Роковое пари

Глава 11. Ронни: совсем не невинный цветочек

Я сразу понял, что будет полезнее её не останавливать. По тому, как она быстро сбегала по ступеням крыльца школы, как озиралась по сторонам, прежде чем сесть на свой велик. Что-то мне подсказывало, что малышка Коллинз так спешит не для того, чтобы как можно скорей попасть домой.

И я был прав.

Но я и представить не мог, чем обернётся моя спонтанная слежка.

Прилежная девочка, отличница, дочь священника оказалась заядлой преступницей!

Всё же прав тот, кто однажды сказал, что в тихом омуте водятся черти.

Коллинз та ещё чертовка, судя по всему.

А с деревяшкой с гвоздями в руке, удивлённо-рассерженная и часто дышащая — уж подавно.

— Не могу поверить, что ты за мной следил! — расстроенно восклицает она.

Отбрасывает от себя деревяшку, садится прямо на грязный пол и хватается за голову.

Я ещё раз осматриваю граффити с легкоузнаваемым почерком художника и тоже опускаюсь на пол у стены рядом с Коллинз.

— А я не могу поверить, что это ты портишь городское имущество.

Коллинз горько усмехается и поворачивает голову в мою сторону, в зелёных глазах пляшут бесята:

— Что, теперь ты сдашь меня копам, если я не пойду с тобой на свидание? Как удобно.

Её слова задевают моё самолюбие. Я отворачиваюсь и цежу сквозь зубы:

— Я не собираюсь заниматься шантажом из-за чёртового свидания, одна только мысль о котором тебе так претит.

Девчонка молчит пару минут, а затем вздыхает:

— Не в этом дело, Лейн. Прости, если заставила тебя думать иначе.

— А в чём тогда?

Коллинз вновь долго молчит, я чувствую на себе её взгляд и смотрю в ответ. Почему-то хочется пересчитать веснушки на её лице, все до одной.

— Пойдём, — поднимается она на ноги, сбив меня со счёта. — Покажу кое-что.

Встаю с пола и иду вслед за ней.

Судя по старому дивану по середине комнаты, мы входим в гостиную, но в глаза в первую очередь бросается не он, а реалистичная картина на одной из стен: кусок какого-то здания в тёплый весенний день. Здесь особенно сильно пахнет свежими красками.

Я иду ближе, разглядывая мелкие детали, которые, наверняка, было сложно рисовать, и замечаю на стене слева коллаж из фотографий того же здания. Разные ракурсы, освещение и композиции. Фото выглядят профессиональными.

— Что это за здание? — смотрю я на Мелиссу, которая замерла посередине стены, хмуро разглядывая голубое небо на картине.

— КелАрт, — смотрит она на меня и едва заметно морщится. — Институт, в котором я мечтаю учиться. — Коллинз отворачивается и обводит картину на стене рукой: — Это одна из вступительных робот. Хочу показать комиссии, как мне важно учиться именно у них.

— Почему тебе это важно?

— Потому что моя мама была художницей, и училась там, — едва слышно отвечает она.

— Была?

Коллинз вскидывает на меня колючий взгляд и отрезает:

— Была.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Но при чём здесь наши с тобой свидания?

Уголки губ Мелиссы трогает короткая улыбка, и она удручённо качает головой. Снова смотрит на меня и отвечает:

— Всё просто: у меня нет на них времени, Ронни.

Мне не нравится это мимолётное и незнакомое чувство в груди, которое появилось, когда девчонка назвала меня по имени.

Я отворачиваюсь от неё и спрашиваю:

— А незаконно рисовать на улицах города время, значит, есть?

— Именно так, — равнодушно отвечает она и, судя по звуку шагов, отходит к дивану. Садится на него, отчего тот скрепит, и продолжает: — Видишь ли, моя семья… Они все помогают людям. Отец Коллинз — священник, мама Маргарет — социальный работник, самый старший брат — независимый адвокат, Хьюго — полицейский, Марио — пожарный, а Моника — хирург. Они не захотят оплачивать моё обучение в КелАрте. Поэтому мне приходится зарабатывать на него самой.

— У тебя большая семья, — удивлённо замечаю я и разворачиваюсь к ней лицом. — Но я не совсем понял, как именно ты зарабатываешь на обучение.

Мелисса вновь долго смотрит на меня, словно решая стоит ли довериться мне полностью, а затем вздыхает и устремляет взгляд на картину:

— Во-первых, я разношу газеты по утрам. Во-вторых, откладываю все карманные деньги. Ну и в-третьих, я незаконно рисую на улицах города не бесплатно. В большинстве случаев.

Вот как?

Эта девчонка поражает меня с каждой минутой всё сильней.

Я иду к дивану и сажусь рядом, тоже разглядываю картину напротив и замечаю:

— Ты сама сделала так, чтобы все в школе считали тебя монашкой. Зачем?

— Мне не нравится, что откровенничаю я одна, — усмехается Мелисса. — Настала твоя очередь, Лейн. Откуда вы с Хьюго знаете друг друга?

Я вспоминаю о том дне в трейлере у матери, о драке, что там устроил, о её беременности, и нутро вновь наполняет ядовитая злость. Я так и не рассказал Бонни о том, что узнал. И вряд ли расскажу. А хочется. Хочется разделить свою злость с кем-то другим.

И почему этим кем-то не может быть Мелисса, правильно?

Я смотрю на девчонку и говорю:

— Твой брат принял некоторое участие в передаче нашей с Бо опеки нашей же бабушке.

Незачем грузить невинный цветочек своими проблемами. Тем более, что они не относятся к делу.

— Так вы… — Мелисса ерзает на месте, словно мои слова её разволновали. — Вы с Бонни живёте с бабушкой? Почему? Ваши… родители… Они…

— Только отец, — помогаю я ей. — Мать жива.

— Мне жаль, Ронни, — говорит она отрешённо, а затем смотрит на меня с плохо скрываемыми сочувствием и интересом. Странное сочетание, да. — Что… что с ним случилось?

— Авария.

Лицо Мелиссы вытягивается и едва заметно бледнеет, но она берёт себя в руки и, откашлявшись, говорит:

— Это… это ужасно. Мне правда очень жаль.

— Что не так? — хмурюсь я.

— Всё так, — быстро отвечает она, снова ёрзая. — Просто… Просто я не совсем понимаю, почему Хьюго твердо настроен против нашего с тобой общения!

Она, словно только что выдумала эту оговорку.

— А он против? — усмехаюсь я.

— Да! — подскакивает она с дивана. — Так мне и сказал: Лейн не лучшая для тебя компания, сестрёнка. Если он просто принял участие в передаче опеки, почему он так сказал? И в чём конкретно заключалось его участие?

Ладно. Мне всё это не нравится. Но, если детектив Коллинз действительно против, то этой правды мне не избежать. Я пару секунд наблюдаю за тем, как девчонка ходит из стороны в сторону, и говорю:

— Наверняка, твоему брату не нравится то, что моя мать — наркоманка. Парень с такой матерью и правда не лучшая компания для такой, как ты.

— Что? — замирает Коллинз на месте. — Это… Но…

Я её однозначно шокировал. Что не удивительно.

Мысленно усмехнувшись, я протягиваю к ней руку и прошу:

— Иди ко мне, Мелисса?

Давай, малышка Коллинз, покажи своё отношение к моей, такой нелицеприятной, правде. Отшатнись от моей руки, скриви лицо от неприязни. Грязь от грязи, правильно?

— Но это ведь такая глупость! — оторвав озадаченный взгляд от моей руки, возмущается она и падает на диван, поджав одну ногу под себя и уложив локать на спинку. Пальцы свободной руки обхватывают мои. — Хьюго не прав. Твоя мама… Очень жаль, что у неё такие проблемы, правда, но эта ситуация не может быть веской причиной для того, чтобы мы с тобой не могли общаться. Мой брат — придурок, если считает иначе. Прости меня за него.

Святая и преступница в одном флаконе, надо же.

Хочется рассмеяться, но смех застревает в горле, когда я смотрю в зелёные глаза. В них горит искреннее несогласие с братом. Как, впрочем, и с любым другим человеком, считающим так же, как он.

В моей жизни больше встречалось согласных, чем нет.

Я смотрю на наши руки у меня на бедре и глажу большим пальцем нежную кожу. Её пальцы напрягаются, а дыхание замирает. Я просто не могу упустить столь удачный момент. Поворачиваю лицо к ней и спрашиваю:

— Значит, веских причин для того, чтобы нам не встречаться, нет? Я правильно всё понял?

— Не-ет, — выдохнув, медленно качает она головой. — Причины есть. И очень веские.

— Нехватка времени, — киваю я.

— Именно, — дергается её рука в моей. — Я и так потеряла бесценные пятнадцать минут, болтая тут с тобой.

— Виноват, — улыбаюсь я. — Но что, если у меня есть решение этой небольшой задачки?

— Ре-решение? — теряется она, снова бросая тревожный взгляд на наши руки. — Какое?

— Я могу быть здесь. С тобой.

— Я же только что сказала, — сужает она глаза, — что так только теряю драгоценное время.

До чего упрямая. Но не упрямее меня. А моё самолюбие, по которому проехались в очередной раз… Оно пострадает гораздо больше, если я проиграю сестре.

Я подаюсь ближе к девчонке и оправляю прядь волос ей за ухо пальцами свободной руки. Мне нравится, что её дыхание вновь замирает, а в глазах вспыхивает испуг.

— Ты уверена, что что-то теряешь, а не приобретаешь, Мелисса?

Коллинз молчит целую минуту, а затем вновь обескураживает меня тем, что говорит:

— Потребуй возврат денег, Лейн.

— Что?

Она чуть отклоняется назад и делает попытку высвободить свою руку:

— Ну… У того, у кого ты брал уроки пикапа. Они не работают.

Не работают, значит.

Я секунду любуюсь порозовевшими щёчками, а затем смеюсь. Коллинз в это время всё же удаётся высвободить пальцы. Она поднимается с дивана, встаёт ко мне лицом и тянется одной рукой к запястью другой. Щипает кожу и говорит, не глядя на меня:

— Давай поступим так, Лейн. Ты никому не рассказываешь о том, что сегодня узнал обо мне, а я взамен… — Коллинз перестаёт теребить кожу запястья и смотрит мне в глаза: — Я стану твоим другом, Ронни.

— Другом? — усмехаюсь я. — Считаешь, мне не хватает друзей?

— Настоящим другом, Лейн, — выделяет она голосом первое слово. — Не сестрой, не школьным приятелем или поклонницей. Другом.

Я киваю и тоже поднимаюсь на ноги:

— Другом. Не меньше и… не больше?

— Да. У нас с тобой… В общем, неважно. Согласен?

— Как от такого откажешься? Но прежде… — Я касаюсь пальцами обнажённого плеча, провожу ими вниз и сжимаю пальцы. — Позволь показать тебе то, от чего ты хочешь отказаться?

— Что именно? — выдыхает она, глядя вниз.

Я поднимаю её лицо за подбородок, склоняюсь ближе и смотрю на губы, которые не знали поцелуев… Или знали? Впрочем, плевать.

— Ронни, — шепчет она. — Не нужно…

Я заглядываю ей в глаза и вижу в них целую бурю чувств. Сомнение, желание, страх, предвкушение. Она ведь может сделать шаг назад — я её почти не держу. Но невинный цветочек его не делает.

Выходит, не такой уж и невинный?

Грудь обжигает незнакомое и не очень приятное чувство, и я резко склоняюсь ещё ближе. Чтобы доказать, что поцелуй со мной будет стоить десятки её предыдущих поцелуев. Если они были.

Но мне мешает раздавшийся телефонный звонок.

Мелисса вздрагивает и отскакивает от меня, как от огня. Прячет глаза, прокашливается и снова щипает кожу на запястье. Я заставляю себя отвести глаза от её рук и лезу в карман джинсов за телефоном.

Бонни.

Надо будет ей сообщить, что ставить палки в колёса не честно.

— Что-то срочное, Бо? — спрашиваю я в трубку.

— Красная карта, Ро: забери меня из школы прямо сейчас.