Чикита

[Главы XXVI и XXVII]

Сделай милость, не хлопай так глазами. Понимаю, тебе трудно поверить во все эти истории про секту и билокации, и я тебя не осуждаю. Со мной было точно так же. Когда я печатал этот отрывок, то думал, что все — сплошное Чикитино вранье. Но потом пришлось мне передумать, потому что в Фар-Рокавей пару раз заставал удивительные вещи…

Однажды я поздно вернулся, заметил свет в щелке под дверью кабинета, ну и пошел выключить — думал, Рустика забыла. Но кого же я увидал за дверью? Саму Чикиту. Она сидела на стуле и рассеянно поигрывала кулоном. Я спросил, почему ей не спится, а она устремила на меня отсутствующий взгляд, словно марсианка, и отмахнулась — вроде как велела убираться и оставить ее в покое.

Я стал подниматься к себе в комнату и на пороге Чикитиной спальни встретил Рустику. Она сказала, что Чикита лежит и едва не плачет от боли в суставах, так что надо бы растереть ее бараньим жиром, авось поможет. При этих словах я нервно хихикнул и ответил, мол, Чикита не может лежать в данную минуту у себя в спальне, я только что видел ее в кабинете.

Рустика смерила меня взглядом, щелкнула языком и подтянула за рукав к двери спальни. Дружище, я так и окаменел. Чикита лежала в постели и тихонько стонала. Уж не знаю, как это правильно назвать — билокацией или еще как, но она точно находилась в двух комнатах в одно и то же время. Да, да, честное слово. А с чего бы мне врать?

Ну да ладно. Если ты надеялся, что в этих двух главах Чикита рассказывала про свои труды на благо братства или приобретенные эзотерические познания, вынужден тебя разочаровать. Об этом она и не заикалась. Хотя могла бы — во времена, когда мы писали книгу, орден уже распался, и никто не наказал бы ее за разглашение. Но она предпочла умолчать об этой стороне своей жизни. И так, по ее словам, открыла слишком многое. Ты заметишь, что в оставшейся части биографии секта упоминается редко и не напрямую.

Панамериканская выставка открывалась только первого мая, и Чикита скрепя сердце согласилась отработать остававшиеся месяцы в одном из зоопарков Бостока, только уже не в Чикаго, а в Балтиморе[126]. Она приехала туда в середине января, обустроилась с Рустикой в фургончике и начала выступать, как всегда успешно.

Заведение напоминало скорее цирк, чем зоосад. На сей раз Чиките выпало соревноваться не с ученой обезьяной, а с двумя укротительницами. Одна, Бесстрашная Пианка, показывала номер с медведями, а вторая, Мадам Морелли, завоевала известность как «дама с ягуарами». Они друг друга сильно недолюбливали, но, как только объявилась Чикита и стала переманивать публику, выкурили трубку мира и вместе ополчились против лилипутки.

Что они ей устраивали? Ну, всякие ужасные подлости, сам знаешь, на что способны женщины. Поливали мочой выход из фургончика, швыряли жаб и тухлые яйца в окошки, пачкали углем простыни и платья, которые Рустика вывешивала на просушку. Чикита не хотела доставлять им удовольствия и притворялась, будто ей все равно, но сама слала Бостоку телеграммы с жалобами. Тот разъезжал по стране и отвечал, что устроит дрессировщицам головомойку, когда приедет в Балтимор, а пока придется Чиките потерпеть. В ту пору он управлял не только собственными шоу и зоопарками, но и вел дела с братьями Фрэнсисом и Джозефом Ферари, его земляками, также поднаторевшими в цирковом бизнесе. Некогда ему было разнимать артисток.

Однажды вечером Чикита и Рустика услышали легкий стук в дверь фургончика. Тук-тук-тук. Бесстрашная Пиаика и Мадам Морелли уже так достали их своими шуточками, что они решили не отворять. Но стук не затихал, и Рустика не выдержала, выглянула в щелку и сообщила Чиките, что снаружи стоит очень низенький лилипут, прилично одетый и с виду порядочный. Чикита велела спросить, что ему угодно. Тот ответил, что у него дело чрезвычайной важности к мисс Сенде и протянул Рустике визитную карточку, на которой значилось: Принц Колибри.

Чикита поняла, что к ней явился главарь мятежников, о котором такие ужасы рассказывала Лавиния, — Великий магистр «Истинных Нижайших». Она едва не отправила его восвояси, но потом подумала, что вряд ли от него так легко отделаешься и лучше уж покончить с этим поскорее, оделась, впустила незваного гостя и попросила Рустику оставить их наедине.

К ее изумлению, раскольник не только выглядел, но и вел себя как настоящий джентльмен. Он поцеловал ей ручку, попросил прощения за то, что под давлением обстоятельств столь внезапно свалился ей на голову, и наконец рассыпался в похвалах ее красоте и таланту.

— Покорно благодарю, — сухо ответила Чикита, — но вы, вероятно, не затем вытащили меня из кровати, чтобы говорить комплименты.

Поняв, что ему тут не слишком рады, Принц Колибри перешел к делу: он приехал в Балтимор просить Чикиту стать на их сторону.

— Дни старого ордена сочтены, — уверял он. — Новая Аркадия — закат одной эпохи лилипутов, а мы — будущее другой.

— А что же тогда «Настоящие Истинные Нижайшие»? — колко осведомилась Чикита.

— Эти вообще ничего не решают, — презрительно бросил гость.

— Я отвергаю ваше предложение. Надеюсь, вы не утыкаете мне язык булавками, — с вызовом сказала Чикита.

Принц Колибри усмехнулся и заверил, что ни один из его людей никогда не осмелился бы и пальцем ее тронуть.

— Но в ту ночь, когда был похищен талисман, меня едва не задушили, — возразила Чикита.

Глава «Истинных Нижайших» извинился за этот неприятный случай и попросил поразмыслить над его предложением. Ведь он даже не требует порвать с орденом и отказаться от должности Верховного мастера. Напротив, для него выгоднее, чтобы Чикита по-прежнему посещала собрания и рассказывала ему об обсуждаемых там делах.

Этим он окончательно вывел Чикиту из себя. Ей было начхать на орден, она и на собрания-то являлась только потому, что не могла управлять своим астральным телом, но ее оскорбляла мысль о том, что она может стать предательницей.

— Вы заблуждаетесь на мой счет, — сказала она, испепеляя мятежника взглядом, — я вам не шпионка. Не тратьте попусту время, пытаясь завербовать меня.

— Мы располагаем и другими методами убеждения. В ваших же интересах вступить в наши ряды, — ответил «Истинный Нижайший» тоном угрозы.

Чикита встала и указала ему на дверь. На прощание Принц Колибри пообещал, что они еще встретятся — и тогда Чикита, возможно, передумает. Вышел из фургончика и растворился во мраке.

Эта встреча очень встревожила Чикиту. Она делала вид, что не напугана, но и восторга не испытывала при мысли о том, что в любую минуту ее могут умертвить, а язык — истыкать булавками. Несколько дней она не могла прийти в себя и от всего шарахалась. Рустика, ничего не знавшая ни про какие секты, думала, что она так переживает из-за издевательств укротительниц, день-деньской поила хозяйку успокаивающими отварами и очень удивилась, когда приехал Босток, а та и не подумала пожаловаться ни на Пианку, ни на Морелли.

Чикита связалась с Лавинией и Примо Магри и рассказала о визите (она уже умела пользоваться кулоном в этих и других целях), но они не придали значения угрозе со стороны Принца Колибри. «Брехливая собака не кусает» — так они выразились. И все равно Чикита ожидала чего-то плохого. И плохое не замедлило случиться. Несколько дней спустя зоопарк сгорел дотла.

Чикита думала, что «Истинные Нижайшие» просчитались, а вовсе не желали устраивать такой огромный пожар. Они собирались просто припугнуть ее, спалив пару ближайших к ней кибиток, чтобы она одумалась и вступила с ними в союз, но огонь разбушевался и пожрал все вокруг. К счастью, среди людей жертв не было, но знаешь, сколько зверей сгорело заживо? Многие сотни. Львы, тигры, ягуары, пумы, медведи, страусы, гиены, кенгуру, обезьяны, собаки — словом, какой-то кошмар, ад кромешный. Лишь немногим (тем, что не сидели в клетках) удалось спастись: слонихе, верблюдам, осликам… Один лев с отчаяния разворотил свою клетку, сбежал и держал в страхе весь Балтимор, пока его не изловили.

Жуткая выдалась ночь. Чикита и Рустика словно бы вновь пережили пожар в Ла-Маруке. Пламя пожирало доски, картонные перегородки и парусиновые шатры, лампочки взрывались, стекла лопались, животные вопили от страха и боли, служащие и артисты метались в дыму в поисках выхода, и надо всем витал страшный дух паленого мяса. Прибывшие пожарные делали все, что было в их силах, но шлангов залить пекло не хватало. Тогда решили спасти оставшихся в живых зверей и распахнули настежь парадный вход. Но стало только хуже, потому что приток воздуха лишь подпитал огонь, и несчастные животные все равно погибли.

Фургончик Чикиты постигла общая участь. Они с Рустикой вовремя выбежали и даже успели прихватить кое-какие памятные и ценные вещи, но сама Чикита вспоминала, что в ту ночь утратила почти все украшения, а также лучшие платья и шляпы. Если она и преувеличила, то не сильно: я сам видел в Фар-Рокавей газетную вырезку, в которой описывали небывалые масштабы этого страшного пожара[127].

Балтиморская катастрофа стала ударом для Бостока, но он отнюдь не разорился. По всем Соединенным Штатам у него было еще множество зверей. Да и те, что сгорели, надо думать, были застрахованы. До Панамериканской выставки в Буффало оставалось три месяца, и Босток отправил Чикиту работать в театрах в Вашингтоне, Сиэтле и других городах, чем очень ее порадовал, ведь она смогла прославиться в тех частях страны, где ее еще не знали. Денег водевили приносили неизмеримо меньше, чем ярмарки и зоопарки, зато в театре Чикита чувствовала себя подлинной артисткой.

Когда она выступала в «Гранд-опера-хаус» в Вашингтоне[128], Лавиния срочно вызвала ее на собрание. Так Чикита узнала, что в назидание за пожар в зоопарке Принц Колибри и несколько его приспешников были казнены верными ордену подмастерьями и бандитами, нанятыми лично Великим магистром. Правда или ложь? Узнать можно, лишь прочесав все американские и европейские газеты того времени. Может, где-то в криминальной хронике и попадутся упоминания об убиенных лилипутах с утыканными булавками языками. Но кто станет проводить подобное расследование? Да и зачем?

На Чикиту эта кровавая расправа произвела большое впечатление, и она поняла, что орден, даже переживая не лучшие времена, еще ох как может за себя постоять. «Истинные Нижайшие» остались без главаря, нового выбрать не сумели и за неимением мозговитого руководителя вскоре и вовсе распались. «Настоящие Истинные Нижайшие» также ослабели, и их постигла та же участь. Они и раньше уступали первым бунтовщикам в напоре и окончательно увязли, когда их начальник, Полковник Овод, отказался от должности Великого магистра (видимо, из страха получить свою порцию булавок) и пустил все на самотек.

Так что, как гласит пословица, нет худа без добра. В результате балтиморского пожара орден избавился от врагов и продолжил работать на благо мира, который чем дальше, тем больше распоясывался.

В Вашингтоне Чикита поселилась в шикарной гостинице. Не помню, как называлась, но где-то поблизости от Белого дома. В одном из тамошних люксов когда-то останавливалась Пенни Линд, Шведский Соловей. Чикита жила как раз в ее номере[129].