Убей мои мечты!

После всего, весь покрытый потом, я встал попить воды. Все это время она пристально смотрела на меня. Это был небольшой тест: у меня был пунктик насчет того, что девушка будет делать после первого секса. Если она уставится в потолок, значит нам с ней не по пути. Если спит — нужно присмотреться, может просто я ее затрахал, от чего почет и хвала мне, флаг в руки, нобелевка, почетный караул, слоны и клоуны. Но если она смотрит так, как Света — то это нечто редкое, необычное, ценное.

— На что ты так уставилась, дурочка? — с усмешкой спросил я, стоя перед ней голым.

— На тебя! Ты… — она не договорила, потому что я ушел кинулся на кровать, чуть не раздавив романтическую куколку. Света и вправду из-за своей хрупкости и длинных волос была похожа на мамину игрушку, которую она хранила с детских времен — девочку с фарфоровым личиком и длинными рыжими волосами. Света, будто та кукла, которая ожила и залезла ко мне в кровать.

Позже я понял, что же хотела сказать Света. Я прочитал это в ее глазах: «Ты мой!». Она и раньше глядела на меня, как на свою собственность. Теперь Света смотрела на меня, как королева на своего вассала страсти. «Это интересны вызов!» — подумал я, крепко сжав ее волосы, пока она не мяукнула жалобно от боли.

Она гладила меня, прижавшись всем телом, потом массировала спину, как кошка, нежными лапками активируя мои уснувшие чакры. Света сразила массажем волосами: они скользили по моей спине и плечам, как тонкие струи мягкого летнего солнца. Я с трудом сдерживался, чтобы не поддаться ее чарам.

Мне нравилось молчать со Светой. Хотя она любила поговорить — своим телом, жестами, нежными касаниями рук, взглядом, теплом ее улыбки.

На прощание, Света крепко прижалась ко мне. Казалось, она хочет продырявить меня своими обнимашками. Кстати, я забыл об этом сказать: ей нравилось быть субмиссивной. Хотя, иного и быть не могло со мной, ведь она не была моей клиенткой, ради которой я, скрипя сердцем, мог поступиться своим архетипом садиста. Света легко приняла свою участь, аккомпанируя стонами моим шлепкам и укусам.

Я обнял ее в ответ и пошел, не озираясь. Вслед я услышал недовольный окрик Светы:

— Джо! И ты уйдешь, так и не посмотрев на меня?!

Я оглянулся. Света стояла, скрестив руки, и неумело изображала недовольство, в то время, как ее озорные глаза выдавали ее с потрохами. Я никогда не видел такого взгляда, и непонятно, как я не замечал этого раньше. Она побежала ко мне и снова обняла. Света явно была в настроении телячьих нежностей. Но я был не против, если все это идет вкупе с бурной ночью.

…

Нежности и секс — это хорошо, но я чувствовал, что стал деградировать, и мне срочно нужно было пообщаться с умным человеком. Обычно, с этим делом проблема, и не потому, что я считаю самого себя продвинутым чуваком. Наоборот, я в курсе своей дебильности и потому тянусь к интеллектуальным персонажам. Чтобы они не заскучали со мной, я научился притворяться умным: статья из википедии там, туалетная книга тут, а дальше молчание, которое, как золото, сделает свое темное дело.

Мы договорились со Сногги встретиться в «Мертвом роботе». Я, как всегда, пришел пораньше. Мне нравилось побыть одному. Сэм тонко ощущал этот момент, и заговаривал только тогда, когда видел, что я вышел из моей раковины социопата.

Я пил рубиновый маларки, и он напомнил мне губки Светы. Этот напиток в Америке называют Прикосновением дьявола, и я все еще ощущал демонический магнетизм этих поцелуев. Вообще, в Свете было что-то дьявольское, дикое, какая-то древняя сила из далеких времен, когда чувства были неприкрыты в своей непосредственности и естественной красоте.

«Постой!» — я остановил свои мысли, потому что ощутил что-то странное. Совсем чуточку, немного, с мизинец скунса, но, похоже, что я скучал по этой маленькой длинноволосой ведьмочке.

— О чем думаешь, приятель? — сказав это, меня похлопал по плечу Сногги. Мы поздоровались и я ответил:

— Думаю, мне полезно подумать. Даже ни о чем.

— Лучше подумай об этом: оранжевый цвет поглощает фиолетовый.

Я не сразу врубился, потом посмотрел на его протянутую ладонь: светло-желтый цвет софитов пропал, превратившись в ярко-фиолетовый, который растворился в ядовито-оранжевом зареве.

— Красиво… — прокомментировал я, отхлебнув коктейль и думая, куда клонит этот странный чувак.

— Ты когда-нибудь видел поле фиолетовых цветов? Лаванда стелется пурпурным ковром, закрывая горизонт. Над полем ветер разносит красные песчинки от пустоши вокруг. Сверху в синем небе неторопливо плывут облака. В общем, ванильная романтика и красота. И только от оранжевого солнца зависит, будут ли расти цветы или все превратится в бежевый прах.

Увидя мое изумлённое лицо, Сногги добавил:

— Я не поэт и пока вроде не сошел с ума. Просто, по спиральной динамике, оранжевый цвет — это пятый уровень из восьми, соответствующий автономному и амбициозному этапу развитя и сознания личности. А фиолетовый, или пурпурный — это второй уровень, там в головах царствуют мистика и примитивный гедонизм.

— Хоть послушаю умного человека. А то иногда кажется, что клетки мозга отмирают.

— Разве все так плохо?

— Не все, во всяком случае, когда здесь ходят такие девушки, — я проводил взглядом симпатичную рыжулю. Но она даже не взглянула на меня, зато жадно посмотрела на Сногги. Я не был удивлен таком успеху шамана, от него исходила аура обаяния. А вот рыжие редкость в наше время, вымирающий вид. Поэтому, эти сучки знают себе цену, и борзеют, из-за чего приходится с ними жестить. «Дядя Джо знает, как обуздать дикую рыжуху» — подумал я.

Сногги улыбнулся и отпил свою голубую лагуну. Вообще, он часто улыбался, но не по-дурацки, как шизанутый гоминид, а так как будто бы он думал: «Вы все придурки, чуваки, и что бы вы ни делали, я все вижу, можете даже не стараться выпендриваться». Коктейль смотрелся просто офигительно на фоне переливающихся лучей.

— Я смотрю, у тебя отбоя нет от телок. В чем твой секрет? — отвесил я комплимент Сногги.

— Секрет в том, чтобы не иметь секретов, ноу хау, фирменных подходов и методов, потому что все это фейки, разного уровня и качества.

— Значит, нужно быть собой?

— Ну, приятель, если ты крутой, то будь собой, если нет, и ты знаешь в чем конкретно ты не крут, то работай над собой и тогда уже будь собой. Хотя, я думаю, всегда нужно стремиться быть лучше себя сегодняшнего. В плане, ценить то, что есть и двигаться дальше. Потому что, тот тип, которого распяли, как-то сказал: «Кто не собирает, тот расточает».

— Евангелие от Матфея.

— А ты не так прост, я скажу.

— Безлимитный интернет и плохой сон — вот мои секреты. Хотя, теперь я узнал, что это плохо.

— Нет ничего плохого — есть агрессия, которая к месту или не к месту.

Я подумал немного и спросил:

— Сногги, мне кажется, ты — неагрессивный чувак.

— Сейчас — возможно. Но не всегда так было… — он задумчиво посмотрел вперед, отхлебнув ядовито-голубой напиток.

— Я ошибаюсь, или ты припас интересную историю на этот счет?

— Ты прям, как мой бывший психоаналитик. Он мог выудить из моего котелка совершенно безумные картинки.

Сногги отвлекся на коктейль. Я тоже решил приложиться к рубиновому маларки. Он был чертовски вкусным и бодрящим, так что через пару глотков упавшее было настроение пошло подниматься вверх.

— Я не всегда был так востребован. И да, это история про любовь, страдания и обретение себя. В том плане, что я как бы заново родился. Дело не в той херне, когда говорят, типа «я благодарен моей бывшей за то-то и то-то», или «я благодарна моему бывшему парню-абьюзеру, который пиздил меня нещадно, ведь я многому научилась». Ну, например, она могла начать ходить на крав магу или другую секцию самообороны и стать матерой телкой, с которой шутки плохи. Короче, один раз в жизни я жестко влюбился в девушку, да и она вроде тоже. Но любовь она понимала, как страдание и все шло по этому извилистому пути. Я тоже на тот момент вписался в токсичный сценарий. Если подумать, приятель, то такая любовь не есть токсичная любовь, а самая что ни на есть стандартная, одобряемая всеми и воспеваемая в музыке, искусстве и литературе. В общем, тогда я и понял, что такое жесткая дофаминовая зависимость от женщины. Не хочу рассказывать детали, потому что там чистые эмоции, в итоге я оказался у психолога. Прошло года два с расставания, я уже встречался не с оной девушкой после той, но в голове сидела моя сумасшедшая бывшая. Ее образ преследовал меня везде.

— Ни хрена себе! Это прямо какое-то безумие! И что ты сделал?

— Я бы, наверное, жил с этим, опираясь на костыль моих кровоточащих эмоций, пока не появился тот мужик, настоящий, мать его, мозгоправ. Звать его Джиггс, имени не помню. Он избавил меня от этой херни за раз, чем заодно сэкономил мне кучу капусты. Я не знаю, как этот метод называется, но может, в случае чего, он тебе поможет. Хотя, ты выглядишь, как вполне осознанный чувак, но, может, поможешь страждущим. В общем, он сказал, чтобы я представил все мои эмоции в виде здания с комнатами. Я выбрал замок. Он сказал побродить по нему и найти нужную комнату, самую интересную для меня и описать ее. Я долго бродил по воображаемому замку, и, наконец, добрел до комнаты, которая полностью отличалась от других. У нее были прозрачные стеклянные стены и лофт дизайн внутри. Войдя внутрь, я увидел большую студию, в которой были разные зоны, все было круто, везде красивая современная мебель, и что бросилось в глаза, это то, что комната была обжита. Вскоре, я увидел хозяина, вернее, хозяйку: в углу, возле большого панорамного окна, сидела девушка в шляпке. «Ни хера себе!» — сказал я себе. Подойдя поближе, я увидел, как эта девушка рисовала что-то карандашами на бумаге, сидя на полу. Это все было настолько реальным, что врезалось мне в память. Потом, она подняла голову и я узнал те глаза и тот самый взгляд, которые всегда пронзали меня лавой страсти. Потом, она улыбнулась мне. И здесь, я услушыл голос мозгоправа:

— Уменьшай ее, пока она не превратится в точку. Действуй!

Она сопротивлялась. Возможно, это был я, который не хотел отпускать ее. Я посмотрел по сторонам: там везде были вещи — те, которые я видел на наших свиданках с ней, мои подарки ей и ее подарки мне, которые я давно выкинул. Все это было здесь, как в большом мусорном ведре чувств и болезненно-сладких воспоминаний.

— Сногги, мать твою, напрягись! Уменьшай ее!

Да, этот психолог и вправду был садистом, но другой чувак просто не смог бы смотивировать меня. В общем, я весь дрожал от злости и разрывающей меня жалости от понимания того, что я уничтожал последнее, связывавшее меня с ней, некую эмоциональную пуповину — это чувственная память о ней. Видишь ли, гораздо легче разорвать болезненные отношения, чем распрощаться с ними внутри себя. Поэтому, многие возвращаются к бывшим, когда те нагуляются с другими мужиками, как правило, тоже бывшими, которые засели у них в голове. Представь себе, Джо, в башке у меня была целая студия с вещами-воспоминаниями, где жила моя бывшая!

Впервые я увидел Сногги взволнованным. Он нервно крутил свою голубую лагуну, которая была уже почти пуста. Мне было крайне любопытно, но я терпеливо ждал, тем более, что напитка у меня было еще достаточно.