саша… Не ломай себе жизнь, ради меня… Помни, ты дал слово…

Тот человек вышел из дома в сопровождении телохранителя, наглый и самоуверенный, с гордо поднятой бритой головой в распахнутом дорогом пальто, и, остановившись у машины, начал отчитывать покорно замершего перед ним водителя. Я спокойно поднял винтовку, поймав цель в перекрестие, палец уверенно лежал на курке.

Подождал, когда вдоволь наоравшийся бизнесмен вытер платком покрасневшее лицо, и взглядом проводил его до дверей автомобиля. Не отрывая глаз от прицела, шепнул:

— Выстрел, он упал, ― и несколько мгновений отрешённо смотрел, как отъезжает чёрный мерседес, навсегда увозя мою цель. В душе плескались странная, сосущая пустота, от которой, казалось, все внутренности покрылись инеем. Привычными движениями собрал винтовку и через минуту с футляром через плечо уже был на чердаке…

Я не стал возвращаться к ребятам, наверняка уже собравшимся в зале, а, набрав Димкин номер, пожаловался на внезапно скрутившую боль, поклявшись, что отлежусь дома, а вечером, сто пудов, буду на выступлении…

— Я хоть раз подводил тебя, Димыч? Раз сказал, значит, сделаю…

Друг расстроенно выдохнул в трубку:

— Вот же… Ну что поделать, бывает, Сашка, ты ― хороший парень, с чего бы мне тебе не верить? Ребята, конечно, поорут немного, но я всё разрулю. Смотри, чтобы полседьмого был на месте, иначе своими руками придушу… За гитарой присмотрю, не бойся. Лечись, придурок!

Я усмехнулся:

— Димка, как всегда в своём репертуаре… Хороший парень, говоришь, ну-ну… почему тогда мне кажется, что я никудышный сын?

Что-то холодное капнуло на руку ― крупные капли дождя, одна за одной забарабанили по голове и, смешиваясь со слезами, заструились по щекам. Я растерянно поднял голову к быстро потемневшему небу и, не надевая капюшон, медленно доплёлся до остановки, вскочив в подъехавший автобус. В голове крутилось:

— Надо же, оказывается, ещё не разучился плакать, может, это и неплохо. Па, я сделал, как ты просил, но хватит ли теперь сил справиться с чувством вины перед вами? ― тяжело опустился на свободное место у дверей, прижав к себе особый футляр и вытирая рукавом мокрое лицо, даже не заметил, что говорю вслух:

— И что же мне делать?

Звонкий голос прозвучал совсем рядом:

— Несмотря ни на что ― жить дальше.

Я поднял голову и, окинув непонимающим взглядом симпатичное личико рыжеволосой девчонки с упрямо вздёрнутым носиком и ясными зелёными глазами, горько усмехнулся:

— Уверена?

Она улыбнулась:

— Абсолютно!

Сказала и, махнув рукой, вышла на остановке, быстро затерявшись в людской толчее, пока я, не отрываясь, смотрел ей вслед…