Поцелуй мамонта

— Кожан, нашли!

— Ломай!

— Кирку давай.

— Где?

— В руках что у тебя?

— Блядь!

— Тише ломай.

— Нах… тише. Не выйдет тише.

— Дом побудил. Коммунщик щас сунется.

— Коммунщик нас как огня боится: сам не придёт… Зачем ему в петлю… нос совать…

— Похеру теперь дом. Похрен побудки. Торопиться надо.

— Верно. Кожан, сколько у нас ещё запасу?

— Не суетись, мы не бандиты какие — нибудь, мы Чека. Делаем законный обыск.

— Точно! Кожан, — кричит Алтын, разбушлатясь и распинывая шмотки по углам комнат, — а я представляешь, представляешь, ха — ха — ха, а я и забыл, что мы Чека! Всё озираюсь по — ранешному. Ну ты, молодец, Кожан, чего удумал! Прогулка, блядь, а не дело!

— Милицанеры…

— Чего милицанеры?

— Прийти могут.

— Пох их! Мы сами милицанеры. Читать надо декреты. Бей в стенку. Чего застрял?

— Кайло, блядь, в дыре увязло. Будто держит кто с той стороны… Шевелит. Во! Как живое! Видели?

— Ну, суки! Неумёхи!

Пока то да се, Клавка поднялась с пола, распутала чудом руки (Стёпка и тут ложанул с отвычки!), вытащила кляп и сплюнула окровавленные зубы вместе с остатком блевотины. Полощет слюной рот, дрыгает кадыком. Подползла на коленях к двери, посмотрела в щель:

— Всё, конец и постояльцу нашему и деткам! Проникли, сволочи. Без Степана — суки не нашли бы.

А там летят в сторону осколки кирпича. Дырка образовалась, но небольшая. Засунул туда глаз красноармеец Жалов. В дырке темнота.

— Ещё стучи! С размаху давай!

— Что как девочка жеманишь!