Аккорды сердца

Я даже спать не мог, как больной пересматривая её фото по десятому кругу, будто прыщавый сопляк-фанат, каких у неё наверняка до задницы.

А потом не выдержала душа поэта — продемонстрировал птичке свою реакцию на ту откровенную фотосессию в купальнике для рекламы спортивного бренда.

И что получил в ответ?

«Ничего особенного. Мне и не таких присылали».

Ничего, блять, особенного?

Ничего?!

Конечно, ты ж наверняка много разных повидала — зачем тебе мой, весь такой унылый?

Хотелось бежать обратно к ней и доказывать, что я хоть и не хренов Карлсон, но лучше любой псины. И кому? Девице, которая строит из себя не пойми кого и отрицает весь тот трэш, в который вляпалась?

Да.

Хочу доказывать и доказывать, пока не поймёт, как была не права!

С этой мыслью и болезненным стояком я просыпаюсь уже хрен знает какое утро подряд, понимая, что я ни хера не в ресурсе, не в потоке и вообще злой, как деревенский гусь.

Бабушка, словно чуя моё пробуждение, настойчиво трезвонит, едва я продираю глаза, пока Веня лениво приподнимается с места.

─ Не хочу начинать утро с плохих новостей, но завтра твой отец устраивает благотворительный вечер, и мы должны там быть.

Не было печали, что ж меня зачали…

─ Я ещё не пришёл в себя, чтобы с ними встречаться. Спина отрывается, Луна во Льве и вообще, на мне, кажется, проклятье.

─ Кундалини-йога тебе в помощь.

─ Куни… что? Бабушка, а ты проказница, ─ потешаюсь над старушкой, как могу. ─ Хотя, мне нравится ход твоих мыслей, продолжай.

Обязательно предложу это птичке в качестве расслабления, а то стресса многовато для нас обоих. Только я, она, Веня и заснеженный домик в горах…

─ Похабник ты, Эль. ─ Так и вижу её поджатые губы. ─ Как хочешь, но вы должны быть там вместе со своей девушкой, и ты обязан представить нам друг друга. Мне уже даже всё равно, кто это будет — эскортница или любая встреченная тобой девица, которой ты пообещал деньги. Я сделаю из неё достойную жену для тебя.

─ Ба, я тебя не узнаю.

Видимо, дела реально так себе, раз ей хочется окунуть в дерьмо собственного сына, правда, за Нику мне немного обидно.

─ Просто сделай, о чём прошу. Они не увидят меня дряхлой старушенцией, выжившей из ума, и не присвоят себе наши капиталы!

Когда дело касалось денег, эта женщина превращалась в волчицу, отчаянно сражаясь за наше семейное благо, и я мог бы оказаться на обочине жизни, а дед бы скопытился раньше срока, если бы не её железная рука. Так что я просто не имею права подвести её.

─ Будет тебе девушка, ─ обещаю напоследок, и мы прощаемся, а я понимаю, что мне понадобятся железные аргументы, чтобы затащить птичку в этот гадюшник.

От приставленного за ней следить человека я узнаю, что они с подружкой вот уже несколько часов шатаются по торговому центру, и зачем-то мчусь туда, толком не завтракая.

Не знаю, какое желание руководит мной сильнее — просто увидеть её или вновь прикоснуться, но в башке улей, и только одна мысль бьёт со всех сторон, вызывая новые головные боли.

«Не отдам».

Видимо, у нас это семейное, но если уж мы что-то заполучили, хрен выпустим из рук, и меня колотит, как нарка от самой идеи, что буду обладать ей безраздельно. Это словно болезнь. Лихорадка, которая никак не отпустит, а я даже не хочу позволять себе исцеляться. Как зверь, больной бешенством, продолжаю выслеживать свою самку и радуюсь, как конченный псих, находя её — такую воинственную и смешную.

Иду на сладкий запах и настигаю.

«Не отдам», ─ бьётся в висках, когда я снова сжимаю Нику в своих руках, заведя её в какой-то тёмный закуток.

Всё перестаёт иметь значение.

Она такая отзывчивая, хотя даже не понимает этого. Её губы, запах, тело — всё как будто для меня создано, и никогда ещё так не крыло, что даже мозги отшибает напрочь.

Забываюсь.

Топлю себя в её близости, не желая выплывать, не представляя, какую ересь несу и не отвечая за свой проклятый рот, за что откат получаю нехилый.

─ … Теперь понимаю, что ты недалеко ушёл от брата, ─ летит с порцией презрения, а я смотрю, как птичка покидает меня, не зная, какая борьба происходит в тот момент в моём сознании.

И какая же злость берёт, когда она сравнивает меня с тварью, которого даже человеком назвать сложно.

«А может, не стоит её в этом переубеждать?» ─ шепчет кто-то подлый над ухом, пока я смотрю в удаляющуюся спину.

Соблазн велик.

Я привык возвращать людям столько, сколько мне дают, но птичка не знает об этой черте моего характера, вот только я не мразь.

Как же иногда дерьмово быть положительным героем…

После нашей встречи моё настроение далеко от прежнего позитива, а в теле гуляет адское пламя. Хочется найти кого-нибудь, утолить этот голод, и я даже заруливаю в старый клуб, где когда-то проводил много времени ещё много лет назад.

Пить мне нельзя, но так и тянет опрокинуть стакан.

Когда-то это был единственный способ угомонить своих демонов, только ни к чему хорошему не привёл, поэтому первым делом я осматриваюсь в поисках какой-нибудь девицы

Всё мимо.

Ещё и очень к месту слух выхватывает знакомый голос, и нет сомнений, что обращён он ко мне.

─ Кого я вижу…

Оборачиваюсь, едва не попадая под бульдозер по имени Рашад.

Когда-то он промышлял нелегальными боями прямо здесь, в подвале этого же здания, и сомневаюсь, что перестал. Судя по раздавшейся харе, на жизнь он заработал с лихвой уже после моего отъезда, но мне он всегда казался нормальным мужиком.

─ Вот это тебя распидарасило, ─ присвистываю, оглядывая мощные раскачанные телеса.

─ Иди в жопу, Эль, ─ добродушно отзывается тот, и мы обнимаемся.

─ Спасибо, я пока по девочкам.

Усаживает меня за лучший столик, откуда открывается прекрасный вид на танцовщиц, призывно двигающихся в такт расслабляющей музыке, но меня ничего не цепляет, хотя в другой день уже давно бы сожрал двоих разом.

─ Так может, ты кого-то конкретного ищешь? ─ кивает в сторону своих лучших.

─ Ты теперь и таким занимаешься?

Мгновенно улавливает перемену моего настроения.

─ Э, спокойно, брат — у меня всё на добровольной основе. Никого не принуждаем, ни к чему не склоняем.

К нам как раз подходит одна из красоток, без спроса присаживаясь рядом, только это не то, что мне нужно. От неё пахнет приторной сладостью, наряд слишком откровенен, а мне необходим другой антидот. Дожил.

─ Сами, значит, склоняются, ─ делаю нужные выводы, а потом вспоминаю, кто вообще передо мной. Его семья не самые последние люди в городе, и если мне нужна лишняя информация, то лучшего сплетника, помимо Витюши, конечно, не сыскать. ─ Скажи-ка, ─ демонстрирую ему экран телефона, ─ слышал что-нибудь вот об этом мероприятии?

Если кто-то и в курсе творящегося пиздеца, то точно он, потому что теперь я, по ходу, вообще ни на кого не могу полагаться.

Именно в этот момент, когда демонстрирую сайт, ставки опять повышаются до небес, и я чертыхаюсь на все лады.

─ Что, твоя? ─ угадывает на фото улыбающуюся Нику, а у меня в груди печёт.

─ Пока нет. Но я не теряю надежды, ─ выцеживаю, и Рашид пережидает мой приступ, пока девица ненавязчиво кладёт свою руку мне на бедро, воспаляя и без того расшалившееся воображение.

Деньги для меня не проблема, и перебить чужую ставку вообще не вопрос, но как всё это остановить?

─ Погоди, это ж та певичка… ─ присвистывает, но не сильно удивляется — там полно известных девушек, среди которых и её коллеги по группе, и куча блогерш-миллионниц, и моделей. ─ Поговаривали, конечно, что кто-то устраивает некие аукционы «невест», но всё это оставалось лишь слухами, ─ задумчиво тянет друг. ─ Выходит, не брехня.

─ Сука! ─ психую, ставя в разы больше, чем какой-то смертник, а потом подхватываю взвизгнувшую девку на плечо и несу в приватку под понимающим взглядом Рашида, не замечая ничего вокруг.

Перед глазами только пелена, а в теле жажда.

Когда остаёмся наедине, вижу перед собой не умелую шлюху, опустившуюся на колени, а совсем другую девушку. Другие черты, другой цвет волос, другое всё, но мне нужно отвлечься, иначе я просто заявлюсь к Нике.

─ Станцуй для меня сперва.

Она послушно идёт к шесту, когда одна композиция сменяется другой.

Медленный и тягучий мэш-ап двух песен, одна из которых сейчас таранит мне нутро едва различимым шёпотом птички, выдирая мои последние нервы с корнями.

«Ты и я — бесконечность…

Бесконечная нежность и боль.

Пламя в сердце и вечность

Брызг морских на губах соль…

Как вообще, блять, можно смешивать рэп и что-то настолько возвышенное? Похер, что получилось такое охуительное комбо, но мне-то что теперь с этим делать?!

Моё настроение девица замечает сходу и возвращается, хватаясь за мой ремень, а мне больно уже не физически.

Всё перекручивает от неправильности, от чужого запаха и рук на теле, так что клуб я покидаю совсем озверевшим и полным решимости кого-нибудь убить, что даже забываю о Вене, оставшимся на попечении Вити.

По одному виду друг понимает, что я в заднице и просто предусмотрительно молчит, открывая и закрывая для меня двери, напоследок сунув какой-то органический успокаивающий коктейль.

Помогает слабо.

А дома всё по старой схеме — душ, я и кулак, наяривающий на светлый образ упрямой птички, не желающей принять мою помощь.

И снова злость.

На себя, на мир, на Нику, на мужиков, которым она решила продаться.

Зачем, а?..

Вечером у меня нет никакого желания поднять задницу с постели, и я продолжаю залипать на сохранёнках в телефоне, а потом опять лезу в сеть. Пересматриваю вообще всё, что могу найти о своей одержимости, и чувствую себя малолетним сталкером, когда натыкаюсь на статью о её возможных романах.

Спортсмены, деданы-рокеры, зелёные рэперки и прочий зоопарк — со всеми её уже успели свести и развести раз по десять…

А кто этот долбаный Джокер, с которым у неё больше всего фоток? Что за рожа ублюдская, разукрашенная под хохлому? Там даже не угадать, мужик это или баба… Ну ничего, Бэтмен уже в городе, скотина.

Успокаиваюсь, только когда натыкаюсь на наши с ней последние изображения с того дня в универе, и они одновременно радуют меня и в то же время нет.

«Новый поклонник?» ─ терзаются желтушники, а под статьёй как всегда диванные критики обсуждают чужую жизнь, потому что своей нет.

А моей семейке, небось, уже доложили о моём прибытии в город? Представляю физиономию бати, когда он узнал, что блудный сын не только вернулся, но ещё и спутался с «какой-то безродной девкой».

Что ж, завтра полюбуюсь лично.

«Я заеду за тобой, птичка», ─ шлю перед сном, не рассчитывая на положительный ответ, но когда приходит сообщение с фото, я понимаю, что это война, причём, развязал её я.

Она отправляет мне в ответ свои идеальные ноги в пене и отсветах свечей, а на их фоне красивый такой фак со свежим маникюром.

И почему, спрашивается, я лыблюсь, как последний дебил?