Пианистка для Варвара

***

— Сафьянов, — небрежный рык раздается в кромешной тишине, больше похожей на темноту. Сумрак в котором воображаемый прожектор направлен всего на одного мужчину — на варвара!

И у меня уже задрожали не только пальцы, а и жилки под коленями и вены на шее. Чудовище заявилось за моим опекуном. Сомнений нет. И от этого до одури, до красных пятен в глазах стало страшно.

— Ризван, рад тебя видеть в наших краях, — опекун постарался овладеть голосом, но предательская дрожь проступила на последнем слове. Ризван… и имя ему подобает, рычащее и мне знакомое.

Опекун порывисто встал. Будто сидя ощущал свое ничтожество. Но его порыв был бессмысленен. Варвар был выше на целую голову и шире в косых плечах вдвое.

— Сядь, сука, — прорычал зверь.

Я задохнулась от ненавистного пренебрежения, с которым он выплюнул оскорбления. Ноги отчима подкосились, и он упал обратно в кресло.

— Ризван у моей дочери праздник. Совершеннолетие…

Ох, зачем он упомянул обо мне?!

Адский громила обернулся ко мне. Медленно и с ленцой осмотрел мой внешний вид. Мои голые колени из под юбки, мои выпирающие груди, мои покусанные от страха губы. Облапал глазами так, словно прошелся по каждому сантиметру моего тела грубыми мозолистыми лапами. Нагло и своевольно прочертил ход взгляда по обнаженной коже.

От холодного пота не осталось и следа. Я задымилась, загорелась. Старалась не дышать, чтоб не раздувать пламя.

Ризван снова вернулся к лицу опекуна. Смена его мимики была ужасающей — опять ненависть и жажда крови.

Ощутимая волна дикой энергии мести. Жажды уничтожить и растоптать.

— У тебя нет дочери, ублюдок! Такие твари как ты, не должны размножаться. Но ты прав. Сегодня праздник. Я с подарком, — продолжал гневную тираду варвар.

Опекун недовольно поджал губы. Таким попущенным и униженным, словно обплеванным, я видела его впервые. Светлая кожа Захара Даниловича покрылась красными пятнами. Ризван его унижал, втаптывал прилюдно в грязь. Обычно хладнокровный и сдержанный мужчина сейчас трепетал и боялся. Да, именно боялся испепеляющего гнева варвара.

Ризван кивнул своим людям. Один из его приспешников подошел с черным мусорным пакетом и брезгливо швырнул его в лицо опекуну. Тот попытался дернуться, уклониться. Но пакет с неведомым содержимым упал ему на колени.

— Принимай подарок! Открывай, ублюдок! — рявкнул зверь.

Захар Данилович поднял к пакету руки. Я с холодящим душу ужасом заметила, как у мужчины дрожали руки. С большой амплитудой вздрагивали пальцы. Он не смог с первого раза распахнуть слипшийся полиэтилен.

— Живее, сука! — подгонял его варвар, теряя терпение.

Все гости заворожено наблюдали жестокую картину унижения. Как сильный вожак, громадный мужик утверждал свою власть над волей более слабого.

И мне стало безумно неприятно наблюдать эту картину. Чувствовать, как всего одним жестом или словом, кавказский авторитет подавил знакомого мне и уважаемого мужчину.

Опекун раскрыл пакет. И все вскрикнули истерично. Женщины брезгливо прикрыли рты руками, сдерживая рвотные спазмы.

Мужчины смотрели на знаковую посылку замерев от страха и удивления.

Я глянула на колени опекуна и ахнула от ужаса.

Три черных голубя с окровавленными перьями, лежали в мраке пакета. Немой укор. Послание из ада.

— Поздравляю. Отныне главный в городе я. И это мой первый тебе подарок. Остальные получишь в ближайшее время, — и обернувшись ко мне, варвар прорычал с демонической ухмылкой, — Поздравляю. Веселись.

Я облизнула засохшие песчаные губы. Ком в горле драл гланды. Зверский мужчина бросил на меня прощальный взгляд и без слов вышел из ресторана. Его охранники, стая смуглых кавказцев с чернющими безжалостными глазами, как и их вожак, последовали за ним. Когда дверь закрылась многие выдохнули.

Многие, но не я.

Меня опутала, окутала, туго запеленала смола. Горячая, обжигающе яростная, сулящая мне в будущем беду больше по размерам, чем даже неугодный брак!

Захар Данилович брезгливо сбросил мертвых птиц на пол. Налил себе полный стакан виски и осушил его до дна большими глотками. Молчали все.

Послевкусие жуткой встречи с всесильным варваром, хозяином города, осталось у всех. Осело горьким пеплом на языке. Проникло под кожу ядовитой желчью.

— Что нужно было этому мужчине, и почему он принес на День Рождения твоей дочери трупы голубей? — спросил на немецком Джеррит, о существовании которого я напрочь забыла. Никак не могла отойти от неприятной встречи. Все находилась в плену, в трясине, в бездне дремучей черноты гипнотизирующих зрачков.

— Он просто…это у них в древнем обычае приносить жертву на праздники. Ничего особенного. Дикий народ. Странные традиции, не понятные европейцам, — пояснил опекун голосом, пронизанным страхом и унижением.

— Действительно странные люди. Мусульманские обычаи сродни языческим. Нам, воспитанным интеллигентным людям, их никогда не понять, — беспечно пожал плечами немец. Швайгеров так и не понял до конца, что произошло.

Я тоже всего не поняла. Но суть уловила. Удержала и осознала. Этот варвар, Ризван Курбанов вернется. Сегодня он нанес визит вежливости. Обозначил опекуну открыто, что он его…убьет!