Love Lockdown

========== Часть 1. Да будет рок ==========

Уважаемые Акацуки,

Что за черт.

С уважением,

Харуно Сакура.

PS: Как вы можете знать или не знать, ваш захват меня, когда я была занята и лечила раны моего товарища по команде, представляет собой серьезное нарушение международного права. А именно, Ординаты 7 и 8 Конвенции Кумокагуре, Поправка 6 к Закону Киригакуре и Статья 3 пятого договора Суны. Есть еще несколько, но эти самые значимые. Все караются смертью, и один из приемлемых смертных приговоров по последнему договору включает в себя вырывание глазных яблок, а затем сжигание всего тела на костре. Я искренне надеюсь, что это крайне неприятное жилище, которое вы называете «Штабом», находится в пределах юрисдикции указанной провинции.

Письмо вылетает из трещины в потолке и падает на голову Итачи.

Обычно он был бы слишком чувствителен к внешним раздражителям, чтобы позволить чему-то подобному пройти мимо, но это происходит в среду восемь часов вечера, а это значит, что сейчас он

целиком и полностью сосредоточен на завоевании мира.

Он осматривает лежащее перед ним огромное состояние, прежде чем деликатно выбрать одну купюру в пятьсот иен и передать ее Тоби.

— Я намерен приобрести Центральный Парк.

По прошествии нескольких мгновений, когда оранжевая бумага все еще была зажата в руке, Итачи поднимает глаза от интенсивного изучения доски «Монополия» и обнаруживает, что Кисаме, Дейдара, Тоби и Хидан смотрят на него с различными степенями шока, написанными на их лицах.

— …На хрена? — спрашивает Хидан в своей обычной красноречивой манере, озадаченно склонив голову.

Обычно любой, кто осмеливался говорить с ним таким образом, быстро получал кунаем по горлу за свои выражения, но в данном случае Итачи недовольно соблюдает правило номер один Лидера: физическая, эмоциональная и умственная война между членами организации строго запрещена.

— Простите? — отвечает он со своей обычной невозмутимостью, откладывая свои бумажные деньги.

Этого легкого движения было достаточно, чтобы послание вылетело из его головы и приземлилось прямо в центре доски «Монополии». Тоби слегка скулит, так как это опрокидывает его крошечную серебряную фигурку. В момент нехарактерного единения все пятеро Акацуки наклоняются вперед, пытаясь изучить клочок ярко-красной ткани.

— Медик, — почти сразу же делает вывод Итачи, прежде чем соизволить ткнуть ткань ногтем, выкрашенным в фиолетовый цвет.

Дейдара подозрительно смотрит на него, так как он все еще пытается разобрать сценарий.

— Откуда ты знаешь?

— Малиновый, — объясняет Итачи. — Ни у кого из нас нет такой… яркой одежды.

Наступает пауза, во время которой каждый мужчина бросает на Тоби взгляд исподтишка.

Тоби вздрагивает, явно уязвленный их подозрительностью.

— Моя пижама цвета фуксии, а не ярко-красная! И я все равно никогда бы не порвал ее так безобразно.

Решив избавить всех от возникающего в уме образа Тоби, безудержно бегающего в шелковой пижаме цвета фуксии, Кисаме с отвращением вздыхает и внимательнее смотрит на буквы цвета ржавчины.

— Написано кровью.

— Чертовски много крови. — Хидан почти отшатывается.

— Как грубо, гм, — говорит Дейдара, закатывая глаза. — В ящиках есть бумага для заметок и вполне приличная ручка.

— Наш дом не крайне неприятный, — вмешивается Тоби, совершенно не относящийся к делу, и он звучит так, как будто он опасно близок к слезам. — Я украсил его сам!

За столом повисла неловкая тишина, прежде чем Дейдара, наконец, набирается смелости, чтобы осторожно похлопать Тоби по плечу.

— Бумажные цепочки и цветные салфетки очень… хороши, да.

Хидану почти приходится запихивать костяшки пальцев в рот, чтобы сдержать смех с примесью ненормативной лексики, после того как Тоби прижимается к руке Дейдары в сокрушительном объятии.

— Спасибо, Дейдара-семпай! — вопит он, слезы настоящих эмоций катятся по его лицу. — Я буду дорожить этим комплиментом моим навыкам декорирования интерьера до конца жизни!

Кисаме украдкой посматривает на Итачи, который все еще смотрит на клочок ткани и кажется более или менее равнодушным к идиотским выходкам своих собратьев.

— Кисаме, — медленно начинает он, забыв про «Монополию». — Мы привели сюда медика полтора часа назад, и в этот момент ты полностью высосал из нее чакру и оставил ее без сознания. Должно было пройти несколько дней, чтобы она могла восстановить хоть немного сил.

— В конце концов, мы разыскивали ее отчасти из-за ее необычайной степени контроля над чакрой. — Человек-акула неловко пожимает плечами.

— Интересно, — Итачи поднимает взгляд, его внимание на мгновение отвлекается от неприятного вида Хидана, который на большой скорости запихивает себе в рот все картофельные чипсы. Он недовольно хмурится, и Кисаме решает купить еще несколько пачек во время своего похода на рынок в эти выходные ради всеобщей безопасности и здравомыслия — Итачи, лишенный своей любимой закуски, выглядит не очень красиво. — Дейдара, — ровным голосом произносит вундеркинд Учиха.

Подрывник на мгновение прекращает свои попытки отцепить от себя Тоби.

— Мм?

— …Могу ли я одолжить твою ручку?

Этот простой вопрос дает Дейдаре совершенно новую идею; он вытаскивает ручку из внутреннего кармана плаща, быстро тыкает ей Тоби в глаз, бросает его за потрепанный диван и плавно перепрыгивает к игровому столу. Он протягивает ручку Итачи, прежде чем дернуть ее обратно к себе с необычайно проницательным выражением лица.

— Что ты собираешься с ней делать, гм? Это очень качественная художественная ручка.

— Я собираюсь написать письмо, — монотонно отвечает Итачи, пытаясь забрать ручку.

Дейдара молниеносно запихивает ручку под сетчатую рубашку.

— Нет, гм!

Столкнувшись с таким откровенным неповиновением, томоэ шарингана начинают вращаться, и Дейдара быстро перемещается на другую сторону стола.

— Боже, расслабься, — говорит он, в попытке защититься, доставая из ближайшего ящика чистый лист бумаги цвета слоновой кости, украшенный темно-бордовыми облаками Акацуки. — Все знают, что именно я являюсь начальником отдела написания официальных писем заключенным, гм.

Итачи моргает, на мгновение сбитый с толку.

— Нет такого отдела.

— Да есть, гм! — Дейдара машет ему ручкой.

Как и ожидалось, шаринган снова активируется, и Итачи оказывается рядом с ним в мгновение ока, выглядя даже более угрожающе, чем обычно.

Он бросается к ручке, и Дейдара ловко катится под стол, схватившись за одну массивную дубовую ножку для надежности. Итачи соскальзывает со стула, так что он стоит на коленях, глядя на блодинистого ниндзя-отступника с не чем иным, как убийственным намерением в глазах.

— Знаешь, именно из-за такого поведения ты и попал в эту ситуацию, ага, — беззаботно чирикает Дейдара. — И даже не думай залезать за мной сюда, потому что Хидан увидит, а затем превратно истолкует это, а затем продолжит произносить свои речи о том, что все гомосексуалисты-прокляты-Джашином-самой, гм.

Итачи несколько мгновений размышляет над этим, прежде чем с неохотой осознает мудрость этого утверждения. Шаринган медленно исчезает из его глаз, оставляя их черными, как ночь.

— Отлично. — Он встает, а затем снова садится на стул, сцепляя пальцы и кладя на них подбородок.

Кисаме, который в это время был на кухне в поисках подходящих закусок, наконец появляется в комнате, сжимая в руке стакан охлажденной витаминной воды. Он окидывает комнату желтушным взглядом: Тоби свернулся калачиком за диваном, поглаживая загадочно разбитый глаз, Хидан заснул среди настоящей бури крошек от картофельных чипсов, Дейдара прятался под столом, а Итачи сидел за упомянутым столом так царственно, как всегда. Человек-акула вздыхает.

— Я оставил вас на одну минуту. — Он возвращается к столу, ставит стакан и кивает своему напарнику. — Кстати, я думаю, что медик царапается в дверь — вряд ли это тебе интересно, но из кухни слышно адское царапанье.

Дейдара, почувствовав безопасность, выскальзывает из-под стола с ручкой и блокнотом наготове, прежде чем занять следующее свободное место. Кисаме немного оживляется.

— Что вы двое делаете?

— Конечно, отвечаем на послание нашей пленницы, — отвечает Итачи, прежде чем поднять голову. — Ее комната прямо здесь наверху — должно быть, она ухитрилась протолкнуть его сквозь половицы.

— Я постоянно говорю Лидеру-саме, что это место нуждается в ремонте, — ворчит Кисаме.

Дейдара пренебрежительно фыркает.

— Ерунда, ага. Как будто он позволит тебе покрасить все стены в синий цвет с маленькими рыбками повсюду. Это даже хуже, чем бумажные цепочки и салфетки Тоби.

Итачи нетерпеливо постукивает пальцами по своей ноге.

— О, хорошо, Учиха, держи свои штаны…

Левый глаз Итачи слегка дергается. В стакане Кисаме с витаминной водой внезапно появляется паутинка трещин, и он торопливо берет его и выпивает, прежде чем происходит катастрофа.

Дорогая милая пленница, — Дейдара начинает…

— Слишком непрофессионально, — холодно прерывает Итачи. — Она предложила свое имя в качестве завершения; кажется уместным, что мы используем его.

Дейдара выразительно закатывает глаза.

Дорогая Сакура,

— Слишком неформально.

— Иди к черту, Учиха.

В подтверждение своей ловкости Кисаме хватает кулак Итачи до того, как тот достигает своей цели.

— Не забывай о дыхательных упражнениях, — говорит он вполголоса.

Итачи скрещивает руки и приближается к тому, чтобы надуться, насколько это возможно.

Дейдара ухмыляется и продолжает писать.

Дорогая Сакура,

Приветствую и добро пожаловать в Акацуки! Ты будешь нашей почетной гостьей здесь в течение еще неопределенного периода времени с целями, которые станут яснее для тебя после твоей первой встречи с официальным Комитетом по приему в Акацуки. Но это произойдет позже, после того, как ты немного освоишься и освежишься — извини за всю эту кровь и прочее, Хидан иногда немного увлекается, но в целом он хороший парень.

— Выпотрошьте эту чертову панду, — рычит Хидан во сне, и все трое на мгновение замирают и устремляют на него неуверенные взгляды.

Прежде всего, позволь мне познакомить тебя с нашими возможностями. Предполагаю, что справа, примерно в пятнадцати футах от двери (которая сделана из массивного дуба, усиленного чакрой, так что даже не пытайся поцарапать ее, ударить кулаком или что-то еще, черт возьми, ты просто навредишь себе), есть комод. Он розовый. Вроде твоих волос. Лидер-сама купил его на распродаже, но Итачи и Кисаме не хотели, чтобы он был в их комнате, потому что они думали, что они слишком круты для этого. Насколько я помню, Хидан сказал, что это был «самый уродливый гребаный цвет, который он когда-либо видел в своей жизни», а затем швырнул его в кого-то, и Тоби вместо него выбрал светло-зеленый, хотя я не знаю почему, ведь он не имеет эстетической ценности…