На крючке

Это чувство не покидает меня до конца вечера, еще долго после того, как я перешла на газированную воду и наблюдаю за тем, как напиваются девочки.

Оно не покидает меня, когда мы выходим через парадную дверь и ловим такси, а мои внутренности тонут в разочаровании от того, что Джеймс так и не появился.

Одна из моих ног уже наполовину забралась в такси, когда сзади нас раздаётся голос.

— Мисс.

Я оборачиваюсь, мое сердце замирает.

— Вы, — он указывает на меня. — Мне сказали проследить, чтобы вы не ушли.

Когда я поворачиваюсь обратно, я сталкиваюсь лицом к лицу с Марией и Энджи, их глаза расширены, когда они смотрят на меня из машины.

Раздражает, что я ждала всю ночь, как он просил, и только сейчас он удосужился остановить меня. И то, даже не он.

Он умолял меня о свидании, а потом так же легко передал ответственность за меня своим сотрудникам.

Моя челюсть застывает на месте, и я собираюсь скользнуть в машину к девушкам, но ледяной, пьяный взгляд Марии заставляет меня остановиться, и я вспоминаю все слова, сказанные ею за ночь — тонко завуалированные оскорбления, бьющие сильнее с каждым ударом.

Шепот гнева, который зарождался в моем нутре, наконец закипает, и если мне придется выбирать между раздражением на Джеймса и словесной атакой Марии, выбор будет довольно простым. Я наклоняюсь к машине.

— Продолжайте без меня, дамы. Спасибо за веселую ночь.

Глаза Марии сужаются до щелей.

Энджи смеется.

— Ты уверена, девочка?

Я киваю, поворачиваюсь обратно, иду к безымянному мужчине и машу рукой в сторону входа.

— Ну что? Отведите меня к своему хозяину.

Его ухмылка превращается в усмешку, но он не говорит ни слова, его рука надавливает на мою поясницу, чтобы подтолкнуть меня к входной двери.

11.ДЖЕЙМС

Мой кабинет в ВР — самый большой из всех подсобных помещений. Раньше он принадлежал Ру, но я убедил его сменить место, сославшись на то, что ему нужен душ в ванной комнате. Он не обязательно делает грязные дела, поэтому не сопротивлялся, но бывают случаи, когда нужно смыть пятна с моей кожи.

Сегодняшний вечер не стал исключением.

Мои волосы все еще влажные, когда я сижу за своим столом, вспоминая знания, которые я вырвал из мозга этого идиота Джейсона. Он разрыдался, как только я вошел в комнату, мой нож сверкнул под флуоресцентными лампами. Вид моего крючковатого лезвия, крутящегося в пальцах, это все, что ему понадобилось, чтобы рассказать мне, все, что он знает. Не то, чтобы его версия правды принесла мне много пользы. Он никогда и не знал человека, ради которого, как он решил, стоило перейти мне дорогу. Даже имени не знал.

Но Джейсон — жалкое подобие мальчика. А мальчики непостоянны.

Настоящие мужчины хранят верность.

И это при том, что я не идиот. Не нужно быть ученым-математиком, чтобы сложить два и два. В городе появился новый игрок, у которого есть власть и деньги, чтобы оставаться незамеченным. Чтобы не выставлять свое зло на всеобщее обозрение, пока он расхаживает вокруг, как какой-нибудь король.

Питер Майклз.

Это умно, правда. В конце концов, легче совершать злодеяния, когда они у всех на виду. Люди не ожидают увидеть тьму при свете дня.

Стук в дверь кабинета отрывает меня от размышлений.

— Войдите.

Мальчишеское лицо Старки хмурится, когда он вталкивает Венди в комнату.

Розовый цвет ее щек темнеет, когда она оглядывает офис, и ее взгляд останавливается на мне за столом. Ее руки скручиваются вместе, и я сдерживаю удовлетворение, видя, как заметно играют ее нервы.

— Можешь идти, — говорю я Старки, не сводя глаз с Венди.

Воздух густой — такой же, как всегда, когда она здесь, — энергия потрескивает между нами. Лично мне было бы проще, если бы она меня не привлекала, но наличие такой химии, несомненно, поможет моему плану осуществиться.

Поможет сделать его правдоподобным.

Она придвигается ближе, ее бледно-голубое платье развевается вокруг колен, темные волосы обрамляют ее вишневые щеки. Ее язык высунулся, чтобы облизать нижнюю губу.

— Привет, — говорит она.

Мой живот подпрыгивает.

— Привет в ответ.

— Ты всегда посылаешь лакеев делать свою грязную работу?

Я наклоняю голову.

— Это зависит от обстоятельств. Ты планируешь стать... грязной?

Она смеется.

— Ты никогда не выключаешь его, да?

— Что выключаю?

— Очарование. У тебя, должно быть, было много практики, раз ты так хорошо им владеешь.

Я встаю со стула, прохожу к передней части стола и прислоняюсь к нему.

— Ты находишь меня очаровательным?

Ее лицо окрашивается в более глубокий пунцовый оттенок, отчего в моей груди пробегает дрожь.

— Тебе не нужно, чтобы я раздувала твое эго.

Я протягиваю руку и беру ее ладонь, любуясь розовым лаком на ее изящных пальчиках. Мой большой палец проводит по тыльной стороне ее руки.

— Напротив, дорогая, я считаю, что ты нужна мне для многих вещей.

Ее рот приоткрывается на вдохе.

— Моя очередь задавать вопросы, — я делаю шаг к ней. — Я заставляю тебя нервничать?

— Нет, — бормочет она. Ее грудь прижимается к моему торсу при каждом вдохе, вызывая дрожь в позвоночнику.

Моя свободная рука зачесывает прядь волос за ее ухо.

— Не лги мне.

— А то что? — шепчет она.

Уголок моего рта приподнимается.

— Лучше тебе не знать.

Наши глаза снова встречаются, и моя грудь сжимается. Она смотрит на меня так, словно пытается разглядеть цвета моей души, и от этого ощущения у меня начинается зуд, поэтому я разрываю наш взгляд, зная, что единственное, что она обнаружит, это их отсутствие.

Ее рука тянется вверх и поворачивает мое лицо, мой желудок подпрыгивает, когда она это делает.

— Зачем ты привел меня сюда?

Мой взгляд перескакивает с ее глаз на рот, мне вдруг отчаянно захотелось узнать, так ли она хороша на вкус, как на ощупь. Я наклоняюсь ближе, ее дыхание скользит по моим губам.

— Чтобы пожелать спокойной ночи, — шепчу я.

Она проталкивается в меня еще дальше, ее изгибы прижимаются к длине моего тела, и даже сквозь ткань рубашки я чувствую жар.

Эта девушка способна заставить меня сойти с ума.

— Так ты собираешься? — спрашивает она. — Пожелать спокойной ночи, я имею в виду.

Мои брови поднимаются к линии роста волос, удивление промелькнуло во мне от того, насколько откровенно она себя ведет. Кровь приливает к моему члену, заставляя его напрячься, и моя рука обхватывает ее талию, притягивая ее вплотную к себе, кончики моих пальцев скользят по ее бокам.

— Ты хочешь, чтобы я сделал это?

— Д-да, — заикается она.

Ее руки прижимаются к моей груди, и я опускаюсь ниже, мои губы так близко к ее губам.

Тук. Тук.

Венди отпрыгивает назад, и моя челюсть сжимается, по венам течет разочарование от того, кто ее прервал.

— Что? — шиплю я.

Ру открывает дверь и вальсирует внутрь.

— Малыш, я... о, черт, — его шаги замирают, когда он осматривает сцену. — Я помешал?

Я подавляю желание сказать ему, чтобы он убирался, и вместо этого наклеиваю на лицо ухмылку.

— Если ты спрашиваешь, значит, ты уже знаешь ответ.

Он садится на диван у дальней стены и широко расставляет ноги.

— Ты собираешься нас представить? — он кивает в сторону Венди.

Мое сердце замирает. Нет. Я не собирался знакомить Ру с ней. Меньше всего мне хочется, чтобы он сложил два и два и понял, что она дочь человека, который пытается влезть в наш бизнес.

— Я Венди.

Моя голова поворачивается к ней, затем к Ру, и тут... происходит странная вещь.

Всплеск чего-то горячего проносится по моим внутренностям и пронзает меня до середины, пока я физически не останавливаю себя, чтобы не притянуть ее в свои объятия и убедиться, что Ру знает, что она моя.

— Венди, — он улыбается. — Я Ру. Приятно познакомиться.

— Мне тоже, — ее рука поднимается в небольшом взмахе. — Я оставлю вас. Спокойной ночи, — она улыбается, но натянуто, и моя грудь вздымается, когда она направляется к двери.

Я хватаю ее за запястье, когда она проходит мимо.

— Позволь мне отвезти тебя домой.

Она качает головой.

— Нет, все в порядке, правда. Я поймаю такси.

Я скрежещу зубами, желая возразить, но зная, что могу отпугнуть ее, если буду вести себя слишком решительно.

— По крайней мере, позволь мне проводить тебя.

Она закусывает нижнюю губу и кивает, поворачиваясь к двери.

Моя ладонь ложится на ее поясницу, мои глаза сужаются, когда я вижу огромную ухмылку на лице Ру.

— Ты, — я указываю. — Оставайся на месте.

Он поднимает руки вверх, усмехаясь.

— Иди и займись своими делами, малыш. У нас вся ночь впереди.

Я провожаю Венди к выходу, не обращая внимания на немногих посетителей бара — Мойра и Кёрли в углу прибираются на ночь. Когда мы доходим до улицы, такси уже стоит там и ждет.

Она собирается открыть дверь, но я останавливаю ее, заключая между собой и машиной, металл крыши машины прохладный под моими пальцами.

— Ты уверена, что не позволишь мне отвезти тебя?

Она поворачивается, улыбаясь мне.

— Спасибо, но я справлюсь.

Я прижимаюсь к ее щеке, большим пальцем провожу по нижней губе. Ее зрачки расширяются под желтыми бликами уличных фонарей.

— Когда я получу свое свидание, дорогая?

— Когда ты хочешь?

— Вчера, — я прижимаюсь к ней. — Сейчас, — она утыкается в дверь такси. — Завтра.

Ее руки прижимаются к моей груди.

— Завтра получится.

Я наклоняюсь, мои губы касаются ее уха.

— И как я тебя найду?

— Ты можешь забрать меня из кафе в семь, — она поднимается на цыпочки, чтобы провести губами по моей щеке. — Спокойной ночи, Джеймс.

И затем она проскальзывает в такси, закрывая за собой дверь.

Я подхожу к передней части, стучу в пассажирское окно, пока оно не опустится, беру в руки табличку с именем водителя и понижаю голос, чтобы Венди не услышала.

— Если с ней что-нибудь случится, ни один уголок земли не сможет скрыть тебя от меня. Понятно?

Глаза таксиста расширяются, когда он берет у меня из рук пачку купюр и кивает.

— Хороший человек.

Я стучу по крыше такси и стою на обочине, пока они не сворачивают за угол, задаваясь вопросом, что это за теплое ощущение в моей груди и почему мне кажется, что завтрашний день не может наступить достаточно скоро.

12.ВЕНДИ

Мой шкаф разрушен, кучи нарядов устилают пол. Я стону, глядя на эти кучи. Как можно владеть миллионом предметов одежды и не иметь ни одной единственной вещи, которую можно было бы надеть?

Нервы бегут по позвоночнику, когда я смотрю на часы и понимаю, что у меня есть полчаса до встречи с Джеймсом в «Ванильном стручке».

Блин.

Я могла бы попросить его забрать меня отсюда, но от одной мысли, что он увидит, где я живу, у меня сводит живот. Если он увидит особняк, он будет удивляться, как я живу в нем, а учитывая, что он первый человек в моей жизни, которому я нравлюсь такой, какая я есть, а не такой, каким является мой отец, я надеюсь избегать этого как можно дольше.