(Не)служебный роман

Глава 42. Марина. Сама дура

На этот раз поцелуй уже не был таким осторожным. Вадим напористо вторгался в мой рот, и вызванная им буря эмоций оглушала. Перед глазами летали обезумевшие шаровые молнии, в ушах шумело, а колени вот-вот готовы были подогнуться. Но не успела я упасть, как Вадим подхватил меня на руки и понес в мою же спальню.

Видимо, помня о моем вчерашнем нездоровье, он был невероятно нежен. Нас словно покачивало на теплых и ласковых волнах. Бережно, неторопливо, и по телу растекалось приятное тепло. Я даже и не подозревала, что такая деликатность, деликатность на грани возможностей человека, может быть настолько восхитительной. Меня словно постепенно наполняли мельчайшие пузырьки воздуха или же веселящего газа. Становилось очень легко и казалось, что вот-вот преодолеешь гравитацию и взлетишь, а пузырьки покалывали, будто хотели вырваться, пока не накрыли обоих шипящей и пенящейся, как шампанское, волной прибоя или цунами. Она закрутила и выбросила нас на берег разнеженных и расслабленных.

Я еще продолжала нежиться в крепких объятия, когда сказка закончилась. Вадим еще раз осторожно коснулся моих полуоткрытых губ в мягком и каком-то нежном поцелуе и отстранился.

— Марина, — после недолгого молчания сказал он. — Ты очень красивая женщина. Очень соблазнительная. И, что немаловажно, очень умная, — и снова замолчал.

— Поэтому, — внутренне сжавшись и приготовившись к неприятному, продолжила я. Когда женщине говорят, что она умная, значит она выставила полной дурой.

— Но я не принадлежу себе. Я принадлежу работе и Алисе. Ты же это понимаешь.

Бедный, он не знал куда деть глаза, только бы не смотреть на меня. Видимо, подобные объяснения для него в новинку.

— Надеюсь, то, что произошло сейчас, не станет проблемой? Я не должен был тебя целовать. Вообще не должен был ничего делать. Но, как уже говорил, ты очень красива, и я повел себя как свинья. Прости.

— Все в порядке, — выдохнула я и сползла с кровати. Оказалось, что не так уж и страшно. Я ожидала, что будет больнее. Наверное, я сильнее, чем думала, или Вадим смог подобрать правильные слова. — Конечно, я все понимаю и обещаю больше не приставать. Я в душ, и пойдем завтракать, а то на работу опоздаем.

С кухни уже тянуло горелым, но сожаление и грусть подкатывали к глазам соленым приливом, и вот-вот готовы были прорвать плотину. Горло сжималось спазмами готовых вырваться рыданий, и я поспешила скрыться в ванной, чтобы не показать этого Вадиму. В конце-концов, он ни в чем не виноват. Не виноват, что поступил, как порядочный человек и привез меня больную домой, да еще и выхаживал. Не виноват, что при виде его в моем халате, я слетела с катушек и сама полезла целоваться. Вадим всего лишь человек, что успешно и доказал, и не смог отказаться от того, что предложили на блюдечке с… какого там цвета у меня полотенце? С синей каемочкой.

Сама дура и сама во всем виновата. Сейчас надо постараться выбраться из сложившейся ситуации с наименьшими потерями — свести общение с Вадимом только к деловым вопросам и, сразу после окончания коллекции, уйти. Зачем быть постоянным напоминанием о несдержанности и неосторожности. Так он сам меня скоро возненавидит. Пусть лучше этот момент останется в моей памяти чем-то светлым и красивым. Легким до головокружения приключением. Как курортный роман. Но отпуск, или в нашем случае, безумие кончилось, в двери постучали трудовые будни, а с ними и реальность в виде Алиски, принадлежащей ей половине компании и обязательствах Вадима.

Завидовала ли я Алиске? Не стану скрывать, да. Мне еще не встречался мужчина, который без лишних слов просто делал то, что необходимо и не требовал ничего взамен. И вряд ли встретится. Я была абсолютно права, когда подумала, что Вадима необходимо занести в красную книгу, ведь это вымирающий вид мужчины.

Хотела ли увести его у Алиски? Конечно, нет. Ведь я не могу дать то, что для него важнее всего — его компанию. А он сам ни за что не сделает ничего, из-за чего сможет ее потерять.

Так что мне остается только наше небольшое сумасшествие и знание, что настоящие мужчины еще не вымерли, даже если остался единственный экземпляр.

А позавтракать мы так и не смогли — омлет оказался в мусорном ведре.