Ивановы. Фамильная магия

Новое начало

На следующий день ко мне приехал серьезный дяденька в дорогом костюме. Естественно, с водителем. Своей холодной и уверенной рукой он разложил передо мной бумаги, объясняя, что для чего мне нужно подписать. Договор о том, договор о сем. Мои обязанности, моя зарплата. На последнем пункте я почувствовал укол удовлетворения: о таком гонораре я и не мечтал. 150 тысяч – сущая мелочь для госпожи Ивановой, поставленная наобум, как мне показалось. Премирование за ценные сведения. Питание за счет компании, ДМС и много других приятных слов. Для всех я буду помощником госпожи Агнии, что нисколько не ущемляло мое эго. Я буду гулять по семейству Ивановых свободно, а там, вдруг, я таки встречу Веронику после неожиданного поворота.

Уволиться из издательства не составило труда. Я не был отличным сотрудником, я был серой офисной стеной, которую перестали замечать. Никаких привычных отработок не потребовалось. Все вздохнули с облегчением.

А я рванул в новую реальность. Как-то давно я прочитал высказывание о легкости понедельников для тех, кто любит то, чем занимается. Теперь я понял, теперь я знал.

Это было восхитительное утро с запахом отживающего лета, чуть сонное, но приятно теплое. Я взял завтрак в известной кофейне с медузой Горгоной на логотипе, потому что теперь могу себе это позволить. Хоть каждый день. Позволю себе и лирическое отступление. Что вы знаете о московской любви к кофейному напитку? Думаете, это модно, это престижно? Но кофе – это религия мегаполиса, его обезболивающее, чтобы переносить бесконечный стресс бодро, чтобы украсить дорогу, в которой все мы постоянно находимся, чтобы иметь силы встать после очередного падения. Нет, кофе – это не часть образа. Здесь это единственный способ вкусного выживания. И во мне его было достаточно, чтобы взбодрить маленькое государство.

Но как всегда новый день – новое приключение. В офисе, где я должен был находится, все и каждый стояли на ушах. Агния, полная жизни бабуля с крепкой рукой, работающей в спортзале больше некоторых атлетов, слегла. Я был вне себя от злости. Только не это, только не моя надежда на приличную жизнь.

Я взял такси и рванул в особняк Ивановых. Притворился расстроенным, но потом увидел уже знакомого мне дедулю, копию Алика Болдуина. Он кивнул мне в сторону кабинета и там, мне стало яснее происходящее.

– Вас, молодой человек, наняли не просто так. Моя бывшая супруга отличалась проницательностью. А теперь врач подтвердил нам, что ее пытались отравить. Но кроме нашей семьи, делать это некому.

Я приподнял бровь, ведь он говорил о пока еще живой даме в прошедшем времени. Бывший муж? Немудрено. Восхищаться сильными женщинами издалека, прославлять их – да. Но вот жить с такими – нет, спасибо. И дело тут не в уязвленной гордости. Просто как двум женщинам не место на одной кухне, так же двум мужчинам не место во главе одного бюджета. Опасно самостоятельные и умные, с ними не получится играть в героя. Ведь она знает и про неудачные вложения, и про неправильный расчет. И она обязательно скажет об этом, ведь как еще можно исправить свою ошибку? Но признать себя неидеальным в глазах женщины – страшное оскорбление.

– А откуда вам известны условия… – он прервал меня своей насмешливой, но такой обаятельной улыбкой. К сожалению, он мне нравился, абсолютно не стараясь добиться этого. Как такое раздражает.

– Мы были ужасной парой, но отличными друзьями. Нет того, что мне неизвестно об Агнии, – я бы хотел увидеть хоть немного грусти в его глазах, но там были сложно читаемые огонечки, которые могли значить что угодно. – Я хочу спросить вас, готовы ли вы в случае необходимости, преступить законные методы?

– Между нами есть договор, вы забыли.

– Между нами ничего нет, – он скрестил пальцы, на его мизинцы блеснул бриллиант, аккуратно опоясанный короной из платины. – Никаких бумаг и условностей. То, что ты подписал и, я уверен, сложил в какую-то офисную папку, чтобы спрятать в старом советском шкафу – просто листы, чернила на которых исчезают спустя 24 часа.

Я весь дрожал от гнева. От его правоты. Варианты, варианты, варианты! Что еще я мог бы ему сказать? Добегался за воздушными замками.

– Не переживай. Если ты будешь вести себя корректно, ты будешь получать свои деньги. Естественно, за опасность я накину тебе процент, – его глаза блестели. – Да или нет?

Что вы бы ответили на моем месте?

В течении часа я получил полное представление о своих владениях, о людях, за которыми буду следить.

Виктор Иванов – мой новый работодатель, седовласый владелец нескольких заводов, консалтинговой компании, ресторана и т.д. и т.п.

Агния Иванова – слегшая бабуля с деловой хваткой, которой бы позавидовал любой мужчина.

Игнат Иванов – уже знакомый псевдо-богема.

Мария-Антуаннета – его африканская жена.

Жасмин – спасенная мною девчонка.

Александра Иванова – старшая дочь, пока еще темная лошадка, замужем.

Артур Бурмистров – счастливый муж Александры. «Хороший парень,» – как его описывают все, по словам Виктора.

Анна – дочь Артура и Александры, ее мы уже знаем и очень даже пристойно.

Кирилл Коновалов – муж Анны и отец двух их малоинтересных детей. Он был типичный городским дровосеком с хорошим чувством юмора и стеснительной натурой. Собственно поэтому, мы пока еще не виделись.

Екатерина Иванова – разведенная дочь Виктора и Агнии, тоже мне неизвестная, но судя по комментариям отца, страдает алкогольной зависимостью.

Михаил Рублев – бывший муж Екатерины. Умный, проницательный и харизматичный сукин сын (по словам Виктора).

Вероника Иванова – огонь моих чресел, юная и прекрасная чертовка с самоуверенными глазами, дочь Михаила и Екатерины.

Григорий Иванов – ее брат, на ПМЖ в Лондоне.

Читать надо истории, а не выводы. Приучайте себя к этой мысли прежде, чем соберете библиотеку из книг «Как стать богатым или почему никогда не нужно смотреть через стекло». Я вытянул золотой билет, потому что имел накаченные мышцы в черепе. А это продукт не всякого маркетингового хлама, это итог многих великолепных строк и удивительных обстоятельств, которые порождают в вас самую главную суперспособность – думать.

Ивановы стали мне ближе. Спустя несколько недель слежки я понял, что мою работу теперь вполне можно назвать сносной. Я научился пить коктейли и не посматривать на часы, играть в гольф, регби и смеяться над нерадивыми маклерами. Но приятнее всего был мой начинающийся флирт с Вероникой Ивановой, ржавой принцессой столичного рая. Ей нравилось сводить с ума взрослого мужчину, а мне льстило ее внимание даже в таком формате. Однажды она вышла к завтраку в легкой кофточке без лифчика с голыми плечами. Специально села рядом со мной и припустив густые ресницы спросила:

Боишься меня?

Как отвесной скалы, на которую несусь с разбега, – ответил я.

Если бы я был романтиком, то хотел бы от нее нечто большего, чем утоления мимолетной страсти. Но я им не был. Да поймут меня все мужчины, она не та, на ком можно жениться, но именно из-за таких особ мы штурмуем города и предаем всех, кто был нам верен.

Я считал ее Маргаритой, хоть и не был Мастером. Не касался ее, но покрывал бездарными стихами. Если бы только я умел писать красивые рифмы!

А потом наступил тот самый день. День, когда Виктор понял, что я стою своих денег.

«Душа моя истерит больными ранами. Столько лет… Столько лет я испытываю бесконечное, непрекращающиеся мучение. Кажется, будто я ужасно старая. Если кто-то спросит меня, какую жизнь получает богатый наследник, я не смогу описать словами. Прогнивший мир, грязный мир, полный лести и жеманства… Я ищу проклятущую любовь по закоулкам вымершей пропасти, что другие называют жизнью, а натыкаюсь только на разочарование. Эти люди не способны на чувства. Слишком ветрены, слишком эгоистичны. И я мучаюсь снова и снова, потому что внутри меня океаны, заброшенные океаны нерастраченного, покрываются толстыми льдами, и я становлюсь равнодушной, как они все…»

Виктор смотрел на меня во все глаза. Мне казалось, он не знал ни подчерка, ни безумства, которое сквозило в этом послании.

– Откуда это у вас?

– Нашел в комнате Вероники.

Его бледные глаза пронзили меня бесконечной холодностью, с который отцы смотрят на будущих зятьев. Да, я был в святая святых его внучки. Как жук рылся в каждом шкафчике, в каждом уголке. Ему, наверняка, казалось это мерзким. Но мне было все равно, ведь я нашел не просто девчачьи вещицы. А вот хотя бы это письмо, старое, потертое, выдранное из какой-то книжки или альбома.

– Чье это? Ее?

– Непохоже. Скорее вашей бывшей жены.

– Нет, – он чуть отступил от меня. – Агния совершенно другой человек, она не будет писать что-то волнительное на листке. Ей это не нужно. Это записки неврастенички, а моя бывшая жена обладает многими неприятными качествами, но не этим.

– Это член вашей семьи, у которого могли быть мотивы. Если я смогу найти место, откуда выдрана эта запись.

– Поступим проще, я спрошу Нику.

– А если это она? – проблеск сомнения. – Ведь никто не знал об этой записи. А она могла помочь следствию.

Да, в соответствии с последней экспертизой, в крови Агнии обнаружен не просто яд, а Белладона. Женское средство избавления от соперниц.

Мы оставили это между нами. Мы. Я и Виктор Иванов. Виктор Иванов, который мог бы разорить мое издательство, сломать мою жизнь между закуской и горячим, в то время как протирал рот салфеткой. У нас появился секрет, который касался его внучки, плоти и крови, девушки, которой я так мечтал обладать.

Прошла долгая неделя, начались холода, а моя находка так и оставалась единственной и бесполезной. Если бы у Виктора было чуть больше ощущения времени, он бы заметил, что тратит на меня деньги совершенно впустую.

И вот одним ноябрьским днем, как раз сразу после не прижившегося в России дня народного единства я нашел еще одну интересную записку, вырванный листок, в комнате Вероники.

«Сегодня я снова видела его. Сказать честно, в его присутствии мне несказанно душно, будто мы в Африке, а не в Москве. Я не могу подобающе говорить с ним.

– Как ваши дела?

– Снегово.

Так ли отвечают юные леди. Но мне противно, мне зло. Я хочу наброситься на его белую шею и душить, душить, пока костяшки не станут мертвыми.

Чувствовать больно, но было же счастливо. Было.»

Виктор Иванов нахмурил кусты своих седых бровей и улыбнулся.

– Любовные записки молодой девушки должны вызвать интерес у меня? Или у следствия по делу моей бывшей жены?

– Вы решились на привлечение полиции? – внутри у меня кипел самовар, я боялся остаться не у дел.

– Агния так распорядилась, – он редко смотрел не в глаза, но такая ситуация заставила его скривиться. – Она как всегда все предусмотрела. Ее помощник подал документы, я узнал об этом от верховного судьи, поскольку следствие оставили за Антоном Чугуровым.

Мне казалось, что время падало на голову январской сосулькой. Разве можно так тянуть с прощанием? Пространство давило со страшной силой, скоро эта прекрасная реальность станет грустным воспоминанием. Я ждал освобождения от своих обязанностей, я ждал конца. Но внутри меня все еще тлела полумертвая надежда. Он не выгнал меня, значит все еще есть шанс, он есть. Главное найти источник записок.