Ивановы. Фамильная магия

Новая династия

Вы спросите, как мне удалось выкрутиться? Легко!

Телесериалы и книги внушают нам, что любой злодей на половину гений, иначе никак не спрятаться от полиции. Но правда такова, что в органах осталось так мало стоящих специалистов (как и везде), что обдурить их сможет самый обыкновенный любитель. Я смог.

Красивая трагедия, которую я разыграл началась с того, что дома в момент преступления меня не оказалось. Я был со своим одногруппником, тем самым, что еще недавно продал мне ужасный порошок, прервавший жизнь моего ребенка. Конечно, заставить его защитить меня не составило особого труда. Деньги, господа, неприличные деньги, о которых до Ивановых я не мог и мечтать. Конечно, только наличные. Богатые люди всегда хранят немного налички.

Слуги обнаружили тела двух влюбленных. Следы взлома, пропавшие украшения. Охрана? Спала. Потому что в роли охранников у нас провинциальные молодые люди, не способные создать что-то стоящее, но и понимающее (пусть и не осознанно) свою никчемность. От этого они смотрят сериалы про супер-мента и пьют пиво на рабочем месте.

Камеры? Да, это был муляж. Я знал это, потому что однажды внутри святая святых искал ключ от своих ворот вместе с начальником смены (у них всегда были дубликаты).

Бардак повсюду, бардак везде.

Я ожидал увидеть Чугурова, самодовольного и вульгарного, но все же хорошего следователя. Но прекрасная черта бунтарского характера – упертость – в конце концов опостылела верховному начальству. Его отправили в область, чтобы он подумал над своим поведением и, наконец, вписался в систему. Он не вписался, но об этом я расскажу позже, если получится.

Самое главное, что мое дело доверили пареньку, который тут же проанализировал складные улики и решил, что версия убийства во имя грабежа вполне подходит и ему, и делу.

Удивительно, как быстро нашлись свидетели. Кто-то слышал шум, кто-то видел тень. Русский человек до ужаса суеверен, совершенно неважно, богат он или беден.

Под напором беспокойных соседей и Виктора Иванова, которого скосило здоровье далеко за границей, нашлась компания неблагополучных подростков. Они зачем-то признались (наверное, кто-то посчитал это крутым, а кто-то посчитал, что тюрьма лучше улицы). Ненависть человека к себе бесконечна.

Дело закрыли еще до того, как со мной связался адвокат Ивановых, чтобы сообщить, что у меня есть полгода после смерти супруги, чтобы потом вступить в права наследия. Чем, конечно, будут недовольны остальные члены семьи. Я приготовился к войне.

Но до этого было еще полгода. А пока осень блуждала по теплым улицам Москвы, а я воспользовался деньгами покойной супруги, чтобы открыть кофейню в самом центре столицы.

Честно сказать, я давно мечтал сидеть за компьютером, писать роман и пить собственный кофе. Конечно, вовсе не новая идея для писателя (коим я себя считал), но, очевидно, прекрасная.

Я присмотрел помещение на Мясницкой улице, недалеко от Глазуновки. Конечно, заведения и магазины в той стороне менялись быстрее, чем партнеры проститутки, но это меня не остановило. Я уже видел себя основателем новой династии рестораторов. Тут же всплыло смутное воспоминание о ребенке Вероники, но я отвлекся.

Мечта бесценна, скажут студенты. Для вас-то понятно, отвечу я. На самом же деле, ваши желания куда дешевле, чем кажется.

Оплата аренды, закупка оборудования, ремонт, найм персонала. Все это уложилось в две недели. При наличии денег успеть можно даже самое нереальное. Я видел прекрасные изменения вокруг себя и горел. Спустя такое долгое затишье, я чувствовал жизнь, как она есть, со всеми красками.

Удивительно скоро вокруг моего дела начали вырисовываться правильные картины. Я взял в кофейню управляющего и бренд-менеджера, самому мне хотелось писать с видом на улицы города и есть вкусные круассаны. Варить кофе или считать деньги – это чья-то другая работа.

Для себя я приготовил отдельный стол. Деревянный с удобным креслом, он вписывался как предмет интерьера и никто (на удивление) не пытался его занять.

Чтобы не отрываться от бизнеса, я снял квартиру прямо на той же улице. Это была светлая квартира с высокими потолками и старой мебелью, но не такой, от которой сжимается сердце и болят глаза, это была добротная мебель того времени, когда ее еще считали роскошью.

Особняк Ивановых остался пустым и неинтересным.

Настало то самое утро, когда я с яблочным ноутбуком влетел в свою кофейню. Играл легкий джаз и все вокруг заряжало меня атмосферой творчества. Я заказал крок-мадам и мятный мокко, чтобы подкрепить свой писательский потенциал. Завтрак меня не разочаровал, я управился быстро и открыл Word, чтобы выплеснуть наружу все свои богатые размышления. Конечно, я тогда не знал, что профессиональные писатели не работают стихийно. Они продумывают сюжет, прописывают персонажей и только после этого садятся за перо. Я считал, что будучи любителем достаточно опытен в творческих делах. За свою жизнь я прочел множество текстов и мог отличить хороший от плохого. Я был уверен в себе как никогда.

Разочарование едкой крапивой спряталось в нежности этого утра. И я обжегся тогда, когда совершенно не был готов к этому.

Оказалось, что слова в голове и слова на бумаге очень даже разняться. Я не знал, о чем писать, я не понимал, как это делать. За один абзац, описывающий мое место пребывания стало понятно, что самый плохой текст, присланный в издательство при моей редактуре был на 2 головы выше того, что я видел на своем дисплее. От шока я онемел по-настоящему. Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать весь ужас происходящего. Я был бездарностью, я судил людей из-за того, на что сам, в общем-то, не был способен вовсе.

Оставив ноутбук на том же месте, я выскочил из кофейни и отправился в метро. Ехал в вагоне, меня знобило, но прохожие равнодушно смотрели в свои телефоны и никто, вообще никто не пытался помочь мне. Ах если бы в тот момент, если бы в тот момент хотя бы одна живая душа остановила меня, оберегла. Но Богу, очевидно, не было угодно мое посвящение. Бог хотел моего падения, моего позора.

Ярость разливалась по венам и я хотел отомстить миру за отсутствие таланта, за свое ничтожество. Я хотел доказать, что могу быть если не Чеховым, то Чикатило.

На конечной станции я вышел и перешел через мост в частный сектор. Я шел вперед, озираясь в поисках камер или каких-то свидетелей. Рабочий день в самом разгаре, а молодые мамочки еще не успели вытащить своих орущих пупсов на воздух. Это идеальный момент.

– Эй, мужик! Мужик! – хриплый голос из неоткуда заставил меня обернуться. – Дай 100 рублей, будь человеком! Мужик, дай 100 рублей!

Я растянулся в улыбке и посмотрел в кусты недалеко от дорожки. Еще не бомж, видимо, есть те, кто его терпит. Трясется от похмелья, очевидно, в сильном запое. Глаза красные и потерянные. Рот пересох, мучается от жажды.

Пригласить его выпить было моим долгом, я не посмел отказаться от этого. Мы пошли через небольшую лесополосу к моей машине за наличкой (так я ему сказал). От страха быть пойманным все мое существо взволновано шаталось, но я хотел этого так, как не хотел ничего прежде. Как только мы зашли достаточно далеко, я набросился на него сзади и повалил. К некоторому разочарованию, он не сопротивлялся, не пытался спастись. Возможно, моими руками сам Бог избавил его от страданий.

Чувство превосходство и моральной гибкости заставило меня улыбаться. В тот момент, когда этого бедолагу покидал дух, я почувствовал обжигающую волну экстаза, которая не сравнима ни с оргазмом, ни с наркотиками. Поверьте, я знаю, я сравнивал после.

На волне эйфории я пошел в противоположную сторону от станции и вышел к шоссе. Автобус до города приехал быстрее, чем я успел осознать происходящее.

Удивительная способность человеческого организма – восстанавливать нормальность даже в самых острых обстоятельствах. Не прошло и часа с тех пор, как я убил человека, а теперь сидел в общественном транспорте, выглядел нормально, нормально вел себя. Смотрел на пролетающие машины и не мог поверить в произошедшее.

Добравшись до своей квартиры, я упал в кровать голышом и уснул тем крепким сном, что бывает после долгих посиделок с крепким алкоголем.

Я проснулся, гадая, реально ли то, что случилось вчера. В изумлении осознал – еще как. Тут я и понял то, чего не понимал ранее: почему преступники оставляют себе какую-то деталь, напоминающую о злодеянии. Как бы мне хотелось иметь что-то материальное, что относило бы меня к этому прекрасному мгновению, наполняло тем самым откровением. Но я твердо решил, что никогда и ни за что не позволю себе иметь улик. Меня не должны поймать, никогда и ни за что. Сейчас, когда у меня есть все, о чем только можно мечтать, я не был готов расстаться с реальностью.

К 10 я спустился в кофейню. Мое рабочее место пустовало, но внутри было полным-полно народу. Как зачарованный я смотрел на стол с прекрасным видом, но не мог решиться сесть и привести свою мечту в движение.

Отстояв всю очередь, я заказал лавандовый раф, впервые за долгое время, и омлет с сыром и помидорами. Через силу сел за стол, но ноутбук достать не решился. Я смотрел на суетившихся людей, ждущих бумажные стаканчики на вынос, на расслабленных ребят за столиками. Две крайности в одной плоскости.

Омлет подали в небольшой французской сковородке, отчего мне сразу захотелось в Париж. Повар, которого мне посоветовала управляющая, действительно был мастером своего дела. Еда таяла во рту, я с удивлением проглатывал горячие куски. Но как только пир закончился, мой раф в большой красивой чашке активно намекнул на писательскую работу.

Я достал ноутбук и открыл документ. О чем писать серийному убийце? Помню, очень давно я читал блог с описаниями разнообразных зверств, потом он неожиданно прекратил свое существование. А ведь это было интересно, хоть и сквозило отчаянным безумием. Слава Богу, сам я держался своей головы крепко и вовсе не пытался быть как все эти психопаты.

Момент убийства дарил мне власть, но не избавлял от страданий. Ведь у меня их не было. Это было оно, могущество. И все это было по правде. Магия момента, волшебство линий.

Я глотнул цветочного рафа и написал первую строчку. Сразу же стер ее. С чего начать? Как начать? Главное, спрятать истину глубоко под сюжет. Все вокруг замерло. И я затих. И я начал сочинять воспоминания.