Чикита

[Главы XXIII и XXIV]

Этот пробел легче будет заполнить. В двадцать третьей и двадцать четвертой главах Чикита писала про города, куда отправилась после Парижа. Она побывала в Люксембурге, потом в Вене и по случайности прибыла в Берлин в тот самый день, когда граф Фердинанд фон Цеппелин впервые запустил свой знаменитый дирижабль. Она выглянула в окно, увидела эту махину среди облаков и тут же захотела познакомиться с изобретателем, чтобы в следующий раз он нашел место в гондоле дирижабля и для нее. Но фон Цеппелин был в те дни ужасно занят и Чикиту принять не смог, так она и не полетала[121].

Зато в Берлине Чикита познакомилась с трио французских лилипутов, выступавших в тамошних театрах с большим успехом. Было их двое братьев и сестра — Адрьен, Денизо и Маргерита Беарне. Они пели, танцевали и представляли комические скетчи. Целиком труппа именовалась «Колибри Беарне». Они остановились в том же отеле, что Чикита, и вскоре пригласили ее на свое шоу и подружились с ней. Одна беда: и Адрьен, и Денизо влюбились в нее и, хоть раньше всегда прекрасно ладили, вконец разругались между собой. Чуть до дуэли не дошло.

Адрьен Чиките с самого начала не понравился — он был толстоват и лицом смахивал на поросенка, — а вот с Денизо по прозвищу Микроскопический Мужчина она пережила довольно бурный роман. Думаю, после всех этих совокуплений «амфибий» она соскучилась по чему-то другому. Денизо стал вторым ее любовником-лилипутом, и, как и с Синьором Помпео, они отлично подошли друг другу.

Адрьен, узнав, что Чикита спит с его братом, пытался покончить с собой и устроил такой скандал, что даже в газетах об этом писали. С этой минуты колибри Маргерита ополчилась на Чикиту за то, что та рассорила братьев. Однажды вечером она пришла к ней в номер и потребовала уехать из Берлина. Чикита отвечала, что уедет, когда ей заблагорассудится, и тогда Маргерита накинулась на нее, как тигрица, и между ними завязалась ожесточенная драка с выдиранием косм и всем прочим. Если бы прибежавшая Рустика не разняла их, поубивали бы друг дружку.

Чиките казалось, что между тремя колибри есть нечто темное, странное, и вскоре она выяснила истинную причину ненависти Маргериты. С юности та имела тайные интимные отношения с обоими братьями. Нет, ты вдумайся. На фотографиях — сущие ангелочки, а туда же.

Эти кровосмесительные делишки Чикиту отпугнули, и, опасаясь мести Маргериты, она решила порвать с Микроскопическим Мужчиной. Когда она объявила Денизо о своем решении, колибри обернулся ястребом и пригрозил ей убийством в случае расставания. Словом, сплошная мелодрама в лилипутском стиле. Если вкратце, Чиките пришлось тайно сесть на поезд и, ни с кем не попрощавшись, отбыть в Италию.

В Риме только и разговоров было, что о гибели Умберто I от рук Гаэтано Бреши, итальянского анархиста, который много лет прожил в Соединенных Штатах, а потом вернулся на родину только затем, чтобы укокошить короля. Утром, днем и вечером под стенами Колизея, в Трастевере и у собора Святого Петра люди судачили об убийстве, словно не имели других тем… И то же во Флоренции и в Венеции.

Из Италии Чикита отправилась в Испанию. Она побаивалась, что там ее плохо примут. Поражение 1898 года оставалось свежо в людской памяти, а она мало того, что кубинка, так еще и долго жила и работала в Штатах. Но страхи не оправдались, испанцы обходились с ней очень дружелюбно и везде принимали с радостью. Сперва она посетила Севилью и закрутила роман с цыганом, который взял моду распевать коплы у нее под окном. К сожалению, он оказался мошенником: в первую же ночь, когда его допустили в спальню, спер золотое яйцо курочки Монтескью. Чикита так разозлилась, что на следующий же день выехала в столицу.

В Мадриде она очень подружилась с писательницей Эмилией Пардо Басан. Они с первого взгляда пришлись друг другу по душе и вскоре стали неразлучны. Пардо Басан даже уговорила директора Прадо впустить их в музей вечером, когда он был закрыт для прочих посетителей, и Чикита в свое удовольствие насмотрелась на полотна Гойи, Мурильо, Эль Греко и Веласкеса, не боясь, что кто-то ее толкнет или загородит картины своим ростом. Больше всего ей понравились «Менины», надо думать, потому, что там изображаются карлики.

Однажды Эмилия Пардо Басан устроила званый вечер, собрались художники, политики и дипломаты. Чикита отважилась спеть, словно настоящая мадридская маха, отрывок из сарсуэлы «Празднество голубки», очень модной тогда в Мадриде, а аккомпанировал ей сам композитор, маэстро Томас Бретон:

Я Святая Дева голубки,В дар прошу ки-китайскую, ки-китайскую, ки-китайскую шаль,Ки-китайскую шаль!

Это была импровизация, никто ничего не репетировал, но они сорвали бешеные аплодисменты, будто выступали в театре «Аполло». А больше всех восхитился посол Марокко. Он немедленно послал султану телеграмму с цветистой похвалой Чиките. Через несколько дней она получила от султана пергаментный свиток с приглашением: он звал ее погостить при дворе. Недолго думая, они с Рустикой снялись с места, выехали в Альхесирас и сели на пароход до Танжера.

В порту их должны были встретить солдаты султана и проводить до Феса. Но еще до прибытия кто-то подсыпал кубинкам сильного снотворного в еду. В Танжере их, полусонных, вынесли с корабля в огромной корзине и похитили.

Не надо делать такое лицо! Я не виноват, если тебе с трудом в это верится. Я же пересказываю, что было в книжке, — хотя и сам сомневаюсь насчет этого якобы похищения. С другой стороны, в те времена арабы и впрямь жили, как в «Тысяче и одной ночи», и людей крали направо и налево, так что… чем черт не шутит! Все может быть.

Продолжим. Чикита и Рустика пришли в себя посреди пустыни, притороченными к верблюжьим хребтам, в окружении угрюмых мужчин в тюрбанах. Сообразив, что они попали к злоумышленникам, Рустика взбесилась. Она обругала Чикиту за то, что та необдуманно приняла приглашение какого-то незнакомца, и, памятуя о привычке бабки Минги обращаться в трудную минуту к святой Рите Кашийской, долго молила покровительницу безнадежных дел вступиться за них.

Объясняю, что произошло: один купец, плывший из Альхесираса на том же судне, вознамерился выгодно продать Чикиту живущему в пустыне берберскому шейху. У шейха имелся сын, лилипут лет сорока, страшный бабник. Он завел себе аж шесть жен, прекрасных, словно гурии, цветущих и рослых. Только вот ни одна не беременела.

Старый шейх мечтал о внуке и потому кинул клич: он озолотит того, кто добудет лилипуточку в седьмые жены наследнику. Но красивую и хорошо сложенную, потому что сынок у него привередливый и не станет жениться на первой попавшейся бабенке только из-за роста.

Когда они прибыли в оазис, где стоял берберский лагерь, шейх увидел Чикиту и тут же вручил купцу полную суму золотых. Наконец он дождался нужной девушки. Если уж с ней его сын не заведет потомства, то, видно, делать нечего.

Не бойся, никто и не думал обращаться с Чикитой как с рабыней. Напротив, ее поместили в роскошный шатер и задарили драгоценными камнями и тканями. Сын шейха так и вился кругом и хотел жениться незамедлительно. «Эту как пить дать обрюхачу», — говорил он отцу. Свадьбу решили устроить через неделю и начали поспешно готовиться к невиданному пиру, на который позвали шейхов всех соседних племен.

Шести женам карлика эта свадьба, сам понимаешь, не сдалась. Если первого внука шейх заполучит от чужеземки, их всех спишут со счетов. Поэтому они дулись и всякий раз, входя в шатер к Чиките и Рустике с блюдом баранины, лепешек, фиников или кувшином медовой воды, испепеляли их взглядами и осыпали проклятиями.

Чикита, узнав, какая судьба ее ждет, ужасно расстроилась. Но что ей было делать? Кругом, куда ни глянь, — одни барханы. С отчаяния она попросила помощи у амулета, но тот помалкивал, не желая избавить ее от кошмара. Ни теплел, ни холодел, ни искрил. Словно не к нему обращались. «Тогда лучше бы дал мне потонуть в Сене», — горько упрекнула его Чикита и расплакалась, осознав, что всю жизнь ей придется провести среди верблюжьих кизяков, почти без воды и замужем за каким-то недоделанным бербером.

Зато Рустика не теряла надежды. Она верила, что в последний миг святая Рита Кашийская сотворит чудо, о котором она так истово молилась. И чудо свершилось. За день до свадьбы они сбежали. Как им это удалось? С помощью шести гурий. Они ведь тоже не хотели этой свадьбы, вот и помогли пленницам удрать. Подкупили остановившихся в оазисе на ночлег туарегов ожерельями и браслетами, чтобы те забрали незваных гостий с собой.

Когда шейх с сыном обнаружили пропажу, беглянки уже были за много километров, на пути в Фес. Трудно с точностью сказать, какую роль тут сыграла Рита Кашийская, но путешествие вышло на любителя. Разыгралась песчаная буря, едва не ослепившая их, караван сбился с пути, и Чикита с Рустикой мучились голодом, жаждой и страхом, что туареги их еще кому-нибудь продадут. Но те проявили себя честными малыми и доставили их прямиком ко дворцу султана.

В пустыне Чикита и Рустика часто убивали время, гадая, каков из себя этот султан Марокко. Скорее всего, толстый лысый старикашка. Но на деле султан оказался двадцатидвухлетним юнцом, весьма дружелюбным и приятным.

Чикита писала, что однажды вечером, отужинав наедине с султаном, сплясала ему танец семи покрывал в клубах благовоний. Седьмое покрывало сбрасывать не стала, поскольку секрет обольщения, по ее мнению, состоял в том, чтобы не открывать всего. Что у них там дальше было с султаном — о том она впрямую не говорила, блюла интригу. Но, зная ее, я склоняюсь к мысли, что было многое, потому что Чиките с возрастом все больше нравились молоденькие.

В Фесе она гостила очень долго и задержалась бы еще, если бы из американского посольства в Танжере не доставили телеграмму. Босток умолял ее завершить отпуск, продлившийся целый год, и вернуться к работе. В Буффало открывают новую выставку с небывалым Мидуэем, и Чикита должна блистать там. Предложение, видимо, было неплохое и самолюбию Чикиты польстило, потому что тем же вечером она простилась с султаном. Но до возвращения в Соединенные Штаты заскочила в Париж за новыми тканями, шляпками и духами.

Угадай, кого она повстречала на пароходе посреди Атлантики? Ладно, не напрягайся, все равно не угадаешь. Анархистку Эмму Гольдман. Та объездила пол-Европы с лекциями о свободной любви и теперь возвращалась в Америку. Чикита путешествовала первым классом, а Гольдман — с беднотой, но поздоровалась она так сердечно, что лилипутке стало ее жалко, и она пригласила ее на чай у себя в каюте.

Эмма сказала, что ждет не дождется прибытия в Нью-Йорк, чтобы поведать американкам про новшества в области контроля рождаемости и использования противозачаточных средств. «Мы же люди, а не кролики — хватит уж бездумно приводить детей в этот мир», — заявила она. Кроме того, она возвращается очень довольной, ведь черный стяг анархизма, как никогда высоко, развевается над Европой. Она, конечно, не одобряет убийство как метод политической борьбы, но приходится признать: смерть короля Умберто I стала отличным уроком для знати. И она рассыпалась в похвалах «отважному» Бреши, заработавшему пожизненное заключение только за то, что он избавил мир от коронованного паразита, упивавшегося страданиями и лишениями эксплуатируемых масс.