Бегство со Светлого берега

Сильвер был единственной рыбой в доме, но это служило, пожалуй, единственным и не очень веским доказательством его подлинности. Его пол был приписан ему с самого начала, хотя никто не мог бы в нем поручиться. С тем же успехом он мог оказаться и дамой. А однажды к задней двери их дома пришел маленький мальчик и принес в банке из-под варенья другого гольяна. Он объяснил, что это он в свое время оставил Сильвера у дверей их дома, а теперь принес еще одну рыбу, чтобы составить ему компанию. Эта идея привела обеих мисс Гулливер в чрезвычайное возбуждение, и рыба из банки была мгновенно перемещена в аквариум под острым, заинтересованным взглядом Нельсон. Мисс Джессика милостиво разрешила мальчику зайти на следующий день и посмотреть, как устроились две рыбы. Она даже угостила его печеньем и посмотрела ему вслед…

Вернувшись в гостиную, она застала мисс Мадж и Нельсон в необычайном волнении. Новая рыба плавала по поверхности воды кверху брюхом, а Сильвер безмятежно совершал круги на глубине. Победоносный Сильвер! Он не потерпел соперника в своих владениях. Конечно, обеим мисс Гулливер было жаль несчастного пришельца, но они отдали его Нельсон. И им было очень жаль, когда пришлось сказать мальчику, что новая рыба погибла. Они разрешили ему зайти в гостиную, где он уверенно объявил, что гольян, с торжествующим видом выплывший из водорослей, был именно новый гольян: он знал каждое пятнышко на его теле. Если поверить этому ужасному мальчику, то именно Сильвер был повержен, убит чужаком, брошен Нельсон для игры и, наконец, съеден ею. Но убедить в этом обеих мисс Гулливер было невозможно, они так же знали каждое пятнышко на теле своего гольяна. Мисс Мадж знала даже его особые повадки и по изменению ритма, в котором двигались его плавники, могла угадать, когда он утомлен или не в духе. И все же с этого времени Сильвер был окружен загадочным нимбом неопределенности. Был он или не был настоящим Сильвером? Обе мисс Гулливер решительно отмели все сомнения, но в глубине души ни одна из них не была уверена вполне.

С Сильвером в жизнь обеих мисс Гулливер вошли новые хлопоты; теперь каждая из них жила в постоянном страхе, что другая оставит открытой дверь в гостиную. И даже когда одна из них была в комнате, даже когда они были там обе, приходилось все время быть настороже, опасаясь, как бы Нельсон не прыгнула на подоконник. Однажды они подоспели в последний момент и еле успели вытащить из воды ужасную, согнутую крючком лапу; да и одно лишь присутствие на подоконнике Нельсон, дремлющей, подогнув под себя лапы, заставляло Сильвера лихорадочно метаться по дну аквариума.

Каждое утро обе мисс Гулливер отправлялись на торговую улочку, параллельную Джослин Террас, за покупками для своих питомцев. Пройти туда они могли и по Бэдд-стрит, и по Люпен-стрит, и по Кэйтлин-плейс, ибо их дом находился в середине Джослин Террас. Мисс Джесси была согласна идти по любой улице, лишь бы это была не та улица, которую выбрала ее сестра. Если мисс Мадж делала движение в сторону Бэдд-стрит, мисс Джесси решительно направлялась к Люпен-стрит. При малейшем намеке на то, что мисс Мадж собирается остановиться у светофора, мисс Джессика следовала к другому переходу, и мисс Мадж тащилась за ней, переживая свое поражение. Проведя однажды месяц в больнице, мисс Мадж подумала было, что теперь мисс Джесси предоставит ей, как больной, какие-нибудь привилегии. Но нет, мисс Джессика, как и прежде, выждала момент, когда ее сестра уже готова была повернуть на Кейтлин-плейс, а сама прошествовала по Люпен-стрит, уверенная, что та следует за ней. «Ну и пусть ее!» — сказала про себя мисс Мадж и упрямо потащилась по Кейтлин-плейс. С этого дня они ходили в магазины по разным улицам, и теперь возникла новая забота: надо было предугадать чужой выбор, чтобы собственный не выглядел как уступка. Обычно они, не улыбнувшись друг другу, встречались у лавки мясника или у магазина, где продавали корма для животных. Но иногда они останавливались посреди пути, пораженные одновременно одной и той же страшной мыслью, что могли забыть закрыть дверь в гостиной. Они могли бы легко избавиться от этих мук, если бы одна из них оставалась дома или если бы они ходили в магазины по очереди, но их жгучая ревность делала это невозможным.

Для безразличного взгляда проходившие годы не оставляли следов на сестрах, а небезразличным взглядом на мисс Джесси и на мисс Мадж уже давно никто не смотрел. Усиливающаяся глухота, слабеющее зрение, астматическое дыхание, рассеянность, доходящая едва ли не до потери памяти, — все это само собой разумеется, когда речь идет о старых людях. Дрожание рук и тик, заставляющий клониться голову, замечались немногими, а кто и замечал, не мог сообразить, у кого это дрожит левая рука, у мисс Джесси или у мисс Мадж, и у кого клонится голова, у мисс Мадж или… «Ах, да помолчи же!» — говорили люди, не давая довести до конца размышления на эту тему.

Мисс Мадж ушла первой (вспомните месяц в больнице). Она ничем не болела, ни дня не провела в постели, но однажды днем, когда они молча сидели со своим шитьем перед камином и мисс Джессика подумывала, не пришло ли время спросить, не пора ли ставить чайник, шитье упало на колени мисс Мадж и она тихо позвала: «Джесси!» И это был конец. К ужасу мисс Джессики, тут же Нельсон с громким мяуканьем принялась прыгать на колени мисс Мадж и обратно на пол, так что пришлось прежде всего выдворить кошку из комнаты. Прислонившись высохшей щекой к еще теплой голове сестры, она подумала: «Меня назвали Джесси последний раз». И тут же в ее голове пронеслась абсурдная и едва ли не кощунственная в данных обстоятельствах мысль: «А как бы меня назвала Нельсон, умей она говорить?»

В первый раз мисс Джессика заплакала, увидев, как мисс Мадж лежит на своем ложе среди весенних цветов, безмятежная и прекрасная. Но потом ее посетила мысль: «А кто заплачет по мне, когда я умру?» — и она зарыдала.

А однажды утром она увидела, как Нельсон лежит на боку у камина в гостиной, и кончик ее языка высовывается сквозь стиснутые зубы. На следующий день мисс Джессика перенесла легкий удар. Посреди этих смертей и опустошения один Сильвер продолжал молотить воду, словно бросая вызов времени и смерти.

Мисс Джессика, казалось, мало изменилась после удара, лишь подобие борозды пролегло по ее лицу от левой брови до кончика подбородка. Из Хеддерсфилда приехала родственница, посовещались с поверенными и продали дом и бо́льшую часть обстановки. Некоторую ценность, как оказалось, имели только дедушкины часы; их отхватил как предмет эпохи некий рыщущий в поисках добычи американец, как только они были выставлены в витрине магазина на Фулхэм-роуд. Для мисс Гулливер нашли коттедж у моря и перевезли туда удобное кресло, кровать, ковер из гостиной и другие непроданные вещи. Миссис Йорк из соседнего дома обещала присматривать за мисс Джессикой, а вскоре в ее жизни появился новый Нельсон. Он объявился у ее дверей в самом плачевном состоянии после одной штормовой ночи, когда у самых утесов пошел ко дну корабль со всей командой. Была принята романтическая версия, что кот послан ей, чтобы утешить в ее одиночестве. Никто не знал, что думает по этому поводу сама мисс Джессика, но она дала пришельцу — еще наполовину котенку, черного цвета, с большой манишкой и одной белой лапой — имя Нельсон. Столь старой даме было чересчур утомительно все время удерживать шустрого кота вдали от аквариума, поэтому Сильвера пришлось отдать двум маленьким мальчикам, которые вместе с родителями останавливались у миссис Йорк. В конце концов, кот был более подходящим обществом, чем гольян, дай мисс Джесси никогда не была так привязана к Сильверу, как мисс Мадж. Когда отдыхающие возвращались в город, они не взяли с собой Сильвера, и муж хозяйки отнес аквариум к морю и выплеснул его в нахлынувшую волну, где Сильвер немедленно умер.

Никто больше не называл мисс Джессику ее именем и вообще каким-нибудь именем. Рыбаки называли ее старухой, что рядом с миссис Йорк, а мальчишка-рассыльный из магазина, передавая миссис Йорк заказанные мисс Джессикой продукты, всегда добавлял: «Чай и горшочек с супом для той старушки».

Мисс Джессика спокойно перенесла зиму, а Нельсон вырос в великолепного мурлычущего кота. Когда вновь пришло лето, новые отдыхающие приходили погладить кота, горделиво восседавшего под сенью листвы, а маленькая девочка, остановившаяся с родителями у миссис Йорк, повадилась проводить время у дверей дома мисс Джессики, лаская животное и болтая со старой дамой. Люди видели, как шевелятся губы мисс Джессики и как маленькая Патти глядит ей в лицо, кивает с серьезным видом и, запинаясь, произносит не слишком членораздельные фразы, и удивлялись, о чем эти двое могут говорить друг с другом. Отец Патти, лет десять назад выставлявшийся в Королевской Академии, нарисовал крыльцо, на котором Патти сидела у ног старой женщины, только лица их были едва различимы, а Нельсона не было вовсе. Уезжая осенью в город, они забыли послать Патти попрощаться, а следующим летом мисс Джессика умерла и в ее коттедже поселилась семья из Лондона.

— Жаль, — сказала мать Патти. — Он как раз подошел бы нам. И нужно было пойти и попрощаться с бедной старушкой.

Отец Патти тоже сказал, что ему жаль. Он надеялся закончить рисунок и послать его в Академию. Но Патти разразилась слезами.

— Почему она умерла? — спрашивала она, устремив ввысь яростный взор. — Я не хочу, чтобы она умирала.