Ёлка на "отлично"

- Катерина! - недовольно окрикнул Павел Олегович. - Ты обещала появиться до обеда, а сейчас уже начало второго.

- Простите, задержали обстоятельства. Экзамен затянулся.

Я влетела в приемную, как метеор, быстрее скидывая с себя куртку и включая компьютер. На столе уже красовалась красная папка, означавшая, что Павел Олегович просмотрел вчерашнюю почту. На краю стола уже стояла пустая чашка, что значило, что Павел Олегович уже выпил свой обеденный кофе. Окно раскрыто настежь, позволяя снежинкам покрывать подоконник с цветами белым снегом, что означало, что к нашему генеральному директору уже заходила Элеонора – бывшая жена, не знавшая меры в парфюме.

Работа затянула. Быстро расправившись с текучкой, мне предстояло подготовить годовой отчет, с которым я провозилась до конца дня. Ну как, до конца дня. До конца вечера, переросшего в ночь. Все сотрудники фирмы уже покинули стены родного офиса, оставив только меня, главного юриста и Павла Олеговича.

В одиннадцать часов вечера из своего кабинета вышел Павел Олегович, давая команду расходиться, потому что ему предстояло запереть арендованный этаж и включить сигнализацию.

Плотнее кутаясь в шарф, натягивая его практически до глаз, я добралась домой. Благо, арендованная квартира находилась в шаговой доступности: что от универа, что от работы. Но идти по ночному парку удовольствие ниже среднего. В очередной раз отругав себя за скупость и желание сэкономить лишние две сотни рублей, я шла по пустому парку, пугаясь даже собственной тени.

Зато дома было хорошо. Маленькая однокомнатная квартира была уютной и за столько лет стала мне родной. Маленькая прихожая состояла из небольшой вешалки для вещей, да обувницы, на которую можно было присесть. Небольшая кухня вмещала в себя, помимо уголка, на котором можно было готовить, только маленький столик и два стула. Поэтому, когда приезжали родители, мы перебирались в единственную комнату, используя ее, как гостиную.

Не имея сил даже поужинать, я завалилась в комнату, падая на кровать, чтобы завтра продолжить свой бег.

Илья Юрьевич шел по коридору родного университета, уперев взгляд в экран смартфона. Подтаявшие снежинки крупными каплями лежали на воротнике его пальто и на волосах, периодически капая на нос. Девушки, стоявшие возле кабинетов, провожали историка заинтересованными, практически пожирающими взглядами. Я же стояла около его кабинета, небрежно облокотившись на стенку в ожидании приговора.

- О, Астахова, - улыбнулся Илья Юрьевич, - не передумала, значит. Проходи что ли.

- Как будто вы оставили мне выбор… - пробурчала я в ответ, но в кабинет за историком прошла.

- Ты не язви, а то я могу решить, что ты не подходишь для нашей миссии. У меня вон, полунивера Снегурочек-должников, многие из которых будут более сговорчивыми, чем ты.

- Молчу-молчу, - я скинула куртку на спинку стула, ненавязчиво осматривая кабинет преподавателя. Конечно, сам факт того, что у историка был свой кабинет говорил о многом, в том числе и о его положении в университете. Кабинет был небольшим: большой стол у окна, книжный шкаф, пара кресел и этажерка с цветами – вот и все убранство. На стенах висели различные грамоты в рамочках, фотографии с различных публичных мероприятий и вырезки из газет. А вот стол, если не считать компьютер и большой папки для бумаг, был девственно чист. Аккуратист.

- Давай сразу к делу, - определив свое пальто в шкаф, Илья Юрьевич уселся напротив меня в широкое кожаное кресло, закидывая ногу на ногу. – Собственно, программа мероприятий такова, - он протянул мне папку, в которой на первом листе было расписание праздников у наших подопечных, а дальше шел, собственно, сам сценарий. Праздники были назначены на первую половину дня, что означало очередные побеги с работы, а потом отсиживаться до позднего вечера каждый день вплоть до тридцать первого декабря (в этот день мы участвуем в празднике в перед всем университетом). – Не смотри на меня такими испуганными глазами, я тоже не в восторге от ежедневного мотания по городу, как ты там выразилась, в костюме из секс-шопа.

- Но, Илья Юрьевич, - предприняла я слабую попытку его вразумить. - Я, правда, работаю. Я не могу каждый день прогуливать работу.

- Неужели такая хорошая работа, что ты так держишься за нее? – непонимающе нахмурился он.

- Нормальная работа, обычная, - пожала плечами я.

- Ладно, Астахова, иди, работай. Я уговаривать тебя больше не буду. Не хочешь ты – захочет кто-нибудь другой. За своей "тройкой" придешь после каникул.

- Илья Юрьевич, так не честно, - застонала я.

- А что ты хотела, прийти на экзамен увешанной «бомбами», скатать все по-быстрому и скрыться в закате? Нет, Катюша, так дело не пойдет. Будешь отрабатывать в лучших мотивах женских любовных романов. Конечно, до роли ректора я еще не дорос, но покрасоваться передо мной в сексуальном костюмчике придется.

- Да вы шалун, Илья Юрьевич, - нехотя огрызнулась я.

- Забирай эту писанину домой и готовься. В понедельник первый и единственный прогон, а дальше нести в массы наше творчество, – историк кивнул на дверь, намекая на скорое расставание.

- А костюм мне выдадут или за собственные средства приобретать в "ушастом" магазине? – спросила я у порога.

- Ну, от Вероники Моисеевны там что-то осталось. Оденешь ее шубку, - ответил профессор, не до конца понимая суть вопроса.

- Илья Юрьевич, - я удивленно приподняла брови. – Вероника Моисеевна больше меня, как минимум, размера на четыре. Не думаю, что ее костюм подойдет для меня. Если шубу Деда Мороза еще как-то можно отрегулировать с помощью пояса, то костюм Снегурочки не потерпит такого кощунства.

- Как с тобой сложно, Астахова. Договорюсь с театральным кружком – будет тебе новая шубка.

Пожав плечами, я вышла из кабинета, сразу натыкаясь на десятки недовольных взглядов студенток, которых Илья Юрьевич не почтил своим обществом в это пятничное утро. Конечно, на работу я опять опоздала, поэтому задерживаться пришлось опять до самой ночи, а после корить себя за жадность, пробираясь по темному парку поздней ночью.

- А-фи-геть… - возмущалась я, вновь перечитывая сценарий:

Белым, белым,

Снежным, нежным,

Покрывалом белоснежным

Все накрыло с декабря,

Началась она — Зима.

Похолодало за окошком,

На улицу не выгнать кошку.

На батарее все лежит

И мурчит, мурчит, мурчит.

- Они серьезно думают, что четвертый класс физико-математического лицея оценит этот шедевр?

С самого утра я засела за изучение этого… творения. Моя миссия стала казаться мне еще более печальной, чем была до этого. Проскользнула мысль вернуть это "художество" обратно Илье Юрьевичу и оставить долг по истории на следующий год, но желание посмотреть на Юлиану Дмитриевну – члена адвокатской коллегии и одного из самых жестких преподавателей университета (хотя после изучения этого опуса, я поняла, что Илья Юрьевич оказался даже более изощренным в пытках над студентами), в костюме крыски – символа нового года и Алевтину Николаевну – декана факультета среднего-специального образования, тоже крайне требовательной и злобной особы, в костюме свинке – символа этого года, превысило все крики разума.

- Вдалеке бубенчика звон,

Новогодний звучит перезвон.

Дед Мороз на салазках спешит,

И снежок под санями трещит, – декларировала я, расхаживая по квартире, вновь и вновь заучивая противное, совершенно не желающее откладываться в моей голове стихотворение, которое я должна буду рассказать свинке, то есть Алевтине Николаевне, готовящейся передавать «эстафету» Юлиане Дмитриевне – то есть новому символу году, когда в дверь позвонили.

- Катюш, а ты чего трубку не берешь? – взволнованно поинтересовалась мама сразу, проходя в квартиру и как бы оглядывая на наличие посторонних. – Мы с папой испереживались. С самого утра тебе названиваем, а ты тут по квартире все еще в пижаме ходишь.

- Готовлюсь к предстоящему экзамену, - нехотя пояснила я, целуя папулю в колючую щеку. Врать не хотелось, но говорить правду о позорно заваленной истории не хотелось еще больше.

- А я думала, что ты последний экзамен вчера сдала, историю, кажется, - мама нырнула в ванную, намыливая руки.

- Да там ерунда осталась, сдам без проблем, - после того, как мама помыла руки, она прямой наводкой отправилась на кухню, сразу ставя чайник на плиту и залезая в холодильник для проведения ревизии.

- Андрей, я так и знала, - сокрушенно покачала она головой. - У нее холодильник пустой. Чем ты питаешься? Разве можно так жить? Одни яйца да молоко. Ты суп когда ела в последний раз?

- Мам, ну хватит. Нормально я питаюсь. Приготовить еще не успела. Я мясо только из морозилки достала, сейчас суп варить буду.

- Ох, Катька, ты вон какая худющая стала. Кожа да кости остались…

- Лен, - перебил причитания папа. - Отстань от ребенка. Нормальная она. У тебя одно желание – всех накормить. Ты на таксу нашу посмотри. Бедное жирное существо, а для тебя она все еще маленькая кнопка.

От дальнейших препирательств меня спас телефонный звонок.

- Алло, - ответила я, поглядывая на притихших родителей. Если бы я сейчас встала и ушла из кухни, то это непременно послужило для мамы сигналом, что у дочери появились тайны или, не дай бог, личная жизнь.

- Астахова, - раздался в трубке подозрительно знакомый баритон. - А какой у тебя размер одежды?

- Илья Юрьевич? – уточнила я после неожиданного вопроса, посмотрев на экран, где высветился лишь незнакомый номер.

- Илья Юрьевич, - подтвердил он. – Давай, Астахова, размер одежды, обхват груди, талии и бедер.

- А вам это зачем еще? – чуть прищурившись, уточнила я, несколько опрометчиво забывая о присутствии родителей рядом.

- Зашел в секс-шоп, смотрю – костюмчик Снегурочки. Дай, думаю, побалую свою лучшую студентку.

Я закашлялась, мама изумленно смотрела на меня, а папа, прикрыв рот кулаком, старался не засмеяться в голос.

- Сорок четвертый, Илья Юрьевич, - прохрипела я в трубку, сбрасывая вызов.

Папа, не выдержав напряжения, заржал. Мама стояла с открытым ртом, долгое время гипнотизируя меня взглядом, а я старалась этого самого взгляда избежать. Щеки, кстати, горели огнем.

- Катерина, - строго сказала мама. – Будь любезна, поясни, что это за молодой человек звонил тебе?

- Это мой историк, - удрученно пояснила я, а глаза у мамы полезли на лоб.

- Я думала, что мы воспитали тебя приличным человеком, а ты… с историком.

- Мама, ты неправильно все поняла. Мы с Ильей Юрьевичем играем Деда Мороза и Снегурочку. Видимо, он покупает мне костюм, - от каждого моего слова глаза у мамы расширялись все сильнее и сильнее, хотя казалось, что дальше уже просто некуда.

- Играете… в Деда Мороза и Снегурочку? Боже, он настолько старый?

- Почему старый? – удивилась я. – Ему около тридцати.

- Ты спишь с преподавателем, которому около тридцати, и вы играете в Деда Мороза и Снегурочку? – заорала мама.

- Почему сплю-то? – подпрыгнула я от неожиданности. – Играю. Сплю я дома.

- Кать, - папа уже ржал в открытую. – Лучше помолчи, а то ты сама себя топишь. Лен, - обратился он к фурии, что нависала надо мной. – Смотри, – он ткнул маме в лицо моим сценарием, а мама обессиленно рухнула на стул.