Ивановы. Фамильная магия

Новое начало

Широкая фигура Андрея в охотничьей куртке шагала по территории дома, смело и уверенно. Я сам, теребя в руке телефон, брел за ним следом, озираясь на разбросанную листву. Почему бы не заставить рабочих убрать здесь все? Сырые листья приклеивались к ботинкам и неприятно хлюпали, дождь забирался под зонт и вся атмосфера вокруг перестала меня устраивать. Какие-то странные инстинкты толкали меня назад, от этого места, ставшего для меня роковым.

Потребовалось минут 15, чтобы среди деревьев начал проглядываться небольшой одноэтажный домик, новый, судя по фасаду. Это было безликое строение, совсем непохожее на тот массивный элемент за моей спиной. У меня проблеснула мысль: я могу прямо сейчас убежать. Пусть секреты останутся секретами, пусть все будет на своем месте: у кого-то за пазухой, у кого-то на шее.

Но великая сила любопытства толкала меня вперед, к новым горизонтам. В оцепенении я открыл ту дверь, которая впоследствии утопит меня.

– Добро пожаловать, – мягко проговорил ровный голос Андрея.

Его внимательные глаза следили за мной, я чувствовал это всей своей кожей.

Вы когда-нибудь попадали в кошмар, где каждая песчинка пропитана злом? Хотя во сне мы всегда чувствуем в 100 раз острее. Так вот, это место, это злое место дышало Дьяволом и от этого мурашки бегали по спине. Я старался скрыть свое удивление. Хоть теперь меня можно было назвать серийным убийцей, я не превышал градус жестокости выше необходимости, я никого не пытал.

– Как тебе? – он не шевелился и мне казалось, что моя судьба решается в это самое мгновение. А я ведь не был дураком.

– У меня нет слов. Это…

– Это..?

– Это восхитительно! – выпалил я со всей натуральностью.

Напряжение тут же спало, отчего я смог, наконец, выдохнуть. Жив я останусь, теперь я в этом был уверен.

Чтобы не оскорбить хозяина я начал с интересом рассматривать обстановку. Гинекологическое кресло с набором инструментов, цепи, хирургический стол, какие-то ванны, кушетки, подвесные конструкции. Я знал, что здесь подвергались пыткам люди, много людей. Жестоким и кровавым пыткам. Но задавать вопросы сейчас было бы крайне подозрительно. А у меня уже созрел план.

– Ты мечтал стать врачом?

– Нет, я мечтал стать продавцом мороженого, Андрей снял куртку и прошел куда-то в сторону. – Думаю, тебе надо выпить.

Я был уверен, что алкоголь мне сейчас не помощник, но его уверенный тон не давал мне права на выбор. Ни на одном предмете не было пятен крови, ничего не демонстрировало наличие вещественных доказательств. Я задумался, каково прислуге убирать все это месиво? Кто прячет тела? Где он держит жертв до начала их мучений?

– Хочешь меня о чем-нибудь спросить? – он вошел в комнату с двумя стаканами виски и я удивился, как спокойно он вел себя.

– А ты хочешь о чем-то рассказать? – я взял стакан, не отрываясь от его очаровательной улыбки. Интересно, какой он в ярости. Я ведь ни разу не видел его злым. Может, в том и секрет такого спокойного поведения. У него была отдушина.

– Мне нравится, что у тебя есть чувство такта. Нравится, что ты никогда не лезишь туда, где тебе не рады. Это такое нужное и редкое качество.

Мы помолчали, допив виски. А потом вернулись в особняк, чтобы провести остаток вечера за просмотром старого фильма о Ганди. Я смотрел как по лицу Андрея бегают тени кадров и удивлялся, каким нормальным он выглядел. Никаких следов безумия и неуравновешенной психики. Никаких опасных движений. Он был воспитан, спокоен и уверен в себе. Я им восхищался. И мне захотелось того, чем он обладал. Включая дом желаний.

Почти неделю я провел в особняке Иванова. Мы не говорили ни о чем секретном, пили, ели, выезжали в город. Хоть я и хотел узнать подробности, я не настаивал. Человек – не зубная паста: если надавить, результата не будет.

Время начинать сначала. Совершенства нельзя добиться без потерь. Я терял душу. И все закружилось в танце судьбы. И я наполнялся благословением.

Точкой отсчета стал один из долгих осенних вечеров, промозглых и уже по-настоящему уютных. Андрей сидел подле меня, проговаривая все знаменитые цитаты Канта. Я пил вино цвета клинового листа, закусывал сыром с плесенью и вяло поддерживал дискуссию. То чувство легкости и удовлетворения от его компании прошло, я сник.

– Ты не очень-то охотно слушаешь меня, – спокойно проговорил он.

– А ты вовсе не охотно рассказываешь.

– Да… – всего секунду он размышлял, а потом резко встал и направился к выходу. – Идем.

Я задрожал, но подчинился.

Мы вышли и по мокрой листве, жадно цепляющейся за мои ботинки, направились к тому самому заброшенному домику. Внутри было тепло и сухо, но те самые волны ужаса накатили на меня с новой силой. Настоящее зло, первосортный кошмар.

– Ты думаешь, тебе что-то угрожает? – Андрей стоял сбоку от меня все в том же кашемировом свитере лазурного цвета. Я задумался, чувствую ли я напряжение, которое животный инстинкт самосохранения бросает в лицо? Покачал головой. – Хочешь посмотреть что я тут делаю? – Я кивнул.

Он провел меня в маленькую комнатку за стеной. Я расположился на барном стуле, удобном.

– Первое правило – я все и всегда делаю сам. В Москве есть порядка 5 агентств по предоставлению жертв на любой вкус, плюс частники. Но чем меньше следов, тем длиннее дорога впереди. Никому нельзя доверять и никогда нельзя расслабляться.

Он надел на себя штаны и рубашку как будто из клеенки, ботинки рыбака.

– Но ты сейчас доверяешь мне, – сказал я, заметив улыбку на его лице.

– Нет, не доверяю, – он убрал в шкаф то, в чем пришел. – Ты такой же сумасшедший как я, это заметно. И ты убивал, это я тоже знаю. Я пресытился тем, что могу сделать один. Возможно, ты сможешь мне помочь.

В этот раз я только смотрел. Андрей выкатил девушку из другой комнаты. Она была на больничной каталке. Ее рыжие волосы беззащитно свисали по сторонам, она была голой и прекрасной. На секунду у меня появилась мысль, что если спасти ее. Ударить Андрея чем-то тяжелым, побежать. Она могла бы быть счастлива со мной? Я вспомнил такое красивое, такое нарядное лицо той Вероники, что ехидничала у моря. Моя Вероника, которая теперь покоилась с миром. Острая тоска по ней пронзила мое сердце и я зажмурился.

Открыл глаза я только после первого крика. Девушка была в сознании, что весьма меня удивило. Спокойный и размеренный Андрей возился у нее в области живота и я не буду описывать его хирургические эксперименты. Сначала я не мог пошевелиться. Внутри фильма ужасов, реальность происходящего потерялась. Потом от ее глухих стонов ко мне вернулось то замечательное чувство превосходства и самой жизни, из-за которых я убил тогда. Я не отводил глаза и наблюдал. Андрей делал все так буднично, что я понял, его интерес к этим занятиям угас. Но он посвящал меня в свой мир, а значит ему требовалось повторить то, что он делал обычно.

Когда его ровные шаги ступили по комнате, я все также был приковал к происходящему в другой комнате. Рыжеволосая девушка лежала без чувств, а я вспоминал наши часы любви с Вероникой, ее тогда еще нежную кожу и хищную улыбку нимфетки.

Чувствовали ли вы себя когда-то безнадежно отчаявшимся? Чувствовали как тоска стискивает ваше горло в своей мертвой хватке? Чувствовали боль, раскаты которой заглушали все остальные мысли? Забывали ли вы про то, «как надо»? В тот момент я потерял всякие ориентиры кроме этого.

Деньги больше не имели смысла, комфорт больше ничего не значил. Только она, ее рыжие волосы и молодое тело, безнадежно лежащее на столе и напоминающее мне о том, что я все еще способен чувствовать.

– Разве не хороша? – шепнул мне Андрей.

– Восхитительна.