Мой (не)выносимый сосед

5.

Неделю спустя.

Я не знаю, как я очутилась около информационного стенда нашей кафедры туристического бизнеса и гостеприимства. Что я тут делаю? Я вообще заехала в универ, чтобы в профком флаеры занести. А профком вообще-то в противоположном крыле… в подвале. А я сейчас стою на третьем этаже другого конца здания и всматриваюсь до боли в глазах в мелкий шрифт списка поступивших заочников. Свою фамилию инстинктивно нахожу почти сразу. Но то, что она там есть, я узнала еще вчера из электронного письма. А вот Сашкину…

Черт, какая у него вообще может быть фамилия?

Инициалы на "А" – понятно, но тут пятьдесят человек, и добрая половина имен на "А". А я хочу быть уверена, что больше его не встречу. Или встречу…Но успею натянуть покерфейс на лицо!

Алик называл его Бук, Бука. Сашка сказал, что это из-за фамилии…Мой взгляд впивается в строчки на букву "Б". Баширов, Беляева, Боровик…Есть Булкин, но он Е.В. Раздраженно поджимаю губы. Не то. Никого подходящего нет. Просматриваю все "деревянные" фамилии. Натыкаюсь на "Твёрдый А.С." и нервно хихикаю. Сашке бы пошло, да!

АС в том, какой "твердый"!

Мстительно фыркаю, но понимаю, что нет, тоже не он. Вообще нормальный парень наверно – этот Твёрдый, а я ржу. Некрасиво как-то даже… Вздыхая, продолжаю свои поиски. Внутри начинает все больше тоскливо тянуть. Неужели не поступил? Цвета вокруг бесповоротно тускнеют. Солнце словно закатывается за большими окнами рекреации.

Разочарование…Запрещаю себе думать о его причинах – ищу дальше.

Из забавных фамилий еще Лютик попадается, но тоже до Бука не тянет, а больше и ничего интересного.

Всё.

Через пару минут отхожу от стенда. Похоже Сашка не поступил. Настроение стремительно несется вниз. Со свистом пролетает ноль и замирает на минусовых значениях. Ну как можно было завалить эти детские экзамены?! И правда твердый какой-то! А я повелась…

Ладно, уже неважно. Это ведь хорошо, что я его больше никогда не увижу. Зачем мне такое знакомство? Еще и учились бы вместе, разговоры бы могли пойти – кто его знает, может он не только бабник, но и знатное помело? А меня из-за профкома почти весь универ знает. Нет, так лучше, правда!

" Да-да, Лиза! Продолжай убеждать себя!" – ехидничает внутренний голос, но я как обычно его затыкаю.

И, поправив сумочку на плече, сбегаю вниз по парадной лестнице, торопясь к выходу.

Стоит мне только, справившись с массивной дверью, выскочить на улицу, как меня поджидает еще один неприятный сюрприз. Еще полчаса назад палящее солнце действительно затянуло непонятно откуда взявшимися тучами и пошел сильный летний дождь. Мгновенно образовавшиеся лужи скрыли под собой серый расплавленный от жары асфальт, предлагая мне теперь не идти, а, видимо, плыть, до припаркованной на соседней улице машины.

– Бл…– бормочу себе под нос, торопливо шлепая босоножками по пузырящейся воде.

Может и не женственно, зато четко в настроение.

Дождь пробирает насквозь за секунды. Джинсовые шорты облепляют бедра, тут же натирая между ног, и от моих уложенных утром кудряшек не остается ничего, кроме повисших сосульками прядей и усилившегося от воды запаха пенки для волос. Радует только, что капли, бьющие с неба, как парное молоко, а мне сейчас надо домой, и значит никто не увидит меня в образе мокрой крыски. Запрыгнув в машину, первым делом смотрюсь в зеркало дальнего вида, поправляю потекшую тушь и убираю налипшие на лоб волосы. От мокрой одежды начинает немного знобить и приходится прикрутить климат контроль.

Ладно, дома высушусь, не страшно…

Нажимаю кнопку зажигания и уже было трогаюсь с места, как телефон разрывается входящим звонком. На приборной панели высвечивается " хозяйка". Закатываю глаза, выезжая с парковки. Ну что еще? Только этой мегеры мне сейчас не хватало. Делаю успокаивающий вдох, переключая вызов на громкую.

– Да, Вера Павловна, здравствуйте.

– Лизонька, здравствуй, – сладко скрипит в трубку хозяйка моего съемного гнездышка, – А ты скоро? Я сейчас как раз у себя.

От последнего предложения глаза мои как по мановению волшебной палочки наливаются кровью.

Потому что бесит!

Бесит, что она заходит в квартиру, когда хочет и совершенно не считает нужным предупреждать. Бесит, что говорит " у себя", а не " у тебя", или хотя бы просто " в квартире"! Бесит, что меня там сейчас нет, а вещи мои есть, и она может рыться в них, а Вера Павловна может!

В общем все бесит, кроме того, что ехать туда от универа мне буквально три минуты, и именно поэтому я эту квартиру и сняла. Еще сняла потому, что Вера Павловна живет на даче круглый год и, по правде сказать, вот так захаживает очень редко. За три года это вроде бы пятый раз. Да и вообще…Квартирку я свою люблю, еще больше люблю ее расположение, а потому я представляю себя на все готовым самураем и безмятежно отвечаю:

– Скоро, Вера Павловна, буквально пять минут. Дождетесь?

– Да вот не знаю, электричка у меня, – вздыхает та.

– Ой, тогда не надо. Дождь, пробки что-то собираются, может и задержусь, – тут же ориентируюсь.

Не хочу ее видеть. Я привыкла жить с ощущением, что это моя квартира. За три года я все в ней под себя сделала – буквально пару недель назад закончила очередной небольшой ремонт.

– Но хотелось бы дождаться, – в голосе Веры Павловны прорезаются стальные нотки, – Лиз, а что это ты плитку переложила в ванной что ли? И в коридоре…Вообще не узнать квартиру…Уж думала, не туда зашла.

– Да, я же присылала вам по вотсапу все, – раздраженно поджимаю губы.

– А, да? – делает вид, что не видела. Хотя галочки, что прочитано, были!

– А на кухне стол что ли другой? – продолжает допрос, – А мой где?

– Я писала, вы сказали, что можно выбросить, – закатываю глаза.

– Это я тебе про раковину писала, Лизонька, про стол разговора не было! – начинает истерично позвякивать ее старческий голос, – А табуреточки мои…Где???

"В звезде! " – орет ей в тон мое вредное второе "я", за что я мысленно выписываю ему леща.

– Там же, где стол, Вера Павловна, на помойке. И я писала и про стол, и про табуретки, – пытаюсь ровно отвечать.

– Вот так всегда! – причитает, не слушая, домоправительница в трубку, – Пустишь их к себе, обогреешь, а они…все добро!…на помойку!!!

– Вы меня за семьдесят тысяч в месяц обогреваете, Вера Павловна. Плюс коммуналка. И ремонт я делаю сама! – рыкаю на это в ответ, не выдерживая.

– Вот! – я прямо чувствую, как мне в ухо через динамик тычет ее обличающе- указующий перст, – Вот, всего за каких-то семьдесят несчастных тысяч! И это за чудесную квартиру в самом центре Москвы, в старинном доходном доме с тихим зеленом закрытым двором, приличными соседями и с метро в шаговой доступности!

– Не нужно мне ваше метро, – бурчу.

– За квартиру с ремонтом!!!– патетически задирает ноты Вера Павловна в конце своего рекламного монолога.

– Ремонт я делала сама, – повторяю, сворачивая к кованым закрытым воротам нашего двора.

– Сама – не сама, – отмахивается Вера Павловна, – Семьдесят тысяч – это мало, Лизонька! А ты еще и не ценишь! Табуреточки мои… на помойку! Значит так, дорогая. Со следующего месяца сто, или мы расторгаем договор. Я собой пользоваться не дам!

Я резко бью по тормозам прямо посреди двора. Что?

***

– Мда-а-а,– тянет моя подруга Влада, с сочувствием поглядывая на меня своими почти прозрачными голубыми глазами, – Надо было этой старушенции судом пригрозить.

– Я что-то такое проорала, но мы с ней обе знаем, что по судам таскаться я не буду, – невесело улыбаюсь я, стуча ложечкой по чашке с горячим шоколадом.

После пережитого стресса потянуло на сладкое. И теперь, сидя в кафе, я поедаю уже вторую порцию морковного торта. За панорамными витринами все так же ливень стеной. Москва сера, безрадостна и пузырится грязными лужами. Идеальное оформление этого дурацкого дня, когда с утра я узнала, что мой первый мужчина оказался не способен сдать элементарные экзамены для зачисления в платную группу, а днем и вовсе оказалась без крыши над головой.

– А тебе и не надо, адвокатов найми, – вырывает меня Влада из унылого внутреннего монолога.

На это я только закатываю глаза.

– Я, к сожалению, не зарабатываю сама на адвокатов, а обращаться к папе – это…

Не договариваю. Синхронно тяжело вздыхаем и отпиваем из своих кружек. С тихим звяканьем ставим их на столик. Ситуация для меня патовая…

Я просто не готова идти с повинной и говорить отцу, что меня обвели вокруг пальца как последнюю дуру! Не хочу слушать его снисходительные: " я же говорил, Лиза", " когда ты уже научишься меня слушать, Лиза", " надо было сделать по-моему, Лиза". И еще обязательное в конце "ну теперь только попробуй взбрыкни"!

А я не взбрыкиваю! Я всего лишь хочу жить самостоятельно в двадцать лет! Как все! А не ждать под родительским крылом, когда меня с рук на руки передадут на догляд какому-нибудь подходящему папе мужу!

– Слушай, ну…Может все-таки Тиграну Рустамовичу скажешь, – неуверенно предлагает Влада, – это же мошенничество чистой воды! Ты столько сил вложила, денег. Думаю, он быстро эту Павловну на место поставит.

– Не удивлюсь, если это вообще он ее и подговорил, – морщу нос в ответ.

– Не говори так! – охает Влада возмущенно, – Он бы никогда так не сделал!

Влада моего папу очень уважает. Почти любит. И это немного бесит – иногда мне хочется перемыть ему кости, но с ней это не пройдет. Скорее кости перемоем в итоге мне… Вот с ее сестрой Кирой – пожалуйста. Та как раз не сильно хорошего мнения о моей родне. Правда, это иногда раздражает тоже.

– Да я просто шучу, – нехотя соглашаюсь с подружкой, – Но поверь, Вере Павловне папа из принципа ничего делать не будет. Он изначально был резко против, чтобы я что-то снимала, поэтому все, что он скажет, это "я же говорил, что это дурацкая затея. Скажи спасибо, что она тебе наркомана не подселила", а потом " так, хватит скитаться, быстро переезжай в "Бутик"!

Опять синхронно вздыхаем и молча отпиваем шоколад.

– Я бы вообще предпочла, чтобы он никогда не узнал, что у меня с Верой Павловной случилось, – бормочу себе под нос, – дед мне как раз выслал очередную сотку. Повезло, что перевести Павловне я ее не успела. Еще у меня карте сейчас есть пятьдесят, должно хватить на залог…

Опять вздыхаем и отпиваем из кружек.

– Я думаю, Кира найдет что-нибудь, – пытается Влада мне подбодрить.

– Ну да…– кисло тяну я.

Найдет, конечно, но это уже будет не мое гнездышко в трех минутах ходьбы от универа. И от осознания этого факта хочется рыдать.

Но я держусь, ожидая вместе с Владой ее сестру Киру в кафе. Кира подрабатывает риелтором и, несмотря на то, что из-за учебы тратит на это не слишком много времени, уже довольно успешна. Я даже пробовала как-то поработать с ней, очарованная тем, с какой легкостью деньги плывут в Кирины цепкие ручки. Но, оказалось, риелторство – совершенно не мое. Мне сложно продать что-то, что самой не очень нравится, а там это надо уметь.

– А может дедушку попросишь помочь тогда? Он же итак тебе деньги дает на квартиру. Или может мама поможет? – предлагает Влада.

– Они оба не будут ничего скрывать от отца, – вздыхаю, потирая лоб.