Ивановы. Фамильная магия

Ничего не стоило менять

Мгновение, ради которого я пылал. Хоть и небольшие строки, но безусловно талантливые. Да, это моя дорога. Я видел свое лицо на плакатах в книжных, видел фотосессии.

Мне стоило получить больше вдохновения, больше эмоций. В ожидании чуда, я чудил сам. Я должен был чудить, чтобы писать дальше. Потому что только это представлялось мне настоящим. Только это теперь имело ценность. Это был момент покоя, который я ждал, затаив дыхания. Столько лет, столько бесполезных лет! Вероники, Анны, Агнии. Глупые женщины, высокомерные мужчины. Рыжие Ивановы. Все это теперь казалось мне пустой тратой времени, незначительными обстоятельствами. Я вспомнил тот день, когда впервые увидел то самое семейство. Я захотел посмотреть на них снова.

Конечно, многое изменилось. Но мне все же удалось связаться с Виктором и назначить встречу. Встречу, ради которой я отменил свои несуществующие планы, ради которой Иванов согласился спустится с высоты своего офиса. Он не обедал в ресторанах и не любил общественность. Если бы у меня в кабинете были отдельные апартаменты, я бы тоже оставил публичность всяким инфо-дивам.

Я ждал Виктора в одном уютном местечке, где была прекрасная огороженная зона. Мне казалось, что наша встреча урегулирует все, что до этого казалось таким запутанным. Права, наследие, собственность. Сейчас, когда авторская жилка пробежала вдоль моего тела и обосновалась прямо в позвоночнике, мне не терпелось избавить себя от всего никчемного, от всего бренного и ненужного.

Но Виктор явился в куда более недружелюбном виде, чем я только мог представить. Он пришел с высокой, худощавой брюнеткой неопределенного возраста. Ее поджатые красные губы совсем не напоминали мясистые сосиски Анны. Это была деловая дамочка с высокой квалификацией.

– Итак… – он сел напротив и махнул официанту, чтобы тот не подошел между делом. – Чем обязан?

– Я ваш зять, разве у нас нет повода пообщаться? – я совершенно искреннее распахнул глаза. – Кто это?

– Елена Скворцова, адвокат, – женщина протянула мне руку и крепко ее пожала.

А потом она начала сыпать законами и поправками, цифрами и фактами, по которым мне не должно было достаться ничего из великого состояния могущественного семейства. Признаться, до этого момента я не задумывался ни о какой доле.

Теперь, когда передо мной открылся мир литературы, я был нечто большим, чем муж рыжеволосой девицы. Я был мастером.

Но даже в таком окрыленном состоянии я был способен понять, что с цветочным рафом в собственной кофейне пишется куда приятнее, чем в съемной квартире где-то в Бутово. Однако романтизм встречи пропал, а к перепалкам я никак не готовился.

Поблагодарив за уделенное время, я предложил встретиться в суде. А пока откланился и пошел дальше, к новым высотам, к новым жертвам.

Я очнулся в темном лесу, ощущая дрожь в руках, окровавленных руках. Предыдущее убийство было четким, понятным. Теперь же я очнулся в тумане, будто перебрал недавно, и все события начали мелькать перед глазами. Бар, проститутка, веревка. И все это покрывало меня красотой момента. Я улыбнулся, осматриваясь. Ее тело, истерзанное ножом, все еще лежало на траве. Я любовался ее мертвыми изгибами. Да уж, настоящее мастерство – украсить недостойную жизнь достойной смертью.

Конечно, стоило ее закопать. Но мое тщеславие шептало, что это кощунство над тем произведением искусства, которое сотворили мои руки. Я чувствовал себя живым.

Процесс по делу о наследстве затянулся надолго. В этот период я держал себя в руках (хоть это было достаточно тяжело), не вызывал подозрений. Но после нескольких почти срывов мне начала снится Вероника. Не та женщина, которую я получил, а молодая нимфетка с горящими волосами. Я просыпался в поту, боялся, что не смогу себя контролировать. Мне страшно хотелось снова почувствовать власть, пощекотать себе нервы. Но здравый смысл говорил, что Иванов не так прост, он еще заставит меня глубоко поплатиться за имущество, которым я пользуюсь.

В сентябре я сидел в своем кафе, разбирая убыточные счета с новым управляющим. В голове мелькал Сергей Сергеевич из «Бесприданницы». Я также доверился людям, которые меня грабили и вот, я почти банкрот из-за 100 кв м поганой кофейни.

Владислав был антикризисным управляющим, рекомендованным мне одним знакомым. Ах да, расскажу деталь. Дабы не сорваться на убийства, я пустился в менее тяжкие смертные грехи. Для богатых мужчин в Москве есть отдельные клубы с отдельными комнатами. Ты никогда не знаешь, кто посещает вечеринку этой ночью вместе с тобой. Но так случилось, что после очередной бессмысленной групповушки, не удовлетворившей моего страдающего разума, я ожидал водители и столкнулся с таким же раздражительным типом. Мужчина в изысканном костюме протянул мне руку.

– Андрей, – сухо проговорили его потресканные губы.

Мы поехали на моей машине в сторону одного непубличного ресторана, о существовании которого я не знал до этого момента. Угольный магнат по классике жанра спивался, не найдя удовлетворения в деньгах и похоти. Я заметил у него признаки отчаяния и подумал, что совсем скоро ошметки этого симпатичного дядьки будут соскребать под одной из башен Moscow City.

Тем не менее, мы стали приятелями. Андрей был умен и далек от снобизма, что помогало мне становится ближе к его душе. Услышав про мои судебные тяжбы с бывшими родственниками, он лишь улыбнулся.

– Забавно, – усмехнулся он, – я ведь тоже Иванов.

Я окаменел, происходящее не вписывалось ни в одни нормы. Как все повороты моей судьбы могут быть под пятой одной фамилии? Так или иначе все складывалось наилучшим образом. Антикризисный менеджер за 2 недели вывел мою кофейню в плюс, что существенно облечено положение моего кошелька. К тому же, Виктор Иванов согласился на сделку. Он оставлял мне квартиру в центре, кофейню, капиталы в нескольких банках и виллу на юге Италии. От всего остального я должен был отказаться. Такая щедрость не бывает от доброго сердца, поэтому я искал мотив. И скоро все стало на свои места. Новый Иванов избавил меня от старого.

Единственное, что смущало меня в происходящем – я теперь должник одного богатого засранца. Ни сегодня, завтра, он попросит взамен что-то и отказаться (с учетом его влияния) я не смогу.

Однако концентрация на недостатках такого знакомства в мои планы не входила. Я решил как можно больше времени посвятить положительной стороне вопроса.

Бабье лето в этом году было необычайно красивым. Мы с Андреем ходили на яхте, летали в горы и пили шампанское из горла. Оба перестали посещать тот клуб, оба стали больше улыбаться.

И вот в самом начале октября Андрей пригласил меня в свой дом. Выпить старого французского вина у костра, погулять в лесу. Мне самому казалось это отличной идеей, ведь рядом с ним я перестал мечтать об убийствах. Я становился лучшей версией себя.

Теперь я не интересовался литературой, все дни пробегали в сладком дурмане безделья. Мы отпустили слуг, остались одни. На улице моросил холодный октябрьский дождь. Как в лучших мелодрамах Голливуда, мы надели свитера, сели в кресла, пили виски, слушали джаз. Все было так спокойно, так равномерно.

– Раньше я думал, что денег мне хватит для счастья, – начал Андрей, – но сейчас я знаю, что деньги только с дополнением в виде тебя способны осчастливить меня.

– Да, – прищурился я. – Кажется, ты единственный способен понять меня. А это такое счастье, когда тебя понимают и принимают.

Мы замолчали. Я начал рассуждать, не видит ли этот мужчина во мне любовника. Ибо все эти гейские штучки вовсе не находили во мне какого-то отклика. Вот он подходит ко мне с затуманенными глазами, вот проводит пальцами по моей щеке, вот прикасается ко мне губами. От этих таких реальных мыслей меня почти вывернуло. Я не буду этого делать, ни за какие бонусы.

– А если я покажу тебе то, что может шокировать? Если это будет неправильно с точки зрения общества и морали? Такое ты бы мог принять во мне?

Тут-то я все и понял. БДСМ как минимум, сатанинский культ, как максимум. Пытать себя я уж точно не дам, лучше умереть стоя.

– И что же ты хочешь показать мне?

– Дом желаний.