Эффект Сюзан

24

Я еду на велосипеде к станции Хеллеруп. Делаю небольшой крюк, чтобы проехать мимо виадука над железной дорогой и въезда в первый и второй отделы Академии обороны.

По другую сторону железнодорожного полотна находится парковка Академии, на ней стоит всего лишь несколько машин. Экскаватор исчез. Траншея засыпана.

Я пересекаю дорогу.

В теории поля Андреа Финк понятие «верифицированная интуиция» играет важную роль.

Если однажды вам захочется запечь щеки морского черта в соусе из морских черенков и съедобной сердцевидки, и вы сядете на велосипед и поедете в гавань Торбек, и в ту самую минуту, когда вы свернете на пирс, к нему причалит старый добрый катер «Бетти», и у ног рыбака Финна по счастливой случайности окажется ведро с пятью чертями и еще ведерко с моллюсками, и за все это он попросит всего двести крон, потому что Финн всегда был другом дам и потому что он тоже придает значение стечению обстоятельств, хотя и не изучал квантовую физику, так вот, если вы столкнетесь с таким поворотом событий, то не исключено, что налицо зачатки верифицированной интуиции.

Большинство людей скажут, что просто случайно повезло. Но дело в том, что, как рассказывала мне Андреа Финк, одним из первых ее открытий стало то, что в определенных группах людей частота верифицируемых интуиций начинает увеличиваться с течением времени сначала линейно, а затем экспоненциально. И в конце концов начинают возникать сингулярности — события, выходящие за рамки известных описательных моделей.

Именно моя частота верифицируемых интуиций побудила ее надавить на меня, чтобы я подписала в присутствии свидетелей в лицензионно-разрешительном отделе полиции заявление, что я никогда не буду играть в азартные игры.

Когда я перехожу Хеллерупвай, то сталкиваюсь с еще одним стечением обстоятельств.

В будке у шлагбаума сидит тот же молодой человек, что и в прошлый раз. Когда он видит, как я слезаю с велосипеда, он краснеет и выходит на улицу.

— У меня есть один вопрос, — говорю я, — вы записываете номера всех машин, которые въезжают и выезжают?

Он качает головой.

— Только имена людей. Да и то не всех.

— Позавчера, когда я тут проезжала. Вы помните темный фургон, он, должно быть, заехал вскоре после меня?

— Это была следующая машина. От подрядчика. Отвечающего за земляные работы. По договору с муниципалитетом.

— Он показывал свое удостоверение?

Он качает головой.

— Наша задача продемонстрировать, что здесь есть ограничения на въезд. А так мы никого особенно не контролируем. Но он вернулся. Позднее в тот же день.

На мне анорак, шарф, шапка, варежки, и мне тепло после поездки на велосипеде. И тем не менее меня начинает знобить от холода.

— Он спросил о вас. И о мальчике. Я сказал, что впускал вас на территорию.

Мы смотрим друг на друга. Мы вступаем на какую-то зыбкую почву.

— Но я не сказал, что видел, как вы уехали.

— И почему вы не сказали об этом?

Он в третий раз качает головой. Как и большинство людей, он, как правило, не в состоянии объяснить мотивы своих поступков.

— Что-то в нем было не так. И в том, кто сидел рядом с ним. Мне показалось… Я что-то сделал не так?

— Вы сделали все точь-в-точь так, как и надо было сделать, — отвечаю я. — Они привезли с собой грузовик с краном?

Он кивает.

В нем они вывезли останки «пассата». Потому что они культурные люди. Убирают за собой.

И на всякий случай спросили обо мне. И, руководствуясь каким-то удивительным всплеском верифицируемой интуиции, этот юный бог решил позабыть обо мне. И тем самым, возможно, добавил немного песка в наши песочные часы.

— Меня зовут Ларс. Вы тогда сказали, что можно внести меня в вашу бальную книжечку — это предложение по-прежнему актуально?

— Я в процессе развода.

— Я буду ждать, пока все закончится.

Я неравнодушна к мужчинам, которые, получив отказ, все же находят в себе силы бесконечно ждать.

— Квантовая физика утверждает, что развод после глубоких любовных отношений занимает в среднем семь лет.

Он грустно смотрит на проезжающий мимо поезд.

— Значит, даже если подождать семь лет, не может быть никакой уверенности?

— К сожалению. Это называется соотношением неопределенностей Гейзенберга. Лучшее, что может предложить квантовая физика, — это статистическая вероятность события.

Я смотрю направо, потом налево. Затем целую его в губы.

Когда я пересекаю улицу Рювангс Алле, он все еще тихо стоит где-то позади.

Говорят, что в истории искусств, истории религии и в других ненадежных источниках существует великое множество сюжетов о людях, которые, испытав сильные переживания, застыли на месте, превратившись в какое-то явление из области физики твердого тела. Анализ эмпирических данных показывает, что на самом деле все это не преувеличение, просто этих людей поцеловали. И это их парализовало.