Близнецы-тираны

Мне потребовался час, чтобы чувствовать себя комфортно рядом с ними. Всего один час, пока Паркер не отвел Кейда в сторону и не попросил его показать мне кое-что. Кейд не хотел. Я густо покраснела, когда близнецы спорили о том, достаточно ли я заслуживаю доверия. Я засунула свои маленькие пальчики в карманы своего розового платья, прикусив нижнюю губу. Мои глаза встретились с глазами Кейда. Я могла сказать, что я ему не нравилась, но он был милым ради своего брата. Мне хотелось плакать, но я сдержала слезы и вместо этого выдавила робкую улыбку.

Кейд застонал, возвращая свое внимание к брату. Наконец, они, казалось, пришли к какому-то согласию, и Паркер с гордостью принес деревянную шкатулку с замысловатой резьбой.

— Она прекрасна, — выдохнула я, когда мои пальцы скользнули по ней.

— Это старая шкатулка для драгоценностей нашей матери, — объяснил Паркер.

— Что в ней? — Спросила я.

Паркер усмехнулся, прежде чем поднять крышку. Внутри коробки лежала деревянная табличка. К ней была приколота белая бабочка, удерживаемая булавками. Насекомое все еще было живое, но еле-еле. Она трогательно захлопала крыльями. Она умирала, и умирала ужасным образом, отчего меня затошнило и желудок скрутило в болезненный узел.

— Зачем… — Я тяжело сглотнула. — Зачем ты обижаешь бабочку?

— Потому что это красиво, — решительно ответил мне Кейд. — И мы хотим сохранить это.

Я встала. Я была достаточно высокой, но могла стоять в домике на дереве, в то время как мальчикам приходилось приседать. Я уперла руки в бока и уставилась на старшего из близнецов.

— Ты делаешь ей больно.

— И что? — Смеётся он. — Она слабая и не может сопротивляться.

— Это неправильно, — я решительно покачала головой. — Ты не можешь причинять вред невинным существам только потому, что ты сильнее их.

— Вот тут ты ошибаешься, малышка. — Кейд захлопнул крышку коробки, выхватил ее из рук брата и убрал, даже не взглянув на меня.

Мгновение спустя наши родители позвали нас вниз, и я последовала за братьями вниз по дубу в дом, пока в моей голове формировался план. Кейд недооценил меня. Может, я и была маленькой девочкой, но я была полна решимости, и я не собиралась позволить ему выйти сухим из воды. Эта бабочка не заслуживала смерти, и я собиралась спасти ее. И никто не сможет меня останавливать.

Я ждала, пока не стемнело той ночью. Была холодная поздняя летняя ночь, и я не сомкнула глаз. В последнее время ночные кошмары преследовали меня каждую ночь, так что это меня вполне устраивало. Таким образом, я избежала пробуждения в холодном поту с учащенным сердцебиением.

Когда мама попросила меня выключить ночник, я притворилась спящей. И как только полная тишина окутала дом, я вылезла из кровати, ступая босыми ногами по деревянному полу. Выйдя через заднюю дверь, я вздрогнула, когда экран заскрипел. Но все в доме крепко спали.

Я побежала по влажной траве к домику на дереве. Я вспомнила, где мальчики хранили фонарик, который они показывали мне ранее, и использовала его, чтобы ориентироваться.

Мое сердце бешено колотилось в груди, я была в ужасе. Но я ни за что не собиралась сдаваться. Мне нужно было спасти это невинное создание. Мои пальцы задрожали, и фонарик с грохотом упал на пол. Я подняла его, чувствуя, что кто-то наблюдает за мной. Страх пробрался под мою кожу, пока я пыталась найти деревянную коробку. Наконец, моя рука обхватила знакомую резную форму, и я вытащила ее из ящика. Я опустилась на колени на шаткий пол, осторожно приподнимая крышку коробки. Бабочка все еще была там, но едва двигалась. Его крылья были тонкими, как бумага. Мне захотелось плакать, когда я увидела, как она пытается вырваться на свободу.

Я вынула булавки так осторожно, как только могла, но насекомое было слишком ранено, чтобы двигаться самостоятельно. Я была так сосредоточена на своей задаче, что не заметила, как кто-то еще поднимается по стремянке позади меня. До тех пор, пока крышка коробки не захлопнулась, заставив меня закричать, когда она прищемила мне пальцы.

Я убрала руку, тихо плача и дуя на свои пульсирующие пальцы. Я подняла глаза на фигуру передо мной одного из близнецов, одетого в пижаму и опасно хмурого.

— Воровка, — выплюнул он в меня, и я поняла, что это был Кейд. — Ты пытаешься забрать то, что тебе не принадлежит.

— Нет, — прошипела я. — Я пытаюсь спасти бабочку.

Он посмотрел на меня сердитыми глазами. Затем на его губах появилась улыбка. Он опустился на колени на пол, где я все еще нянчила свою раненую руку. Он подул на мои пальцы, спрашивая, не болят ли они. Я кивнула. Я не понимала, как он мог превратиться из такого жестокого в такого очень доброго. Он осторожно поднял бабочку, чтобы я могла полюбоваться. Она была прекрасной, несмотря на то, что она была такой слабой. Её крылья были почти прозрачными, и она медленно приходила в себя после испытания, которому подвергли её близнецы. То есть до тех пор, пока Кейд не раздавил её в кулаке.

Я снова закричала, и этот звук эхом отозвался в ночи.

Я наблюдала, как Кейд раскрыл ладонь, и раздавленное тело насекомого упало на пол. Я взяла сломанную бабочку в ладони и почувствовала, как слеза скатилась из моих глаз на ее неподвижное тело.

— Ты убил её, — прошептала я, глядя на Кейда. — Как ты мог?

Он поколебался, прежде чем, наконец, пробормотал ответ.

— Она тебе нравилась. Я не хочу, чтобы ты смотрела на что-то или на кого-то подобным образом.

— Что ты имеешь в виду? Ты с ума сошел? — Моя нижняя губа задрожала.

Он не ответил. Вместо этого он взял меня за руку и помог мне закопать бабочку под дубом. Не говоря ни слова, он проводил меня обратно в спальню, подоткнул одеяло и включил ночник, как будто знал, что я всегда включаю его, когда просыпаюсь посреди ночи.

В ту ночь мне не снились кошмары.

Тогда я все еще боялась темноты… но близнецы научили меня принимать её.

— Спокойной ночи, Июньская(Джун) бабочка, — прошептал Кейд.

Прозвище было очаровательно милым, но я не ответила. То, как он убил бабочку, все еще крутилось у меня в голове, как жестокое, порочное и ненужное. И вот так моя одержимость усилилась… Потому что, какой бы пугающей ни была темнота, она была интереснее, чем ее светлый аналог.

Глава 2

Кейд

— Ну, ну, ну, ты только посмотри, что притащил кот. — Паркер ухмыляется, когда я вхожу на кухню, протирая затуманенные глаза и что-то ворча в ответ.

Он стоит у кухонной стойки в фартуке с надписью "К черту повара". Классно.

— Веселая ночка? — Спрашивает Паркер, имитируя дрочку члена рукой и покачивая бровями.

О, какая великая радость жить со своим идентичным братом-близнецом, когда тебе двадцать пять лет.

— Она была… насыщенна событиями. — Я заглядываю брату через плечо, чтобы узнать, какое блюдо он сегодня уничтожает.

Он не очень хороший повар, но, по крайней мере, парень, блядь, старается.

— Привет, — робко говорит кто-то из-за моей спины, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть девушку.

Рыжая. Крошечная, но соблазнительная. Совсем не в моем вкусе. Что, черт возьми, я делал прошлой ночью? Я удивляюсь.

— Эм, — говорю я, и она многозначительно смотрит на меня, пока я пытаюсь вспомнить ее имя, но ничего не получается. — Сара? — Ее нижняя губа слегка выпячивается, и становится ясно, что я ее расстроил.

Мой брат начинает ухмыляться, как сумасшедший.

— О, смотри, Кейд, твое последнее завоевание расстроилось. — Он подходит к рыжей и обнимает ее за плечи слишком знакомой рукой, подмигивая ей. — Готова, ко второму раунду с более горячим братом?

Я бы хотел, чтобы он закрыл свой ебучий рот. Будучи старшим и более ответственным братом, я часто испытываю это чувство. Девица выглядит совершенно сбитой с толку и переводит взгляд с меня на Паркера. Она не делает ни малейшего движения, чтобы оттолкнуть его от себя, и мгновение спустя ее взгляд останавливается на его мускулистых руках. Конечно, они, блядь, делают своё дело.

— Тебе, наверное, стоит уйти, — неуверенно предлагаю я, чувствуя себя полным придурком. — Я закажу Uber.

Она не возражает и исчезает в моей спальне. Паркер переворачивает подгоревший кусок теста, все время, бросая на меня многозначительные взгляды. Девушка выходит из спальни как раз вовремя, чтобы застать его нюхающим очень почерневший и несъедобный на вид блин.

— Это выглядит восхитительно, — саркастически бормочет она.

Но то, как ее глаза пожирают моего брата, говорит о многом. Она думает, что он сексуальный. Наверное, поэтому она все еще задерживается в нашей квартире. Она хочет кусочек другого близнеца следующим. Я думаю, на нас приятно смотреть. Поскольку мы идентичные близнецы, между нами не так много различий, пока вы не узнаете наши личности.

Мы оба ростом шесть футов четыре дюйма, с естественно широкими плечами и телами, которые мы поддерживаем в форме, бегая трусцой вместе и занимаясь силовыми упражнениями дома. Мои темные волосы выбриты по бокам и длиннее на макушке, а у Паркера более пышные и немного длиннее по всему телу. Наши серые глаза необычно контрастируют с нашей более темной кожей и делают нас более выразительными, или, по крайней мере, так мы слышали.

— Это единственное, что он может притвориться, что готовит, — сообщаю я девушке (Саре?) и сажусь, чтобы насладиться тарелкой кривобоких блинчиков.

Рыжая качает головой.

— Вы, ребята, странные, — заявляет она.

Я действительно хочу, чтобы она ушла, потому что я не собираюсь заново переживать прошлую ночь, в которой, я уверен, было много выпивки и еще более небрежных поцелуев. Во всяком случае, так всегда проходят мои свидания на одну ночь. Они мельком видят Паркера, и его вычурное обаяние оказывается для них непосильным.

Конечно, поначалу их привлекает моя задумчивая натура. Девушки любят плохих парней, и я более чем горю желанием дать им то, что они хотят, если это означает погрузить свой член в сладкую, влажную киску. Но по утрам такие девушки, как рыжая, не хотят задумчивых, ревнивых, собственнических типов. Им нужен такой милый, привлекательный, талантливый художник, как мой брат.

— Пока, Сара, — ласково говорю я. — Тебе пора уходить.

— Я Кара, — говорит она с ядом в голосе.

Упс.

Она смотрит через мое плечо на Паркера и подмигивает ему.

— Я должна была, по крайней мере, выбрать более горячего брата.

Паркер снова смеется, когда она наконец-то уходит.

— Твое лицо! — Говорит он между взрывами смеха. — Когда она это сказала!

Я закатываю глаза и иду к холодильнику за молоком, наливаю себе стакан, но прежде чем я успеваю поднести его к губам, Паркер выхватывает его, делая большие глотки жидкости. После того, как Сара или Кара, или как там ее, черт возьми зовут, уходит, мы садимся завтракать. Как будто мы нормальная семья, а не печальные остатки того, чем мы были раньше.

Паркер с гордостью преподносит мне еще несколько бесформенных блинчиков, и я с притворным энтузиазмом набрасываюсь на них. Честно говоря, они не так плохи, как кажутся, и мне отчаянно нужно немного еды, чтобы бороться с надвигающимся похмельем.